Макс Мах - Дама Пик [litres]

– Ничего не понял, – сказал Август вслух и тут же улыбнулся. – Ботанка? Фишка ? Я не знаю этих слов, но зато я знаю нечто гораздо более важное: я тебя люблю!

– Не обольщайся! – беззлобно отмахнулась от него Теа. – Ты ее любишь, вот это все, – показала она рукой на высокую полную грудь, – а не меня. Но поскольку она теперь я…

«Зачем она мне все это рассказывает? – мимолетно задумался Август. – Кокетничает? Проявляет доверие? Или, возможно, сбивает со следа? Обманывает, запутывает, морочит голову… Но зачем?»

– Ты ошибаешься! – Август решительно отмел неуместные здесь и сейчас мысли, привлек женщину к себе и поцеловал в губы.

Получился очень хороший поцелуй. Долгий. В меру страстный и чрезвычайно нежный.

– Теа д’Агарис красивая, – объяснил он свою мысль, оторвавшись от губ женщины и нежно коснувшись пальцами ее обнажившейся груди, – а люблю я все-таки тебя. Ту, которая спряталась внутри!

– Даже так… – прищурилась Теа, умеряя изумрудное сияние. – Не обманываешь?

– Богами клянусь!

– Ну ладно тогда, Август. Пожалуй, я все-таки выйду за тебя замуж… Когда-нибудь… Позже!

Как и накануне, обедали в траттории «Сердце гондольера». Кухня здесь была просто изумительная и славилась на весь город. Так что в просторном общем зале в три часа пополудни заняты были почти все столики. Кое-где пировали большими компаниями, а кое-где интимно обедали вдвоем или втроем. Играла музыка, сновали между столами услужливые камерьере – все как один мужчины, в отличие от «трактирных девушек», – витали запахи жареного мяса и острых приправ, стоял ровный негромкий гул от множества идущих одновременно разговоров.

Как ни странно, сегодня в «Сердце гондольера» оказалось довольно много знакомых, с интересом рассматривавших Августа и его спутницу. Очевидно, что слухи – знать бы еще какие? – добрались сюда из Генуи гораздо раньше, чем Август и Теа приехали в Венецию. Трудно сказать, что именно стало известно широкой публике и как эти новости трактовались здесь и сейчас, но знакомцы, а это в основном были венецианские аристократы, негоцианты и артисты, Августа не игнорировали. Вежливо здоровались, обменивались с ним короткими, ни к чему не обязывающими репликами, куртуазно представлялись Теа и говорили ей витиеватые комплименты. Приглашали к столу, зазывали в гости.

Но Август на все это практически не отвлекался, отвечая всем встречным вежливо, но скорее машинально, чем осознанно. Его интересовала одна лишь Теа. На нее он и смотрел. С ней говорил. Ею восхищался. И все это оттого, что впервые в жизни испытывал нечто большее, чем обычное увлечение красивой женщиной. Теа он не просто хотел, ее он любил, и это было странно и ново для него, но у Августа даже не было возможности осмыслить свои переживания, настолько сильно он был ими захвачен.

Итак, расположившись за одним из столиков, скрытых в глубоких нишах задней стены, они заказали суп минестроне, сваренный по классическому венецианскому рецепту, то есть «из семи типов овощей, семи типов мяса и семи видов приправ», жаркое из козленка – в Венеции его так и называют – капретто, то есть «козленок», – ризотто с морскими гадами, миндальный торт и красное вино из Тревизо. Вот с этого вина все, собственно, и началось. Камерьере принес бутылку темного стекла, откупорил и налил немного в бокал Августа. Август взболтнул вино, поднес к носу – великолепный аромат – и совсем уже готов был продегустировать напиток, когда в игру вступила Теа.

– Не пей! – сказала она и нахмурилась. – Что-то не так… Ну не знаю! – раздраженно бросила она. – Но я бы не рекомендовала брать это вино в рот. Оно…

«Яд?!»

Могло случиться и так, но в связи с этим возникало как минимум два вопроса. Вернее, три. Кто? Почему? Как узнала об этом Теа?

Самое любопытное, что Август в словах женщины не усомнился. Сказала – значит, так и есть. Другое дело, как узнала и что теперь с этим делать? И с тем, что Теа способна – если, конечно, и в самом деле способна – на такое волшебство, и с тем, в первую очередь, что их пытаются отравить. Его или ее. Или, возможно, обоих?

– Нет, – сказал он вслух, все еще принюхиваясь к вину, покачал головой и холодно посмотрел на камерьере, – не нравится мне этот запах.

Вот только на самом деле никакого особого запаха он не уловил. Аромат был. Винный. Но и только.

– Ты уж извини, любезный, но пахнет как-то не так. Вот мне и дама пить не советует…

Август тянул время, пытаясь найти элегантный выход из отнюдь не тривиальной ситуации. Обычно ведь как? Или жертва глотает яд, или нет. Но в последнем случае возможны варианты, большинство из которых сводится к обострению конфликта. Однако Августу крайне не хотелось обострять, поскольку ничего хорошего в открытом вызове, брошенном неизвестному противнику, нет. Враг и так знает, кого и почему хочет убить, а ты – нет, и, значит, любая публичность на руку злодею. Вот Август и пытался разрешить конфликт, не привлекая при этом внимания других посетителей траттории. Однако, как тут же выяснилось, зря старался: едва прозвучала его реплика, произнесенная тихим голосом и с вежливой улыбкой на губах, как худощавый камерьере «ударился в бега». Бросил бутылку и побежал к выходу из траттории.

Впрочем, далеко не убежал. Теа стремительно вскинула руку, словно хотела напутствовать убегавшего от нее мужчину или прощалась с ним. Скорее второе, поскольку метательный нож вошел камерьере под левую лопатку, и, споткнувшись на бегу, беглец рухнул лицом вниз.

– Вот же засада! – Теа посмотрела на свою руку, перевела взгляд на упавшего камерьере, покачала головой и снова взглянула на руку. – Как-то я поторопилась, наверное…

Ну, поторопилась или нет – это еще как посмотреть. Но вот как теперь быть, даже если допустить, что они в своем праве – покушались-то на них, а не наоборот. Однако – нож в спину? И где? В знаменитой траттории, на глазах у «всех-всех-всех»? Выглядело неаппетитно, и это еще мягко сказано.

«Впрочем, что сделано, то сделано!» – решил Август, взглянув в изумрудные глаза Теа. Сердиться на нее, тем более гневаться – он не мог. Просто не получалось.

– Все нормально, – успокоил он женщину и, вспомнив одно из ее «особенных» выражений, добавил с улыбкой: – Не бери в голову, дорогая! А бросок, к слову, вышел на славу!

– Как скажешь! – ответила неуверенной улыбкой Теа и, более не отвлекаясь, занялась делом.

– Ты ведь сможешь определить яд? – спросила она, вставая из-за стола.

Между тем мгновение оцепенения прошло, и в обеденном зале заголосили женщины и закричали мужчины.

– Разумно! – кивнул Август, стремительно прокручивая в голове порядок действий. – Но нужны пробы.

Он огляделся в поисках какого-нибудь подходящего сосуда, но Теа в очередной раз умудрилась его удивить.