Джей Кристофф - Неночь [litres]

Девушка неуверенно шла через лабиринт задних улочек, но, в отличие от Малого Лииза, она плохо знала Левую Руку. Даже при том, что Мистер Добряк скользил впереди и изучал обстановку, с такими успехами ей потребуется не один час, чтобы найти дорогу к Свинобойне. Поэтому она наконец откинула тени и направилась к ближайшей оживленной дороге. Влившись в основной поток, пересекла три моста к Сердцу и спустилась к Ногам, избегая любых люминатов, попадавшихся на пути. Встреча с душителем щенков сильно ее потрясла. Напомнила сознание воспоминаниями. О матери в цепях. О плаче младшего брата. О перемене, когда весь ее мир разрушился. Ей нужно было поскорее вернуться в гору, уйти как можно дальше от этих солнцепоклоняющихся ублюдков.

Чтобы хоть минутку все обдумать.

Чтобы хоть минутку подышать полной грудью.

Не будь Мия так сосредоточена на больших группах людей в блестящих белых доспехах, размахивающих горящими мечами, она бы, наверное, заметила хрупкую фигуру, укутанную во все гранитно-серое, следующую за ней по пятам в портовый район. Она бы, наверное, заметила банду юных разбойников, плетущихся к ней по набережной и кивающих фигуре, тенью следующей за ней. Она бы, наверное, заметила, что на них были военные сапоги. Что под их плащами виднелось что-то, очертаниями подозрительно напоминающие дубинки.

Она, наверное, заметила бы все это, пока не стало слишком поздно.

Но затем стало слишком поздно.

Тяжелая оплеуха.

Вода в лицо.

Булькающий вдох.

– Просыпайся, дорогая.

Мия открыла глаза и тут же об этом пожалела. Лоб пронзила ослепляющая боль, доходя до самой макушки черепа. Фрагменты воспоминаний. Группа мужчин. Дубинки. Многократные удары. Ругательства. Блеск ее кинжала. Кровь во рту.

Затем чернота.

Скривившись, Мия осмотрелась. Каменные стены. Металлическая дверь с зарешеченным окошком. Она сидела на тяжелом железном стуле. Руки скованы за спиной. Мистер Добряк притаился в ее тени и упивался страхом. Не одна.

«Никогда не одна».

– Просыпайся.

Она получила очередную затрещину по лицу, от которой голова мотнулась в сторону. Сальные мокрые волосы прилипли к коже. Она попыталась дернуть ногами, но обнаружила, что их тоже сковали.

– Я проснулась, ебаный ты сукин сын!

Мия взглянула на мужчину, который ее ударил. Гора из мышц, высотой сантиметров в сто восемьдесят и почти такой же широкий. На лице шрамов больше, чем неповрежденной кожи. Позади него стоял еще один мужчина, чистенький, хорошего телосложения, с безжизненными, пустыми глазами. Оба были одеты в белые рясы. На тяжелых железных цепях на их шеях висели экземпляры евангелия Аа.

– Вот дерьмо, – выдохнула Мия.

«Исповедники…» [76]

– Именно, – кивнул мужчина с безжизненными глазами. – Ты связана писанием и цепями и обязана отвечать нам правдиво.

Мужчина со шрамами медленно обошел комнату и встал перед Мией. Вытянув шею, девушка увидела длинный стол, устланный инструментами. Плоскогубцы. Ножницы для резки металла. Тиски для пыток. Жаровня, полная раскаленного угля. Как минимум пять разных видов молотков.

Никакого страха в желудке. Никакой дрожи в голосе. Она заглянула второму мужчине в его безжизненные глаза.

– И что вы хотите знать, добрый брат?

– Ты – Мия Корвере.

«Откуда им известно мое имя?»

– …Да.

– Дочь Дария Корвере. Повешенного по приказу Сената шесть лет назад.

«Тот центурион… Альберий… да не мог же он так быстро доставить весточку Скаеве?»

