Рик Риордан - Меч Лета [litres]

– Спасибо.

А на экранах уже была Сэм, застигнутая объективом камеры в «Фалафельной Фадлана». Щеки ее пылали, взгляд исполнен смущения и недовольства, а Амир с улыбкой склонялся к ней.

– У-у-у! – пронеслось по рядам эйнхериев вперемешку с покашливаньем и выразительными хихиканьями.

– Убей меня прямо на месте, – сердито пробормотала мне Сэм.

– Самира аль Аббас, – обратился к ней Один. – Я лично выбрал тебя в валькирии. За твои храбрость, стойкость, твердость духа и богатый потенциал. Ты верно следовала моим приказам и продолжала выполнять свой долг даже после того, как тебя покрыли позором и выгнали. Тебе я дарую выбор.

Один, переведя взгляд на павших валькирий перед столом танов, выдерживал паузу до тех пор, пока в трапезной не повисла полная тишина.

– Гунилла. Маргарет. Ирен, – произнес он проникновенным голосом. – Все они полностью отдавали себе отчет, сколь опасно быть валькириями. И не колеблясь пожертвовали собой во имя сегодняшней победы. Им все же под самый конец открылось, какова ты на самом деле, Самира, и они стали биться вместе с тобой. Убежден, что сейчас все трое с радостью поддержали бы мое мнение, что тебя необходимо восстановить в сестринстве валькирий.

У Сэм подкосились ноги, и ей пришлось опереться на Мэллори Кин.

– Я предложу тебе выбор, – продолжил бог. – Моим валькириям требуется капитан, и я не вижу лучшей кандидатуры, чем ты. Эта должность позволит тебе проводить больше времени в мире смертных и даст возможность передохнуть после вашего многотрудного приключения. Но, если пожелаешь… – его синий глаз азартно блеснул, – у меня для тебя есть место, связанное с куда большим риском. Работать непосредственно на меня, отправляться по мере возникновения ситуаций с весьма важными и опасными миссиями, успешность которых высоко вознаграждается.

Сэм поклонилась.

– Вы оказали мне очень большую честь, Всеобщий Отец, но я никогда не смогу заменить Гуниллу. Я прошу у вас лишь об одном: дайте, пожалуйста, мне возможность проявить себя столько раз, сколько будет необходимо, чтобы ни у кого из собравшихся сейчас здесь больше не возникало сомнений в моей верности Вальгалле. Вот почему останавливаю свой выбор на вашем втором предложении. Жду ваших приказов и, будьте уверены, не подведу.

Речь Самиры вызвала у эйнхериев бурно-восторженную реакцию. Трапезная сотряслась от аплодисментов и одобрительных выкриков. Даже валькирии смотрели теперь на Сэм не столь враждебно, как прежде.

– Замечательно, – просиял Всеобщий Отец. – Ты снова доказала, насколько мудра, Самира. Обязанности твои конкретизируем позже. А сейчас речь пойдет о Магнусе Чейзе.

Экспозицией на экране стал я, застывший в беззвучном крике при падении с моста Лонгфелло.

– Сын Фреи, добывший Меч Лета и не позволивший Сурту завладеть им! – провозгласил бог. – Ты показал себя… Ну, может, и не великим воином…

– Спасибо, – пробормотал я.

– Но уж точно великим эйнхерием, – продолжал Один. – Думаю, что мы все… все мы, сидящие за столом танов, считаем, что ты заслуживаешь награды.

Один медленно проскользил взглядом по танам, которые зашевелились и угодливо забубнили:

– М-м, да, разумеется.

– Я делаю тебе это предложение скрепя сердце, – пристально посмотрел на меня синим глазом Всеобщий Отец. – Если ты чувствуешь, что Вальгалла не для тебя, я отправлю тебя в Фолькванг к твоей тете Фрее. Возможно, ты, отпрыск вана, почувствуешь там себя лучше. Или, если желаешь, – теперь он просто пронзил меня взглядом, – даже позволю тебе вернуться в мир смертных, полностью освободив от обязанностей эйнхерия.

Трапезная наполнилась тихим, но напряженным гулом, и я по всеобщему выражению лиц понял, на сколь сильный риск идет сейчас Один. Позволив эйнхерию возвратиться в мир смертных, он создает дотоле немыслимый прецедент, и нет никакой гарантии, что точно такого же от него не потребуют для себя остальные. Я поглядел на Сэм, Блитцена и Хэртстоуна, а затем на друзей по девятнадцатому этажу – Ти Джея, Хафборна и Мэллори. Именно здесь и с ними я перестал себя ощущать бездомным и одиноким.

– Спасибо, Всеобщий Отец, – поклонился Одину я. – Но где мои друзья, там и мой дом. Теперь я эйнхерий, один из множества ваших воинов, и для меня это достойная награда.

Трапезная взорвалась воплями одобрения. Эйнхерии застучали по столам кубками и заколотили мечами в щиты. Друзья принялись хлопать меня по плечам, обнимать, а Мэллори, чмокнув в щеку, буркнула:

– Ну, ты полный идиот! – А затем прошептала мне на ухо: – Спасибо.

– Мы еще сделаем из тебя воина, сын Фреи, – взъерошив мне пятерней волосы, пообещал Хафборн.

Дождавшись тишины, Один поднял вверх руку, и пульт его превратился в сияющее белое копье.

– Именем Гунгнира, священного оружия Всеобщего Отца, я объявляю, что семерым этим героям даруется право свободно перемещаться по всем Девяти Мирам, включая Вальгаллу. Куда бы они ни направились и что бы ни делали, никто не вправе подвергнуть сомнению, что это происходит от моего имени и по воле Асгарда. И всем запрещается под страхом смерти чинить им препятствия. – Он опустил копье. – Сегодня у нас пир в их честь. А завтра мы предадим огню наших павших подруг.

Похороны устроили на пруду в Общественном парке. Не знаю, каким уж образом эйнхериям удалось раздобыть прогулочную лодку. Они ведь не рассекают по пруду зимой. Прогулочное суденышко подверглось некоторой модификации и превратилось в погребальную ладью для трех погибших валькирий. В коконах из сияюще-белой ткани, они лежали теперь на деревянном щите, окруженные оружием, латами и золотом.

Пруд, соответственно времени года, промерз почти до дна. Отправить по нему лодку вплавь естественным образом не представлялось возможным, но эйнхерии привели подругу – пятнадцатифутовую великаншу по имени Гироккин.

Явившись к нам, несмотря на погоду, в шортах из обрезанных джинсов и футболке размера XXXXL с логотипом Бостонского гребного клуба, она протопала босыми ногами по пруду, перепугав уток и расколошматив весь лед, а затем, покрытая, словно глазурью, подмерзающей на глазах водой, скромно встала в сторонке на берегу, стесняясь мешать скорбящим.

Эйнхерии выходили один за другим вперед для прощания с павшими. Многие клали в погребальный костер оружие, монеты или какие-нибудь другие подарки, произнося последние благодарности Гунилле, Маргарет и Ирен за то, что они сочли их достойными Вальгаллы.

Когда все попрощались, Хельги разжег огонь на лодке, а Гироккин оттолкнула лодку на середину пруда.

Кроме нас, в Общественном парке не было ни души. Может быть, магия перекрыла им вход. А возможно, здесь кто-нибудь и прогуливался, но волшебство не давало им увидеть толпы возрожденных из мертвых воинов, в скорбном почтении наблюдающих, как священное пламя уносит трех геройски павших валькирий. И благодаря тем же волшебным силам нам, здесь присутствующим, тоже не дано было видеть здесь смертных бостонских граждан.