Макс Мах - Дама Пик [litres]

Вилла Дориа, день восемнадцатый

От дома Августа до замка Дориа почти три часа пути. Но, судя по всему, Теа не скучала. Она первый раз выехала из виллы Аури, впервые ехала в карете и вообще впервые путешествовала по новому и незнакомому ей миру. Август хорошо понимал ее живой интерес ко всему подряд: к новому платью и дорожному плащу, устройству кареты, разнообразным пейзажам, попадавшимся на пути: лес, поля и сады, храмы, замки и деревеньки, к одежде простолюдинов и к их речи, к трактиру, в который они заехали уже неподалеку от замка Дориа.

– Нам следует подкрепиться, – объяснил Август. – В доме Теа д’Агарис нас вряд ли угостят обедом.

– Иронизируете? – подняла на него взгляд Теа.

От изумрудной зелени ее глаз Августа ощутимо повело, но он справился со слабостью.

– Нет, – качнул он головой, – расставляю приоритеты. Будет жаль покинуть дом раньше, чем осмотрим все помещения, и лишь потому, что проголодались.

Теа не спорила. Пожала плечами и, демонстрируя отменный аппетит, съела целую миску бараньего рагу, запив мясо кружкой красного вина. Так поступила бы подлинная Теа д’Агарис, славившаяся счастливой натурой, позволявшей ей есть все что захочется и в любых количествах и при этом не толстеть. Колдунья оставалась стройной до самой смерти. Об этом много и часто упоминали мемуаристы и это стоило иметь в виду.

За столом особенно не разговаривали. Теа была задумчива. Возможно, нервничала перед посещением «дома с привидениями». Август же старался не раздражать ее по пустякам. В конце концов, что важнее: перекинуться за обедом парой слов или посетить замок колдуньи, которая то ли возродилась, то ли нет? Август хотел, чтобы Теа д’Агарис вернулась в этот мир, и сам уже не знал, каковы в этом случае его истинные мотивы. Он начинал эту историю, желая получить славу и деньги, то есть вернуться в общество. Вернуться – и это важно – не как блудный сын, а как триумфатор. Воскрешение графини Консуэнской обеспечивало ему и то и другое. Однако сейчас им двигали уже совсем другие резоны. Он ввязался в игру и хотел в этой игре победить. Похвальное желание и хорошая причина довести начатое до ума. Но и это не главное. Чем дольше он знал Теа, чем лучше ее узнавал, тем труднее ему было представить, что когда-нибудь их пути разойдутся. Впрочем, он еще не осознал все это до конца, но ему хватало и того, что есть: наблюдать, как с его помощью возникает женщина, воплощающая в себе лучшие черты себя прежней и себя новой.

– Что скажете о вине? – спросил он, когда помогал Теа забраться в карету.

– Кислятина!

– Так и есть, – согласился Август, поднимаясь вслед за ней. – Плохое вино. Ни букета, ни аромата.

– Не заговаривайте мне зубы, – усмехнулась в ответ женщина. – Нам еще далеко?

– Увидите, когда поднимемся на вот тот холм, – показал он на лежащий перед ними отрезок дороги.

Тракт здесь делал плавный поворот и потому был виден из окна кареты до своей самой высокой точки, с которой начинался спуск по другую сторону холма. И, разумеется, Август ее не обманул. Вид с высоты открывался такой, что дух захватывало. Цветущая долина, деревенька, фермы и, наконец, темный замок на высоком берегу реки.

– Вилла Дориа.

– Почему она здесь жила?

– Отсюда недалеко до столицы, – охотно объяснил Август, – и при всем при том – сельская пастораль. Можете использовать эту мысль в каком-нибудь разговоре. Это тоже повод посетить ваш бывший дом. Будет о чем говорить.

Ни разу за эти дни Август не нарушил правила, о котором они договорились с самого начала. Здесь нет и не может быть Таньи, даже когда они остаются наедине. Она Теа. Должна думать о себе как о Теа и стараться не говорить о Теа в третьем лице. Только «я» и никогда – «она». Естественно, время от времени они ошибались, но с каждым днем все реже и реже.

– Значит, это и есть мой дом… Не находите, что он мрачноват?

– Что поделать, – пожал плечами Август, – так строили в шестнадцатом веке.

– Холодные переходы, сквозняки на лестницах…

«Откуда она знает?!»

– Откуда вы знаете? – спросил уже вслух.

– Догадалась, – горько усмехнулась Теа. – Посмотрите на этот ужас, Август! Разве не понятно, что в этом вертепе [28] Вертеп – Теа имеет в виду сразу два значения этого слова: 1) притон, место разврата и (или) преступлений; 2) трущоба, бедное, скромное, убогое жилище. могут жить только крысы и привидения!

– Примите во внимание, Теа, что в доме уже больше ста лет никто не живет, – попытался успокоить ее Август.

– Вот я и говорю – руины!

Оставшуюся часть пути Теа молчала, замкнувшись в себе, но, как заметил Август, нет-нет да и бросала быстрые взгляды на виллу Дориа, которая и вправду выглядела мрачно, если не сказать хуже.

Замок давил, и давление это было вполне ощутимо, словно воздух здесь тяжелее, чем должен быть. Такова была темная аура этого давным-давно покинутого дома. Даже свет рядом с ним терял часть своей силы, так что вблизи виллы Дориа было сумрачно и прохладно, несмотря на теплый солнечный день.

– Чувствуете? – спросила Теа.

Голос ее дрогнул, но женщина не остановилась.

«Есть в ней это!» – в очередной раз отметил Август, который как завороженный наблюдал за тем, как рядом с ним – шаг за шагом, штрих за штрихом – возникает новый образ: Теа д’Агарис, какой он ее себе вообразил.

– Чувствую, – сказал он вслух, – давит и света не хватает. И как-то…

– Тревожно? – подсказала Теа.

– Да, пожалуй.

Август почувствовал нарастающую тревогу, едва они вошли в огороженный стеной двор. Впрочем, по мере приближения к главному входу беспокойство не усиливалось. Хотя и не ослабевало.

«Наведенный обман чувств? – задумался он, наблюдая за тем, как смотритель торопливо отпирает дверь и распахивает створки, приглашая войти. – Довольно сложное колдовство. Не каждый и осилит… Но сто лет! Как сохранить силу гримуара на столетие? Она должна была запечатать заклятие другим заклятием и привязать… К чему она могла привязать печать?»

Наверняка в стену дома вмурована пара заговоренных камней, но поди найди их, не зная точно, что искать! И во дворе закопаны. Если бы Август решил заняться чем-то подобным, первым делом закопал бы пентаграмму из заговоренных камней, по камню на каждый из лучей.

– Вы как, справляетесь? – Мог бы и не спрашивать, но отчего-то спросил.

– Пока справляюсь, но на душе кошки скребут.

Между тем вошли в дом. Здесь было еще сумрачнее, еще холоднее, еще безнадежнее. Тяжелая атмосфера, густые тени по углам, тьма в переходах и на лестницах. И пыль. Очень много пыли.

Август взял у сторожа фонарь, и они с Теа пошли осматривать дом. Но чем дальше они шли, тем хуже им становилось. Шепоты, шорохи, звуки шагов и капающей воды, движения застоявшегося воздуха, как если бы рядом с вами пробежал кто-то, кого вы не слышите и не видите, но отчетливо ощущаете. Потом начали сами собой открываться и закрываться двери. Скрип ржавых петель, клацанье замков, удары дерева о дерево. Ничего по-настоящему опасного – настоящую опасность Август, вероятно, все-таки ощутил бы, – но тем не менее крайне неприятно.