Рин Чупеко - Кузнец душ [litres]

– Не нагружайте руку хотя бы неделю, – посоветовала я мужчине. – Для снятия боли пейте вот это.

Инесса отпустила Фокса, но не отодвинулась. Кален смотрел на меня уже не так сердито, как накануне, хотя по-прежнему со странной загадочностью.

– Ты принесла стеклянное сердце? – спросил Халад у принцессы Инессы.

– Ну, я… да. – Девушка начала его доставать.

– Не здесь. – Халад оглянулся по сторонам. – Дом у меня небольшой, но лучше нам посмотреть его внутри.

– Болят руки? – тихо спросил Фокс у принцессы, когда все двинулись за Халадом.

– Немного жжет от трав, – печально призналась Инесса. – Порезы еще не до конца зажили.

Фокс взял оставшуюся припарку и приложил к ее ладоням. Сердце Инессы засверкало. От Фокса потянулись воспоминания: они разговаривают, смеются, он растирает ее пальцы, когда она жалуется на холод, и целует их.

Фокс замер. Инесса тоже. Потом он без раздумий поднес ее израненные ладони к своим губам.

Инесса, вздрогнув, быстро высвободила руки. Я тут же нырнула внутрь, чтобы не показать, как много мне удалось увидеть.

Жилище Халада можно было назвать домом с огромным трудом. Оно состояло всего из одной комнаты, в которой мы все едва помещались. Вдоль стен тянулись стеклянные шкафы с пузырьками. На некоторых из них значились этикетки с надписями «Потеря», «Горе», «Рождение ребенка» и другие, которые вызывали больше вопросов, чем ответов. На единственном окне висела любопытная вывеска:

ВИНА – 1 сикль [4] Сикль – серебряная монета древней Персии, составляющая 1/20 дарика, золотой монеты.

ГРУСТЬ – 2 сикля

ЖЕЛАНИЕ – 4 сикля

Все убранство комнаты составляли стол, два маленьких стула и две узкие койки. Несколько камней выступали своеобразными пресс-папье, а другие были сложены стопкой друг на друга. «У обоих кузнецов одинаковые привычки» , – подумала я, вспомнив, как однажды на одалийском постоялом дворе Халад строил пирамиду из камушков.

– Вы же Кузнецы душ! – воскликнула принцесса Инесса, обходя скромную мебель стороной, словно та была разъедена коррозией.

– Свои услуги он предлагает бесплатно, ваше высочество, – пояснила Альти. – За лечение болезней он ничего не получает, потому что не берет платы.

– Здесь, должно быть, не меньше двухсот пузырьков, – изумилась я.

– Моя мать обязана относиться к тебе лучше, Халад! – не унималась Инесса. – Я не могу позволить одалийскому принцу жить в такой нищете.

– Мы отклонили ее предложение. Трижды. Согласно клятве Кузнеца душ, с богатых снобов, которых мой учитель так недолюбливает, мы берем самую высокую цену за стеклянные сердца, хотя многим другим он раздает их просто так. Он говорит, что будет жить как самый бедный горожанин ее величества, если это позволит ей время от времени вспоминать о них.

– Но это не относится к тебе!

– Относится. Я тоже принес клятву, помнишь? Будь мой учитель здесь, он бы не был вам рад, ваше высочество. Мигом выставил бы за дверь, а потом посмеивался, попивая чай.

– А ты в его отсутствие, значит, присматриваешь за домом?

– В основном мы лечим здесь больных, как сегодня. Я всего лишь ученик, но спрос настолько велик, что учитель позволяет мне работать над своими собственными проектами. – По лицу Халада пробежала тень. Он перебирал камни, служившие пресс-папье. – Нас просто завалили заказами, и уезжать сейчас было очень некстати. Однако он настоял, что дело серьезное.

– Так и есть, – пробормотал советник Людвиг. – По словам кузнеца, сонная болезнь вызвана странной руной. Никогда ранее не виданной им.

– В книге Безликих не упоминается ни об одной руне, касающейся сонной болезни, – сказала Альти.

– Может быть, он оставил где-то здесь подсказки для лекарства? – Принцесса Инесса вытащила из шкафа один из самых больших пузырьков – фиолетовый флакон с надписью «Печальный сон» на нем.

– Ваше высочество, пожалуйста, не трогайте…

Инесса откупорила пробку. Меня тотчас захлестнули видения…

…молодой женщины, плачущей у могилы своего жениха, возлагающей цветы на…

Халад выхватил бутылочку из рук принцессы и быстро ее закупорил.

– Осторожно, Инесса! Я столько месяцев потратил на его поиски!

– Что это было? – слегка пошатываясь, спросил Лик. – Мне казалось, будто я… стою на коленях возле могилы…

– Инесса, – упрекнула ее Альти. – Это дом Халада. И невежливо брать его вещи без разрешения. Здесь не дворец, где вы можете делать все, что вам заблагорассудится.

Плечи Первой Дочери Киона поникли.

– Прошу прощения, Халад. Просто я чувствую себя такой… беспомощной. Неужели ничего нельзя сделать для Канса?

– Я бы хотел еще раз взглянуть на его сердце. – Халад, прищурившись, принялся его рассматривать. – Видите? Между каждым биением сердца возникает задержка. Она настолько мала, что ее легко не заметить, но она есть.

– Я ничего не вижу, – признался Лик.

– А я вижу, – сказала я. – Он прав. Не скажи он об этом, я бы и не заметила.

– Я рассказывал леди Тие и сэру Фоксу, что жертвами сонной болезни стали потомки каждого из Пяти Великих Героев. Которых кое-чего лишили – учитель называет их урваном , душой.

– Душой? – скептически произнес Кален.

– Это, так сказать, наша сущность. Воспоминания, определяющие и формирующие нашу душу, которые делают нас теми, кто мы есть. Благодаря руне Сердца мы способны подпитывать нашу душу. Люди, обладающие стеклянными сердцами, живут дольше и меньше подвержены болезням.

– Мне немного известно об изготовлении и починке стеклянных сердец, – призналась принцесса Инесса, – но для чего кому-то нужно красть душу?

– Согласно написанному в книге Безликих, она считается важным компонентом при создании сердца света, а с помощью него можно сотворить сердце сумрака. Если их жертвы будут спокойно спать, не проявляя сопротивления, их сердца никогда не погаснут. Не зная, где расположены могилы Пятерых Героев, им проще всего украсть урваны их наследников.

Светловолосый юноша показал на ряд пузырьков перед ним.

– Зачем, по-вашему, мы с учителем столько лет собираем их? Для нас они – то же самое, что ткани и шелка – для портных, травы и специи – для аптекарей. Душа остается, даже когда у нас забирают сердце. Но если лишить нас души, то я уже ничего не смогу сделать. Какой прок от сердца, когда невозможно привязать воспоминания к душе, дабы сделать их настоящими?

– Простите. Господин Халад? – в комнату заглянул мальчик, разволновавшийся при виде такого скопления людей. – Я увидел вашу вывеску и подумал… Я случайно разбил мамину вазу, и она очень расстроилась. Я надеялся купить ей что-то милое, но если вы заняты…

– Все в порядке, Джоби. Будет твоей маме новая ваза. – Кузнец жестом попросил нас сохранять молчание. Мальчик сел, Халад взял пустой пузырек. – Не волнуйся, Джоби, – успокаивающе проговорил светловолосый юноша. – Ты уже не раз это делал.