Рин Чупеко - Кузнец душ [litres]

– Это предательство. По закону я должен тебя казнить.

Я ничего не стала говорить в свою защиту. Принц имел полное право вынести такой приговор. По сторонам от меня стояли Фокс и Кален, чье присутствие всегда меня успокаивало.

– Взгляни на меня, Тия.

Я повиновалась. Часть меня по-прежнему была рада видеть его целым и невредимым, без каких-либо последствий сонной болезни. Однако принц Канс смотрел на меня без прежней доброты и ласки. Он больше не называл меня «леди Тией» своим приятным голосом. На меня глядели зеленые глаза незнакомца – его величества, исправилась я, – а не друга. Теперь Канс правил Одалией, и я не могла его ни в чем винить.

– Что ты скажешь в свое оправдание, Тия?

– Я приму любое наказание, которое вы сочтете нужным, ваше величество. – Как я могла говорить так холодно и официально? – Моя жизнь в ваших руках.

– Канс. – Кален встал рядом со мной. – Ты не хуже меня знаешь, что Тия не могла поступить иначе.

– Это не имеет значения. Она выступила против короля.

– Канс, твой отец убил собственного брата, чтобы занять трон. Обоих братьев. Что еще хуже, он вступил в сговор с Безликой, чем в своем стремлении к власти подверг королевство опасности. Следуя твоей логике, он такой же предатель.

– Он мой отец, Кален! – Возглас Канса эхом разнесся по комнате. – Он принял тебя, когда ты потерял своих родителей! Он относился к тебе как к своему сыну! Я считал тебя своим братом, и вот как ты ему отплатил?

– Именно любовница твоего отца, Канс, призвала дэвов, убивших наших матерей! Телемайн бросил моего отца в темницу, когда тот раскрыл его замысел, а Безликая заставила его выполнять ее приказы! Это король позволил Аене отравить тебя. Он проложил свой путь к престолу по костям своей семьи, пожертвовав даже тобой. Ты ничего ему не должен!

– Думаешь, я не понимаю? Но что бы ни совершил мой отец, я не могу позволить кому-то порочить его имя. Да и откуда нам знать, был ли он в то время в своем уме или его также подчинили Безликие? Этого мы никогда не узнаем! Несмотря на все обвинения в его адрес, он был хорошим отцом, Кален!

– Да, он был хорошим отцом для одного из нас, – раздался позади голос Халада.

– Даже мой кровный брат против меня? – прорычал принц Канс.

Кузнец душ покачал головой.

– Я никогда не был против тебя, пусть он и пытался представить все в ином свете. Он играл на твоем чувстве вины, вызванном тем, что ты должен взойти на трон. Отец был добр к тебе, Канс. Ты бы стал королем вместо меня независимо от цвета моего сердца.

– Но почему? Лишать тебя статуса короля не было причин.

– Наш отец был прогрессивен во многих вопросах, но с дрихтианцами его объединяло одно – нетерпимость. Ты заподозрил это в тот самый день, когда заболел.

Канс потер виски.

– Халад, почему ты мне не рассказал? Ты же не думал, что я разделяю его предрассудки?

– Потому что изначально это не было проблемой. Мне необязательно было рассказывать кому-то о своей личной жизни, если я этого не хотел. Я признался отцу в надежде, что он меня поймет. Но одно дело, Канс, когда к тебе хорошо относятся из-за того, что ты способен сделать все правильно. И совсем другое, когда тебя считают ни на что не годным.

– Ты можешь занять трон, Халад. Я и не думал забирать его у тебя.

– Вот именно поэтому я ничего тебе и не рассказывал, ваше величество, – усмехнулся Халад. – Из меня вышел бы ужасный король. В этом я целиком и полностью согласен с отцом. Все, чего я хочу – стать следующим Кузнецом душ. Я буду помогать людям по-своему, а ты – по-своему. Но, пожалуйста, прости Тию. Она верой и правдой служила тебе. Не наказывай ее за преступления своего отца.

У молодого короля затряслись руки. Как бы он ни злился, ему было трудно вынести мне приговор. Мое сердце сжалось от мысли о том, какую боль я причинила ему своим поступком.

Когда он снова заговорил, дрожал даже его голос:

– Вернешься в Одалию только на свой собственный страх и риск, Темная аша. Пока я жив, я больше не желаю видеть тебя в своем королевстве ни под каким предлогом. Сунешься сюда, и я собственноручно подниму топор палача.

Я кивнула, еле сдерживая слезы, но с жалостью потерпела неудачу.

– А теперь уходи. – Стеклянное сердце нового короля сверкнуло ярко-красным – такого огненного и царственного оттенка я не видела ни у одного правителя.

– Ты несправедлив, Канс, – начал Кален.

– Я делаю все необходимое для безопасности своего королевства, Кален. И не нуждаюсь в твоем одобрении.

– Но ты нуждаешься в одобрении Телемайна. То, чего ты вечно желал, но редко получал.

– Не смей повышать на меня голос, Кален!

– Не прошло и недели, ваше величество, а вы уже говорите как ваш отец. Неужели корона всегда так тяжела?

Взгляды двух кузенов схлестнулись: злой – Канса и печальный – Калена. Несколько минут спустя с лица юного короля сошла ярость, и он отвернулся.

– Я спал так долго, что теперь после пробуждения не узнаю собственных друзей. Кален, я освобождаю тебя от клятвы защищать меня. Зная о том, как мой отец обошелся с твоим, я больше не могу просить тебя об этом. Ты волен делать что пожелаешь. То же самое касается и тебя, Халад.

– Тогда я задержусь еще на какое-то время, – решил Халад. Канс заметно удивился. – Исполняя обязанности ученика кузнеца, я бывал здесь не так часто, как должен был. Нам многое предстоит наверстать, Канс.

Король ненадолго задумался и произнес:

– С удовольствием. – А после снова посмотрел на меня. – Ступай с богами, Тия. – В его голосе больше не было столько злобы, но меня поразили прозвучавшие в нем нотки сожаления. – И пусть однажды ты упокоишь демонов, до сих пор живущих в твоей душе.

– Почему ты не защищалась? – спросил у меня Фокс, когда мы покинули дворец. – Ты же знаешь, что не могла поступить иначе.

– Могла. Мне не стоило восставать против Телемайна. Виновен тот или нет, но он король. И Канс заслуживал всякое право услышать ложь из уст своего отца. А я лишила его этого права. – Я закрыла глаза. «Будь ты сильнее, – прошептал мой внутренний голос, – будь ты лучше, Телемайн остался бы в здравом уме, а Полер не умерла» . – Разве ты не должен быть с Инессой?

– Она все понимает.

– У каждого из нас своя жизнь, а связь между нами только все усложняет. Я… я не знаю, чем ты хочешь заниматься, но если есть возможность разорвать ее…

– Нет! – Мой брат подался вперед и порывисто меня обнял. – Нам необходимо иметь в своих головах того, кто бы говорил, когда мы ведем себя глупо. Таков принцип Пехлеви.

Я обняла его в ответ.

– Но нам не обязательно находиться друг у друга в головах все время. Лучшее, что ты можешь сделать для меня, – жить так, как ты хочешь, Фокс, жить с принцессой Инессой. Со мной все будет в порядке. Да, меня изгнали, зато Канс не отрубил мне голову.