Рин Чупеко - Кузнец душ [litres]

Сделать это оказалось просто. Я наслаждалась ужасом короля. Моя магия проникала в каждый уголок его сознания, пока оно не пропиталось моей ненавистью.

– В твоей памяти до конца жизни останется единственное воспоминание о твоей любимой – живая мертвечина, – прошептала я ему. – До конца своих дней ты будешь вновь и вновь переживать это мгновение, и это все, что ты запомнишь о ней. Тебя ослепила жажда власти, причинившая боль тем, кого ты должен был защищать. А теперь широко распахни глаза и смотри.

С губ Телемайна сорвался неистовый крик, он схватился за глаза. Подбежавшие к нему Халад и Зоя попытались его удержать.

Я выскользнула из голов ази , позволив тому спокойно наслаждаться своим пиршеством, но не сделала и пары шагов, как очутилась на земле, хватая ртом воздух. Голова безжизненной Полер покоилась на коленях Микаэлы, рядом с ней сидела Альтисия. Лица обеих аш заливали слезы. У Лика, закрывавшего ладонями рот, подогнулись колени. Зоя изумленно смотрела на меня. В их взглядах читалось потрясение и отвращение. А вот Фокс…

Каково же было выражение лица моего брата. Меня затопил стыд: не потому, что я убила Аену и уничтожила Телемайна, а из-за того, как он смотрел на меня – его пронизывал страх.

Сплетя руну Воскрешения, я потянулась к Полер. «Я могу ее вернуть, – думала я. – Меня переполняет живая сила Тьмы, я способна на все. Она вернется, станет, как и прежде, пилить меня по поводу моих недостатков, заставлять делать то, что ей хочется…»

Но аша оставалась неподвижной. Я вливала в нее заклинание дважды, трижды, четырежды. Семь, четырнадцать, двадцать раз, пока уже не начала кричать в ее затихшем сознании: «Живи, живи, живи, черт тебя побери…»

– Тия, – прохрипел Кален. – Остановись. Пожалуйста, остановись.

Правую сторону моего тела пропитало что-то горячее и липкое. Я задрожала.

Меня окружили руки Калена. Вновь вспыхнула руна Разделенного сердца, и каждую частичку моего существа захватило его сознание, такое теплое и манящее – только в нем я смогла найти прощение. Темная гниль растаяла, когда я отпустила ее и приняла в себя чувство более сильное, чем ненависть. А после с рыданиями позволила успокаивающему шелесту его голоса увлечь меня в темноту.

Тишину время от времени прерывали всхлипы.

Чудовища были мертвы: землю вокруг нас устилали окровавленные кучи существ, когда-то бывших ашами. Даже после смерти их окоченевшие лапы и разинутые рты казались безобразными. Они так и остались в обличьях монстров, раскрыв всему миру свою тайную сущность.

Несколько дэвов Костяной ведьмы тоже пострадали. Аэшма втянул обратно свои шипы, и теперь взору предстало его покрытое серой шерстью туловище. Таурви, несмотря на сломанные ноги и измазанную кровью морду, продолжал напевать. Нангхаитья, прикрыв множество глаз, молча лежал на земле. Даже ази, самый могущественный из всех, истекал кровью, одно его истерзанное крыло погнулось. Заурви, индра и акван оставались в сознании, но, прихрамывая, расхаживали между своими собратьями; их громкие, полные скорби крики прорезали тишину.

Темная аша с залитым слезами лицом сидела на земле. На руках она держала леди Микаэлу, бледную и безмолвную. Ее хуа пропиталось кровью, которая растекалась повсюду. Я ощущал рядом с собой потрескивание магии и видел, что стеклянное сердце Костяной ведьмы бьется в унисон с сердцем раненой женщины. Халад и Кален, расположившиеся по бокам от леди Тии, прижимали руки к телу Микаэлы, напрасно пытаясь остановить кровь, которая била все сильнее. Фокс возле меня не мог сдержать приглушенного крика боли. Я повидал немало умирающих людей, и теперь мне было достаточно одного взгляда, чтобы понять – надежды нет.

– Зачем ты спасла меня? – проревела Костяная ведьма.

Глаза светловолосой аши открылись. Она задержала взгляд на ее лице и улыбнулась.

– Я всегда пыталась тебя спасти. Это… не так уж плохо, дитя.

– Ты не можешь умереть из-за меня, Микки. – Темной аши больше не было – на ее месте осталась семнадцатилетняя девчонка, неистово цепляющаяся за жизнь женщины, которая так сильно повлияла на ее судьбу. – Без тебя все, что я делаю и делала, будет бессмысленным!

– Я уже и так слишком долго живу взаймы, Тия. – Окровавленная рука погладила заплаканную щеку девушки. – Вскоре мои часы будут сочтены, но я не испытываю ни страха, ни горя. Я прожила время, ради которого ты рисковала своей жизнью и сердцем. Я спокойна, Тия. Спасибо.

– Нет! – Стеклянное сердце девушки засияло ярче, в нем переплелись свет и тьма.

Улыбка леди Микаэлы была прекрасна, несмотря на кровавые дорожки, струящиеся из уголков губ.

– Микки, нет! – Костяная ведьма вцепилась в ее руки. На миг мне почудилось, будто я увидел зажегшийся между ними странный символ. – Не уходи!

– Теперь я отправляюсь к Ванору и Полер. Они заждались меня. – Женщина в последний раз коснулась лица девушки. – Не грусти, Тия, – прошептала она, и свет в ее стеклянном кулоне погас.

Безмолвие разрезал крик Темной аши. Ее сердце излучало сияние, впервые за это время ставшее серебристым, а не темным. Она рассекала воздух отчаянными взмахами рук. Однако женщина оставалась неподвижна.

Темная аша снова и снова воспроизводила те же самые движения. Я чувствовал жар заклинаний, безысходность тлеющей магии, но глаза леди Микаэлы оставались закрытыми.

– Тия. – Кален поймал руку девушки и удержал ее.

Она обернулась к нему, сверкая глазами.

– Почему? Почему я не могу ее воскресить? Тебя же смогла! Я воскресила тебя и смогу ее!

– Тия, – повторил Искатель смерти, и она замолкла. Рухнула ему на грудь, продолжая сжимать в руках тело мертвой аши. И завыла, обратив свой дикий плач к небесам.

Возле Темной аши на колени опустился Кузнец душ, по его щекам струились слезы.

Лорд Фокс, присевший рядом с леди Тией, ладонью нашел ее пальцы, а другой рукой сжал руку леди Микаэлы. Они сидели так долгое время – безмолвно, неподвижно. Взошла луна, зажглись звезды, а Темная аша и два ее фамильяра не сходили с места.

– Тия, – с огромной печалью в голосе наконец произнес Кален.

– Еще несколько минут, – прошептала Костяная ведьма. – Позволь мне побыть с ней еще несколько минут.

– Я мог бы сгноить тебя в темнице до конца твоих дней. Как король, я должен так поступить. Этого потребует от меня народ.

Я была согласна с ним, но стояла, не поднимая головы. За несколько часов после того, как ко мне вернулся рассудок, а темная гниль отступила, я попыталась устранить беспорядок, который учинила. Однако нанесенного Телемайну вреда уже было не исправить. Короля перенесли в его личные покои, куда не допускался никто, кроме его сыновей и врачей. Я изгнала из его головы демонов, которых в порыве гордыни поселила там, но так и не смогла избавить от кошмаров, укоренившихся в его сознании. Вся Одалия оставалась в неведении, а целители не могли ничего сделать – король сошел с ума.