– …Да.

На ее плечи опустились тяжелые руки и крепко их сжали.

– Отпрыск Царетворца, – раздался позади нее голос мужчины со шрамами. – Да поскачут мои яйца по набережной, если это не подарок судьбы! Верно, брат Микелетто?

Мужчина с безжизненными глазами улыбнулся, не отрывая взгляда от Мии.

– О, редкий подарок, брат Сантино. В моем животе прямо порхают бабочки.

– Я не совершала никаких преступлений, – встряла Мия. – Я набожная дочь Аа, брат.

Тот, которого звали Микелетто, перестал улыбаться. От его пощечины в черепе Мии поплыли звездочки. Ее голова поникла между плеч, рык Микелетто едва пробился сквозь звон в ушах.

– Еще раз назовешь Его имя, девочка, и я отрежу твой безбожный язык гребаным ножом для масла, а затем заварю его вместе с чаем.

Мия глубоко вдохнула. Подождала, пока боль отступит. Разум кипел. Скованная. В меньшинстве. Без понятия, где находится. Без какой-либо помощи. Правда, это не худшая ситуация, в которой она оказывалась. Но, Дочери, на секунду ее сердце заколотилось…

Она откинула волосы с лица, посмотрела в глаза исповедника, возвышающегося над ней.

– Расскажи нам, где ты была сегодня вечером, – приказал он. – До того, как прибыла в Годсгрейв.

– Прибыла? – девушка покачала головой. – Брат, я прожила здесь всю свою…

Мия зашипела от боли, когда Сантино дернул ее за шиворот. Почувствовала, как его губы коснулись ее уха, услышала запах перебродившего вина и табака в его дыхании.

– Брат Микелетто задал тебе вопрос, моя милая. И прежде чем с твоего язычка сорвется очередная ложь, я уточню, что до сих пор чую запах крови в твоих волосах…

Тут сердце Мии пропустило удар. Она ощутила, как ее тень задрожала, Мистер Добряк рьяно пил ее страх. Могли ли они знать, что она из Красной Церкви? Имели ли хоть какое-то представление, как прислужники перемещались с горы и обратно? Судья Рем давно поклялся уничтожить ассасинов, еще до Резни в истинотьму. Вполне логично, что он нанял Исповедальню, чтобы найти их. Но могли ли они…

– Расскажи нам, где ты была сегодня вечером. До того, как прибыла в Годсгрейв.

– Я не покидала город с восьми ле…

Хрясь . На ее лице появился ярко-красный след от ударившей ее руки.

– Расскажи нам, где ты была сегодня вечером. До того, как прибыла в Годсгрейв.

– Нигде, брат, я…

Ее стул потащили куда-то назад, и в ушах зазвенел отвратительный скрежет железа по камню. В углу комнаты Мия увидела бочку, наполненную темной теплой водой. Грубые руки схватили ее за волосы, окунули голову в бочку и принялись удерживать. Она брыкалась, дергалась, но оковы не давали встать, а руки держали ее все так же крепко. Мия взревела, пузырьки из ее рта всплыли на поверхность теплой солоноватой воды. Воды с гавани, как она догадалась. Наверное, ее набрали прямо из залива Мясников. Кровь, потроха и прочее дерьмо.

«И меня в этом утопят».

Перед глазами поплыли черные пятна. Легкие запылали. Рука выдернула ее за волосы из воды, и девушка сделала отчаянный, хриплый глоток воздуха.

– Расскажи нам, где ты была сегодня вечером. До того, как прибыла в Годсгрейв.

– Пожалуйста, оста…

Снова под воду. Боль и тьма. Ее тень беспомощно и отчаянно извивалась у ног. Но ни один плащ из теней не укроет ее в этом месте. Приковывать ноги похитителей к полу тоже было бессмысленно. Избранная Матери? Много же от этого пользы! Почему богиня не могла наделить ее даром дышать под водой?