Рик Риордан - Меч Лета [litres]

– Хорошо. Начинаем.

Стоило мне ухватиться за рукоятку меча, в глазах у меня потемнело. Удачно еще, что сидел, иначе с маху бы рухнул на палубу. Голова так кружилась, что я едва смог дотянуться Хафборну до лба, а на грудь ему положить плашмя Джека.

Меня захлестнуло тепло. Свет моей ауры лег на бороду Гундерсона красным золотом. И я направил все силы, которые оставались еще во мне, по его венам, целя истерзанные и разрушенные его внутренности и затягивая раны на теле.

Я очнулся лежащим лицом вверх на палубе. Над моей головой полощется ярко-зеленый парус, а друзья трясут меня, выкрикивая мое имя.

И снова провал. А за ним – утопающий в мягком солнечном свете луг. Я стою на берегу озера, у самой воды, над моей головой лазурное небо. Волосы мне ерошат порывы теплого ветерка, а за спиной раздался вдруг голос:

– Добро пожаловать.

Он выглядел, как голливудский викинг, и был больше похож на Тора из фильмов, чем реальный Тор.

Светлые ниспадающие на плечи волосы. Загорелое лицо. Голубые глаза. И трехдневная щетина, одинаково уместная как на красной дорожке, так и на пляжах Малибу.

Он сидел, откинувшись на спинку трона из живых ветвей дерева с сиденьем, задрапированным оленьей шкурой. Поперек его коленей лежало оружие наподобие скипетра – олений рог, увенчанный кожаной рукоятью.

Стоило ему улыбнуться мне, я узнал собственную чуть застенчивую улыбку, и волосы у него лежали на голове точно так же, как у меня.

Мне теперь было совершенно ясно, почему его полюбила мама, и причина крылась не только в его красоте или одинаковой манере одеваться: линялые джинсы, фланелевая рубашка и походные ботинки, но и в тепле и спокойствии, которые он излучал. Толику этого тепла я и улавливал, когда вызывал в себе силу Фрея или принимался кого-то лечить.

– Папа! – сказал я.

– Магнус! – Он встал. Глаза его радостно сияли, но, казалось, ему не совсем было ясно, что делать с руками. – Я так рад наконец увидеть тебя. Очень хотел бы обнять, но, боюсь, ты этому не обрадуешься. Тебе, наверное, нужно время, чтобы…

Я бросился к нему и изо всех сил обхватил руками.

Совсем на меня непохоже. Вы же знаете: не любитель я обниматься, особенно с незнакомыми.

Вот только был ли он до сего момента мне незнаком, или я, просто не отдавая себе отчета, всегда знал его так же хорошо, как маму? Теперь-то я понимал, что встречался с ним каждый наш с мамой поход. Каждый раз, когда мы с ней бродили по лесу, каждый раз, когда солнце показывалось из-за туч, Фрей оказывался с нами.

Возможно, я должен был на него злиться, но – нет. После смерти мамы у меня как-то исчезла склонность к обидам. Годы жизни на улице приучили меня не ныть и не изводиться на тему: вот что на самом деле могло бы у меня быть, вот чего ты в действительности заслуживаешь, вот как надо бы по справедливости. Поэтому я сейчас просто, без задних мыслей, ловил чистое счастье момента.

Фрей осторожно коснулся ладонью моего затылка. От него пахло дымом костра, сосновой хвоей и сморсами. Кто не знает – это печеная пастила, заложенная вместе со слоем шоколада между двумя крекерами. Интересно, у них в Ванахейме есть сморсы?

Меня вдруг как шарахнуло: «Вероятно, я здесь, потому что умер или, во всяком случае, при смерти».

Объятия мои разжались. Руки упали вдоль тела.

– Что с моими друзьями?

– Полный порядок, – заверил Фрей. – Спасая берсерка, ты довел себя до порога смерти. Он выживет. Да и ты тоже. Молодец, Магнус.

Я считал себя недостойным такой похвалы.

– Три валькирии погибли. Я чуть не потерял всех друзей. И только ради того, чтобы мне удалось связать Волка и отправить назад в Муспелльхейм Сурта с его великанами. Но и это по большей части заслуга Джека. А самое главное, все ведь, в общем, осталось по-прежнему.

Фрей засмеялся.

– О нет. Тебе, Магнус, многое удалось изменить. Ты хозяин меча и оказываешь влияние на судьбу Девяти Миров. А валькирии… Да, конечно. Они погибли. Но это их жертва, которую они принесли по собственной воле и выбору. Не умаляй их подвига чувством своей вины. Ты не в силах предотвратить все смерти, ровно так же, как я не могу воспрепятствовать осени, которая каждый год кладет конец лету, или своей судьбе в Рагнарок.

– Твоя судьба… – Я сжал в кулаке рунный камень на шее. – Раз твой меч у меня, ты, наверное, можешь…

– Нет, сын, – поняв меня с полуфразы, покачал головой он. – Тетя Фрея ведь объяснила тебе: я никогда больше не смогу владеть Мечом Лета. А если не веришь мне, так спроси у него.

Я сорвал с цепи кулон, и Джек, едва возвратившись в свой облик, разразился бурным потоком отборнейшей ругани.

– Ты… – орал он, уставившись острием на Фрея и прибавляя эпитеты, которые я не считаю нужным здесь повторять, – ты отдал меня в обмен на мерзлотку! Чувак, как это понимать – меч на девушку менять! Врубаешься, о чем я?

– Привет, старый друг, – с грустью улыбнулся ему Фрей.

– А-а, значит, теперь мы снова друзья, – возмущенно прогудел меч. – Не-а! Между нами все кончено. – Он чуть помолчал. – Но сынок у тебя нормальный. Мне нравится. Ну, по крайней мере сейчас, пока не собрался меня променять на законный брак с великаншей.

– В списке моих ближайших дел такого не предусмотрено, – поспешил его успокоить я.

– Круто, – одобрил мою позицию Джек. – Но что касается твоего жалкого предка, этого небратана-изменника…

Я заткнул его, превратив в кулон, и посмотрел на отца.

– Небратана?

Он обреченно развел руками.

– Мой давний выбор. Отдал меч за любовь.

– И в Рагнарок погибнешь из-за того, что у тебя его нет.

Он указал на скипетр из оленьего рога.

– Стану сражаться им.

– Рогом животного?

– Одно дело знать, что тебе суждено, а другое – покорно смириться с этим и сложить руки. Я все равно исполню свой долг и уложу этим рогом множество великанов. Даже Бели – одного из лучших их полководцев. Но ты совершенно прав: для победы над Суртом нового моего оружия недостаточно и в конце концов я погибну.

– Ты говоришь об этом с таким спокойствием.

– Даже боги не вечны, Магнус. Какой смысл тратить силы и убиваться над тем, чего все равно не изменишь. Я знаю: борьба с временами года тщетна. Зато могу сконцентрироваться на сезонах, которые мне подвластны, и постараться их сделать как можно более радостными, богатыми и обильными. – Он дотронулся до моей щеки. – Впрочем, ты все и так уже понимаешь. Ни одно дитя Тора, Одина или даже благородного Тюра не устояло бы перед манкостью обещаний Хель и убедительными речами Локи. А ты вот смог. И лишь сыну Фрея достало решимости и уверенности в нужный момент отпустить Меч Лета.

– Отпустить?.. Мама просила…

– Да, да. – Фрей достал из-за трона наглухо запечатанную керамическую банку размером с человеческое сердце и вложил ее в мои руки. – Ты ведь знаешь, чего бы она хотела.