Ник Перумов - Небо Валинора. Книга первая. Адамант Хенны [litres]

– Хьярриди ты знаешь.

– Поздравляю, парень! Скоро таном станешь. Нас, стариков, за пояс заткнешь… – усмехнулся Вингетор.

– А это мои давние друзья – мастер Фолко, сын Хэмфаста, мастер Торин, сын Дарта, и Строри, сын Балина. Они с Севера.

Вингетор покивал, цепко и быстро оглядев друзей.

– Гномы! Вот уж не ожидал… Добро пожаловать, добро пожаловать!

Фолко счёл за лучшее не поправлять тана. Пусть думает, что он, Фолко, того же рода, что и два его соратника.

– Их спутница Эовин, воительница Рохана, – без тени усмешки, очень серьёзно и уважительно отрекомендовал Фарнак девушку. Та слегка покраснела, но лёгкий поклон Вингетору отвесила с истинно царским достоинством.

– Неужто преславный Рохан настолько оскудел мужчинами, что посылает в опасные странствия юных воительниц! – воскликнул Вингетор, уставившись на Эовин так, словно она миг назад возникла пред ним из воздуха – пока гость не представлен, обращать на него внимание у эльдрингов считалось верхом непочтительности.

– Ты нам о своём походе расскажи, – напомнил Фарнак, меняя тему.

– О! Давно уже у меня такого не случалось. Мы прошли за полуденный рубеж Харада, за Хлавийские горы. Сделали стоянку – Третья Мраморная бухта, ты её знаешь, всегда можно перевести дух – и что же? Оказывается, в окрестностях завелись какие-то двуногие любители человечины. Мы их отогнали, но это стоило пятерых лучших разведчиков.

– Пятерых? – поднял бровь Фарнак. – Пятерых твоих разведчиков?

– Я сам в это с трудом поверил, дорогой друг!.. Однако те нападали исподтишка, стреляли с деревьев, отравленными иглами из духовых трубок. Обычное дело у южных племён, но тут яд был какой-то… ядовитый, – Вингетор покрутил кистью. – Необычный, у нас не нашлось противоядия. Я не стал терять больше людей, и мы ушли в море.

Потом встретились пальмовые рощи, целиком отравленные какой-то дрянью, хорошо ещё, что она валила человека сразу; ещё десяток погибших.

– Погоди! – встревожился Фарнак. – Рощи отравлены?! Это как?

– Вот так. Съешь плод – умрёшь. Сорвёшь лист – умрёшь. Вдохнёшь аромат цветка – умрёшь тоже. Делать нечего, пошли дальше. Миновали Каменку и собрались ошвартоваться в Нардозе, разузнать, что слышно в дальнем Захарадье, и что же мы видим на месте города? – Вингетор сделал эффектную паузу, свойственную лишь высокородному вельможе на заседании Государственного Совета, и Фолко окончательно уверовал, что этот человек оказался в рядах Морского Народа явно не по рождению. Чем больше вслушивался хоббит, тем больше казалось ему, что он узнает столичный аннуминасский говор.

– И что же? – поинтересовался Фарнак, видимо, уже хорошо знавший манеры собеседника.

С лица Вингетора сбежала улыбка.

– Город сожжён, – сухо отчеканил он, и это настолько отличалось от его прежней манеры, что всем показалось – он возвестил, самое меньшее, о начале Дагор Дагоррата. – Сожжён дотла. Обугленные руины, развалины да скелеты, обглоданные дочиста.

Фарнак глухо прорычал проклятье.

– Нардоз сожжён?! Кем? Ты узнал, Вингетор? Знают ли остальные таны? И… постой, а окрестности?! Там же поселилось немало наших!..

– Город и окрестности кишмя кишели дикарями, – Вингетор зло сощурился. – Мы едва высадились в порту, и почти сразу же пришлось уходить.

– Да простит меня достойный тан, – не утерпел Хьярриди, – но что это за дикари?

