Джей Кристофф - Неночь [litres]

Саан сел низко над горизонтом, тени удлинились. Девушка укутала себя во тьму и прокралась мимо нищих и оборванцев, сцепившихся из-за украденных трофеев или игры в кости. В одну стену поместили небольшую святыню для Леди Огня, статую Цаны окружили мерцающими свечками. Храмами богини войны и ратников был усеян весь Годсгрейв; даже в мирное время везде хватало мелочных обид или конфликтов, в которых Цану просили выбрать сторону. Но за этой конкретной святыней никто не ухаживал.

Мия скинула свой теневой плащ и осмотрелась, чтобы проверить, все ли чисто. Убедившись, что все спокойно, она потянулась к статуе и повернула ее лицом к северо-востоку. Обмакнула пальцы в пепел, присела у основания святыни и вывела цифру «3» и слово «королева» между ног изваяния. Затем снова обернула себя тенями и удалилась подальше от рынка.

Мия брела по Бедрам, мимо поющих менестрелей и переполненных публичных домов, и вежливо кивала патрулям люминатов, встречающимся по пути. Затем пересекла Мост Нарушенных Обещаний [74]: по каналу внизу плыл старик на симпатичной гондоле и пел припев «Ми Аами» глубоким печальным голосом.

– … Куда теперь? ..

– В Левую Руку.

– … Ненавижу Левую Руку …

– Твои возражения приняты к сведению.

– … Думаешь найти там секреты? ..

– Друга.

Левая Рука находилась на верхней восточной стороне архипелага Годсгрейва, состоящего из пяти главных островов. Как и многие районы метрополиса – Сердце, Низы, Хребет, – он был назван так по простой причине; если бы вы были одарены крыльями, дорогие друзья, или просто перелистнули к карте в конце книги, то могли бы заметить, что очертания Города мостов и костей имеют поразительное сходство с безголовым телом, лежащим на спине.

Левая Рука – это дом для зданий судебных органов и поразительного числа соборов, а также вход в широкий акведук Годсгрейва. На островах находится штаб-квартира люминатов – Белое Палаццо – наряду с двумя из десяти городских боевых ходоков. Железные гиганты нависают над окружающими зданиями, сжав пальцы в титанических размеров кулаки.

Мия вышла на главную площадь в центре Левой Руки – пьяцца ди’Витриум. Вежливо кивнув дежурному снаружи, миновала Белое Палаццо с его рифлеными гранитными колоннами, величественными арками и маячащей крупной статуей Аа у входа. Всевидящий был облачен в военный наряд и встречал прохожих поднятым мечом и щитом. Вспомнив случай в Зале Карманов, Мия отвела взгляд от Троицы, запечатленной на его нагруднике.

Девушка подошла к скромной таверне на краю площади. Табличка над дверью гласила: «Королевское ложе» [75]. После длительной разведки по проулкам вокруг здания она вошла внутрь и выбрала столик в темном углу. Когда утомленная работница таверны спросила, чего она пожелает, Мия заказала виски. И как только она уселась, все соборы начали отбивать двенадцать часов.

– … Начинается …

– Тс-с-с.

– … Я же говорил, что ненавижу это место …

Честно говоря, Мие нравился звон колоколов. Ноты сплетались и сталкивались друг с другом, спящие голуби вспархивали с колоколен и качались на восходящем потоке. Она наблюдала за сменой караула в Белом Палаццо, патрули люминатов в белых доспехах и алых плащах хлынули и отхлынули, как волны. Мия подумала о своем отце, в тот роковой день облаченном в те же цвета, как он стоял – такой красивый и высокий, словно само небо. О мужчине, который улыбался, когда умирал. Мия выпила залпом виски и заказала еще.

А затем стала ждать.

Шли часы. Колокола отбили час ночи, два. Девушка лелеяла свой напиток и прислушивалась к тихим беседам нескольких посетителей, которые до сих пор не спали в такое время. Гадала, где могут находиться другие аколиты, какие секреты могут выведывать. И когда колокола наконец отбили три, колокольчик над дверью звякнул и внутрь вошел человек в треуголке и кожаном пальто. При виде него ее желудок сжался, а губы изогнулись в улыбке. Мужчина окинул таверну взглядом и заметил ее в углу. Заказав теплое вино, заковылял к ее столику, стуча тростью по половицам.

– Здравствуй, вороненок, – поздоровался Меркурио.

Появилась девушка с вином, и Мия заставила себя не дергаться, пока та ставила бокал. Когда они наконец остались одни, Мия сжала руку старика, переполненная радостью от встречи.

– Шахид, – прошептала она.

– Твое лицо выглядит… иначе, – Меркурио нахмурился. – Лучше.

– Жаль, но не могу сказать того же о тебе, – улыбнулась Мия.

– Значит, под этой красотой кроется все та же нахалка, – старик шмыгнул. – Не стану оскорблять тебя вопросом о том, не преследовали ли тебя. Хотя ты выбрала хорошее место для тайной встречи.

Мия кивнула на Белое Палаццо в противоположной стороне площади.

– В этой части города невелики шансы встретить других аколитов.

– Вижу, тебя пока не грохнули.

– Не от безделья.

Старик улыбнулся.

– Как тебе Паукогубица?

Мия уставилась на него.

– Ты знал, что она это сделает? А почему не предупредил?!

– Я не знал наверняка. Испытания меняются каждый год. Да и в любом случае посвященные клянутся хранить все в тайне, и если бы ты вела себя так, будто ждала подвоха, они бы начали гадать почему. – Меркурио пожал плечами. – Кроме того, я определенно научил тебя всему, что нужно было знать. Ты же до сих пор жива и все такое.

Мия пару раз открыла и закрыла рот, но не нашлась что ответить. Меркурио сказал правду. В конце концов, это он дал ей экземпляр «Аркимических истин». Слава Пасти, большую часть времени она действительно ее читала, в отличие от многих из ее паствы…

– Справедливо… – наконец пробурчала Мия.

– Итак, что привело тебя обратно в Годсгрейв? Аалея?

– Да.

Меркурио кивнул.

– Тебе повезло. Город каждый год меняют. В Годсгрейве нельзя кинуть камень, не попав в какую-то сплетню. В мой год старый шахид Телоний отправил нас в чертов Фэрроу! Представь, каково пытаться наскрести новости среди стайки двеймерских жен рыбаков…

– Я никогда не была хороша в выведывании тайн.

– Тогда почему не тренируешься?

– Думала, ты одолжишь мне какой-нибудь секрет, чтобы я могла потратить это время на попойку с тобой.

Меркурио фыркнул, голубые глаза прищурились от улыбки. Их встреча грела Мие сердце – хотя с ее отплытия из Годсгрейва не прошло и трех месяцев, стоило признать, что она скучала по раздражительному старому ублюдку. Понизив тон, она принялась рассказывать ему все о Церкви. Горе. Встрече с Солисом.

– Да, он гребаный мудак, – пробормотал Меркурио. – Но при этом чертовски хороший воин. Хорошо запоминай его наставления.

– Трудно чему-либо учиться, когда я не могу посещать уроки. – Она протянула руку, локоть приобрел очаровательный желто-серый оттенок. – Она заживает гребаную вечность!