Макс Мах - Дама Пик [litres]

– Не бери в голову! – усмехнулась она и движением фокусника извлекла из-за кружевного обшлага на левом рукаве верхнего платья нечто вроде широкого кожаного браслета, в узкие, нашитые сверху ячейки-карманы которого были вставлены крошечные серебряные цилиндрики, в которых Август безошибочно узнал флакончики для духов и нюхательной соли.

– Купила вчера, – объяснила Теа, вынимая первый из них, – а заполнить духами еще не успела.

– Отлично! – восхитился Август. – Тогда займись пробами, а я буду вести переговоры с властями.

Этим он и занимался следующие полчаса. Переговорил с хозяином траттории и несколькими обедавшими в ней господами – слово тут, фраза там, но люди начали успокаиваться, – объяснился с лейтенантом городской стражи, и все, в общем-то. Случай не предполагал двух толкований. Поведение покойного камерьере недвусмысленно указывало на злой умысел – и свидетелей едва ли не полная траттория, – а реакция графини Консуэнской более чем естественна. Испугалась, затмение нашло – и результат налицо. Впрочем, никого судьба несостоявшегося убийцы всерьез не заинтересовала. Убит, и боги с ним. Исполнение же броска – «Браво, графиня! Безукоризненный бросок!» – никаких иных чувств, кроме восхищения, ни у кого не вызвало. На том и расстались. Однако оставаться в заведении после всего этого не захотелось ни ему, ни ей, и пообедали они в результате в каком-то маленьком и не слишком уютном кабачке, где еда была простой – традиционный рыбный суп «чиопино» и жаркое из баранины, – а вино кислым. Но лучше такое, чем старое и дорогое, но приправленное ядом, не правда ли?

После обеда они наняли гондолу и отправились в дом к знаменитому венецианскому алхимику и давнему знакомцу Августа магистру Поэзи. Пьетро Алессандро Поэзи жил в старинном городском замке, с трех сторон окруженном водой. Август навещал магистра не впервые и знал, чего следует ожидать, но и ему, и Теа дом понравился. Сыровато, конечно, но впечатляет любопытное сочетание былой роскоши и следов благородного старческого увядания! Весьма поэтично, однако Август приехал к мэтру Поэзи не за тем, чтобы любоваться шедеврами ранней венецианской живописи, а для того, в первую очередь, чтобы воспользоваться одной из лучших в Венеции алхимических лабораторий. Впрочем, Пьетро Алессандро не обиделся на коллегу из Генуи. Напротив, он живо заинтересовался поставленной задачей, и вскоре все трое, включая и ее сиятельство графиню, уже колдовали над тиглями и ретортами. Дело небыстрое, но весьма интересное, особенно если под разговор с умным человеком да под отличное вино. Оказалось, что магистр Поэзи не только умница и знаток органических и минеральных ядов, но еще и гурман, а в его винном погребе есть несколько весьма редких сортов ледяного вина. Вот этим сладким и душистым напитком они все трое и угощались, исследуя между делом пробы, взятые Теа из лужи пролитого вина.

Результат исследования подтвердил правоту Теа, в чем Август, собственно, и не сомневался. Женщина была права, когда не дала ему попробовать предложенное камерьере вино, как, впрочем, и тогда, когда метнула вслед отравителю свой спрятанный в рукаве нож. Травили их не какой-нибудь ерундой, а настоящим парацельсовым аурсеником, известным так же как реальгар Альберта Великого [49] Мышьяк. . Страшная штука, и симптомы неочевидные. А уж обнаружить следы мышьяка в организме отравленного человека и вообще задача практически неразрешимая. Другое дело, что если бы травил по-настоящему образованный человек – ну вот хотя бы и сам Август, – мышьяком он пользоваться не стал бы. Есть немало других ядов, и некоторые из них не только впечатляюще смертоносны, но и практически не обнаружимы. Наука о ядах вообще являлась одной из наиболее развитых областей алхимии и фармацеи темных волшебников, и это не странно. Проклятие или какую-нибудь другую смертельную волшбу обнаружить куда проще, чем проникший в человеческий организм яд. Такова жизнь, как говорят франки. И ведь правильно говорят!

Венеция, двенадцатое октября 1763 года

– Как ты сформулировала вопрос? – Август выбрался из разгромленной постели и, не одеваясь, отправился на поиски вина. Пить хотелось нечеловечески, причем обоим сразу – и ему, и Теа. И уже не в первый раз: стол был уставлен множеством серебряных кубков, стеклянных бокалов и керамических кружек. Но если в них и оставалось вино, то совсем немного. На самом дне. В затесавшихся в их строй бутылках – и того меньше.

– Вопрос? – переспросила женщина, пытаясь выпутаться из простыней и покрывал. – Какой вопрос?

– Вопрос относительно яда, – пояснил Август, извлекая из дорожного поставца непочатую бутылку старого «Карминьяно».

– Ничего не понимаю. – Теа освободилась наконец от простыней и несколько растерянно осматривала теперь «поле отгремевшей битвы». Их с Августом взаимная страсть носила временами откровенно разрушительный характер, напоминая своими последствиями стихийное бедствие вроде урагана или извержения вулкана. – О каком вопросе идет речь? Кого спросила? О чем?

– Как ты узнала, что в вине содержится яд?

Август уже слышал от Теа несколько подобных историй, когда желание знать нечто, что было ей интересно или важно, удовлетворялось мгновенно и без видимых усилий. Это было крайне любопытное явление, о котором Август раньше только читал. Но у Теа, как видно, открылась некая способность извлекать сведения напрямую из голов тех, кто этими сведениями обладал. В данном случае это был, вероятно, тот самый камерьере, который принес им отравленное вино. Тем интереснее было узнать, как именно женщина сформулировала свой «вопрос».

– Ах вот ты о чем! – поняла наконец Теа. – Но, Август, я никого и ни о чем не спрашивала. Я просто почувствовала, что в вине есть что-то постороннее, и это «постороннее» – отнюдь не вода.

– То есть ты хочешь сказать… – Август даже о бутылке в руке на мгновение забыл.

«Если это то, о чем я думаю…» – а думал он об очень странных и крайне серьезных вещах.

– Я хотела сказать, что это было не похоже на то, как я узнала имя князя фон Эггенберга, – объясняла между тем ничего не подозревающая женщина. – Поэтому и вопроса не было. Я просто не знала, кого и о чем спрашивать…

– И это не Кхар, – добавила она через мгновение. – Ворона там точно не было, он какой-то птице мозги в это время вышибал. Клювом по черепу! Правда ужас?

– Вообще-то да, – согласился Август, представив себе эту «картинку» в деталях. Впрочем, интересовало его сейчас совсем другое.

Он повернулся к Теа спиной и, быстро выхватив из столпившихся на столе после вчерашнего бокалов и кубков один, на дне которого оставалось еще немного вина, поставил его перед собой. Видеть его женщина не могла, как не увидела и того, как Август проколол себе палец брошенной здесь же, на столе, заколкой для волос и добавил к вину каплю крови. Затем он нашел еще один кубок с недопитым вином и, подхватив оба, обернулся к Теа.