Рик Риордан - Меч Лета [litres]

Поблизости от своего роскошного судна сидел на перевернутом ведре сам Харальд в заляпанном пятнами желтом комбинезоне и такой грязной майке, что в сравнении с ней моя отстойная футболка казалась верхом совершенства и элегантности. Объемом этот мужик был с борца сумо. Одни руки его чего стоили. Толстые, как куски мяса на вертеле в «Фалафельной Фадлана». Ну да, я по-прежнему скорбел о еде.

Волосы у этого типа были вообще какие-то дикие. И спутанные лохмы на голове, и борода, и густая поросль на руках переливались на ярком свету беловато-голубыми искрами, словно он вынужден был провести всю студеную зимнюю ночь на улице и его хорошенько хватило морозцем.

Едва мы к нему подошли, он поднял на нас глаза от веревки, которую все это время с сосредоточенным видом сворачивал кольцами.

– Гном, эльф и двое людей явились на мой причал, – проговорил он рокочущим басом. – Это вы что, так шутите?

– Да нет, не шутим, – ответил я. – Мы пришли нанять у вас лодку для рыбалки. И нам требуется специальная наживка.

Харальд фыркнул, словно хотел нас подальше отплюнуть.

– Вы? Рыбачить на моей лодке? Размечтались.

– Нас прислал Большой Мальчик, – поторопился сообщить я.

Харальд сильно наморщил лоб. С его всклокоченной шевелюры легкой метелью посыпался снег, который заметно припорошил ему щеки.

– Большой Мальчик? – уставился он на меня. – Вы-то к нему каким боком?

– Ну, это совершенно вас не касается, – выступила вперед Сэм.

Порывшись в кармане пальто, она достала большую монету и кинула ее прямо в руку замороженному амбалу.

– Одну монету красного золота прямо сейчас, – деловито проговорила она. – И еще пять по завершении рыбалки. Ну, лодку даете?

– А что такое красное золото? – шепнул я ей в самое ухо.

– Валюта Асгарда и Вальгаллы, – тихим голосом отозвалась она. – Но с удовольствием принимается и в других мирах.

Харальд шумно понюхал монету, сияющую таким насыщенно-теплым светом, что казалось, она горит.

– Э-э, девочка, – протянул устроитель экскурсий с экстремально-смертельными испытаниями. – А в твоих жилах-то явно течет великанская кровь. Сразу видать по твоим глазам.

– Это тем более вас не касается, – вспыхнула Сэм.

– Что ж, плата достойная, – убрал он монету в карман своего заляпанного комбинезона. – Но лодка моя рассчитана только на двух пассажиров. Беру тебя и человеческого парня. Про гнома и эльфа забудьте. Они останутся на суше.

Руки у Блитцена были в перчатках, но даже сквозь них до меня отчетливо донесся возмущенный хруст его пальцев.

– Эй ты, мерзлот! – задиристо выкрикнул он.

– Я бы на твоем месте поостерегся называть морозного великана мерзлотом, – осадил его Харальд. – Мы этого на дух не переносим. К тому же ты, гном, по-моему, наполовину окаменел, а мне лишний якорь не требуется. Что же до эльфов, они вообще состоят из света да воздуха и на судне предмет бесполезный. Короче, два пассажира, и точка. Согласны – значит договорились. А нет, так проваливайте.

Кинув взгляд на друзей, я поманил их в сторонку.

– Обсудим?

Мы отошли подальше, чтобы Харальд не смог нас услышать.

– Этот чувак морозный великан? – спросил я.

Руки Хэртстоуна замелькали перед моим носом:

– Ледяные волосы. Безобразный. Большой. Да!

– Но… – Я замялся, ища слова поточнее. – Конечно, мужик он крупный, но все же не великан, ведь правда?

По гримасе, которую скорчила Сэм, мигом можно было понять, каким ограниченным и тупым показался ей мой вопрос. Подозреваю, она была не самым терпеливым репетитором по геометрии.

– Великаны не обязательно огромные. Некоторые – да. Другие обыкновенного роста, но могут, когда хотят, становиться громадными. А каких-то вовсе от человека не отличить. И размеры их, и повадки столь же разнообразны, как у людей. Ну, и есть среди них такие, которые могут перевоплощаться в кого угодно – орлов, голубей и еще во всякое-разное.

– И чем, интересно, морозному великану так понравился причал в Бостоне? Доверять-то ему хоть можно? – задал я целых два новых вопроса.

– Ответ первый, – откликнулся Блитцен. – Морозных великанов везде полно. В особенности на севере Мидгарда. А можно ли доверять? Категорически нет. С него станется просто вас завезти прямиком в Йотунхейм и бросить там в подземелье. Или он, например, превратит вас в наживку для своих экстремально-смертельных рыбалок. Нет, Магнус, тебе непременно следует настоять, чтобы мы с Хэртом отправились с вами.

Хэрт, похлопав его по плечу, принялся объяснять на пальцах:

– Великан прав. Я ведь тебе говорил: слишком много дневного света. Ты каменеешь, но из упрямства не признаешься.

– Да нет. Я в порядке, – упорствовал Блитцен.

Хэрт, приметив лежащее рядом пустое ведро, нахлобучил его на голову Блитцу, по форме которой оно немедленно промялось.

– Ну, может, и впрямь немножечко каменею, – покорно пробубнил тот.

– Уйди на какое-то время с улицы, – велел ему я. – С нами все будет в порядке. Хэрт, найди ему поскорее какое-нибудь подземное или другое убежище без дневного света.

Хэрт согласно кивнул и поделился на пальцах ближайшими планами:

– В библиотеку пойдем. Выяснять побольше всего о Фенрире. Там потом можем и встретиться.

– Идет, – согласился я. – Ну, Сэм, айда на рыбалку.

Мы возвратились к Харальду, который опять возился с веревкой, превращая ее в мастерски сделанную скользящую петлю.

– Ладно. Согласны. Два пассажира, – объявил ему я. – Но нам нужно как можно дальше зайти в Массачусетский залив и необходима специальная наживка.

– Всегда пожалуйста, маленький человек, – указал мне Харальд на ангар с отодвигающейся дверью. – Выбирай там наживку по вкусу, если, конечно, сможешь ее унести.

Стоило нам с Сэм отодвинуть дверь, на нас пахнуло такой жуткой вонью, что я чуть не грохнулся в обморок, а у моей экс-валькирии перехватило дыхание.

– Глаз Одина! – скривилась она от подступающей рвоты. – На поле боя и то пахнет лучше!

В ангаре свисала с мясных крюков впечатляющая коллекция гниющих туш, самой маленькой из которых оказалась креветка, длиною без малого с человека среднего роста, а самой крупной – бычья голова размером с автомобиль «Фиат».

Я зажал нос рукавом куртки. Ноль эффекта. В носу у меня творилось по-прежнему нечто невообразимое. Ну, словно там взорвали гранату, начиненную тухлыми яйцами, ржавчиной и сырым луком.

– Дышать больно, – прогудел я в рукав. – Как по-твоему, что из этих вкусняшек можно назвать специальной наживкой?

– Или играем по-крупному, или идем домой, – решительно указала она тупому бездомному парню на голову буйвола.

Я усилием воли принудил себя ее разглядеть. Черные выгнутые уши, розовый вывалившийся из пасти язык, похожий на волосатый надувной матрас. Белая шерсть, от которой поднимался пар. И блестящие слизью кратеры ноздрей.