– Я таких ещё не видел, – мрачно ответил Вингетор, и его десятники дружно закивали. – Это не кхандцы, не Дальний Харад и уж, само собой, не Ближний. Это не мордорские орки. Это не чернокожие Полуденных Берегов. Какие-то новые, из глубинных земель. Чертами лица похожи скорее на нас, северян, кожа тёмная, но не такая, как у племён с Полудня. Сильные, свирепые, что твои хазги. Пока мы глазели на развалины, они повытаскивали из-под берега спрятанные лодки, и нам пришлось туго – эти ребята дрались, как безумные, и ни один не отступил. Их челны шли борт к борту, так что я не видел воды. Мы убивали их сотнями, но гавань Нардоза всё же пришлось уступить. А сражались они не обычными мечами или там копьями. Нет! На древко насажена заточенная лопата, или там грабли, или вилы, как вам это понравится? Но как же ловко они ими орудовали! Мои десятники вот тоже поначалу смеялись.

Судя по мрачному виду спутников Вингетора, больше ни один из них смеяться расположен не был.

– Мы отгребли подальше от берега. Ветер был свежий, преследовать нас на челнах дикари не могли. Среди них, конечно, были выходцы из других народов, но немного. Теперь эта орда владеет всем берегом южнее Каменки до самых Молчаливых Скал.

Фарнак аж присвистнул.

– Именно, дорогой друг, но послушай, что было дальше! После Нардоза я поклялся: костьми лягу, но доищусь, что это за пришельцы и откуда взялись. Поймать одного из их вождей оказалось не так уж и трудно, правда, потом мне пришлось зарезать и скормить морским зверям десятерых его спутников, прежде чем тот заговорил. У меня нашлись знающие его язык – собственно, вот он, Бралдо, и знал. Редкое наречие, на нём говорят далеко от моря. Верно, Бралдо?

Чернокожий великан кивнул, сверкнув белейшими зубами.

– Как есть, верно, мой тан. Далеко на восток, в джунглях – племена, что едят человечину. Но их было мало, они были слабы, мы били их всякий раз… а теперь их собралась тьма-тьмущая, собрали и тех, и других, и третьих, все приняли их язык…

– Именно, – подхватил Вингетор. – В общем, его зовут Имгашта, и рассказал он очень, очень много интересного, за что мне долго придётся оправдываться перед Морским Отцом, ибо вытягивал я из этого парня слова воистину лишь раскалёнными щипцами… – Вингетор неожиданно покачал головой, словно осуждая сам себя.

– Да что это с тобой? – удивился Фарнак. – Ну, пытал пленного, так что же тут такого? Одно слово – война! И мне случалось, так чего ж теперь?

Вингетор с кривой ухмылкой потупился.

– Потому что этот самый Имгашта, когда мы… гм… уже достаточно с ним провозились… сумел прокричать своим собратьям, что с ним, кто мы, как зовут предводителя – то есть меня, – где его, Имгашту, следует искать и кому следует мстить.

– Это как?! – не удержался Торин.

Вингетор мрачно взглянул на гнома:

– Я попался на хитрость как ребёнок, гном. Оказалось, мой пленник преотлично знает всеобщий язык, только умело это скрывает. И воля у него железная. Проверяя, я громко обсуждал с Освальдом, как лучше поступить с пленным – поджарить на медленном огне, четвертовать или же по-простому утопить, – так этот гордец и бровью не повёл, словно и не о нём речь шла. Я решил – не понимает! – и успокоился. А как своим передал… Тянули они за нами всё время. Вдоль берега на велбудах своих шли, морем – на лодках. Напасть так и не решились, но был момент, оказались совсем рядом. И он как их учуял, змея! Заверещал, заорал, точно чудо невиданное. И в воплях его я и «Умбар» слышал, и «Морской Народ», и «эльдринги», и даже – «тан Вингетор». Как тебе всё это нравится?