Томи Адейеми - Дети крови и костей [litres]

– То, что мы с вами сделали… – Ее голос обрывается. – То, что я позволила им сделать… Мне очень жаль. Клянусь, это далось нелегко. Но когда наши разведчики доложили об аристократке со свитком, мы не могли рисковать.

Она зажмуривается, ресницы блестят от слез.

– Мы не хотели, чтобы то, что случилось в Варри, повторилось здесь.

При виде слез Зу у меня тоже щиплет в глазах. Лицо Кваме кривится от боли. Мне хочется ненавидеть его за то, что он сделал с Тзайном, но не получается. Я не лучше его. Даже хуже. Если бы Инан не остановил меня тогда, я бы заколола того предсказателя в маске, только бы получить ответы. Он валялся бы в грязи, а не лежал на койке, ожидая, когда Зу исцелит его.

– Простите меня, – выдавливает Кваме. Его голос тихий и хриплый. – Но я обещал своим, что любой ценой сохраню им жизнь.

Я снова вспоминаю пламя, бушующее вокруг его лица, но теперь оно не кажется мне таким пугающим. Да, от этого кровь стыла в жилах, но он боролся за близких, за наш народ. Даже боги не стали бы винить его. Как могу я?

Зу стирает слезы со щек. В эту секунду она кажется гораздо младше, чем мир позволил ей быть. Следуя минутному порыву, я наклоняюсь и обнимаю ее.

– Мне так жаль, – рыдает она, уткнувшись мне в плечо.

– Все в порядке. – Я глажу ее по спине. – Вы пытались защитить своих людей. Делали то, что должны были.

Ищу поддержки у Амари и Тзайна, и они кивают. Нельзя винить ее, ведь мы сделали бы то же самое.

– Вот. – Зулайка вынимает свиток из кармана черной дашики и вручает его мне, – берите все, что нужно. Каждый из нас готов пойти за вами. Люди слушают меня только потому, что я первая прикоснулась к свитку, но если Амари права, вы – избранные богами, и мы исполним любой ваш приказ.

От этих слов холодок бежит по спине. Я не могу управлять этими людьми: и с собой-то едва справляюсь.

– Спасибо, но здесь вы на своем месте. Просто защищайте людей. А нам нужно добраться до Зарии и нанять корабль. До солнцестояния всего пять дней.

– У меня в Зарии есть родственники, – говорит Фолаке. – Торговцы. Им можно доверять. Если я отправлюсь с вами, мы без труда наймем корабль.

– Я тоже еду. – Зулайка берет меня за руку, и в этом слабом рукопожатии чувствуется надежда. – У нас достаточно людей для защиты, и, уверена, вам пригодится целитель.

– А если поеду я… – Голос Кваме обрывается. Он тяжело вздыхает и смотрит на Амари и Тзайна. – Я бы мог сражаться за вас. Огонь – лучшая защита.

Тзайн холодно глядит на Кваме, потирая раненое бедро. Зу остановила кровотечение, но ей не хватило сил, чтобы убрать боль.

– Защити мою сестру, или я сделаю так, что, не успеешь моргнуть, как окажешься с кинжалом в ноге.

– Согласен. – Кваме протягивает руку. Тзайн встает и пожимает ее. Извинения принимаются, и гармония наконец наполняет шатер.

– Нужно это отметить! – Широкая улыбка появляется на лице Зу, такая детская и лучистая, что на миг она действительно становится обычным ребенком, которым когда-то была. Ее радость заразительна. Усмехается даже Тзайн.

– Хочу повеселиться, собрать людей. Знаю, сейчас не время, но давайте проведем завтра Аджоджо.

– Аджоджо? – Я наклоняюсь вперед, не веря своим ушам. В детстве праздник Небесной Матери и всех богов был лучшим днем в году. Папа всегда покупал мне и маме одинаковые кафтаны – шелковые, расшитые бусинами, со шлейфами, спускающимися по спине. В последний Аджоджо перед Рейдом мама копила деньги весь год, чтобы купить позолоченные кольца и вплести их мне в волосы.

– Будет здорово! – щебечет Зу с растущим воодушевлением. – Мы уберем в шатрах и проведем праздничное шествие. Будет время и для священных историй. Можно построить сцену, чтобы каждый маг коснулся свитка. Все увидят, как возвращаются их силы!

Я медлю, все еще погруженная в воспоминания об огне, охватившем Кваме. День назад о том, чтобы превратить всех этих предсказателей в магов, можно было только мечтать. Но нужно это обдумать. Больше магии значит больше возможных рук, в которые попадет солнечный камень. Хотя, если закрыть на это глаза… Если все эти предсказатели готовы слушать Зу…

– Что ты думаешь об этом? – спрашивает она.

Перевожу взгляд с нее на Кваме. Он расплывается в улыбке.

– Звучит замечательно, – решаю я. – Наш Аджоджо люди не забудут.

– А как же ритуал? – спрашивает Амари.

– Если мы отправимся сразу после праздника, нам хватит времени. У нас еще есть пять дней, чтобы добраться до Зарии, а корабль Фолаке наполовину сократит время.

Лицо Зу светлеет, как восходящее солнце. Она сжимает мою руку, и, на удивление, это наполняет меня теплом. Они не просто союзники, а наш народ.

– Давайте начнем! – Зу берет Амари за руку, чуть не подпрыгивая от радости. – Это меньшее, что мы можем для вас сделать. Не могу придумать ничего лучше, чтобы почтить вас четверых.

– Троих, – поправляет Тзайн. Короткое замечание омрачает мою радость. Брат кивает на Инана. – Он не с нами.

Сердце сжимается, когда я вижу, какими взглядами обмениваются Тзайн и Инан. Понимаю: момент для объяснений настал, как бы ни хотелось его оттянуть.

Зу задумчиво кивает, чувствуя разлившееся в воздухе напряжение.

– Поговорите. А нам нужно еще многое сделать, если отправляемся завтра. – С этими словами она встает и выходит. За ней следуют Кваме и Фолаке. Мы остаемся в тишине. Я опускаю глаза на свиток, который держу в руках. Что теперь?

Как мы… А было ли это «мы»?

– Знаю, в это трудно поверить, – начинает Инан, – но все изменилось, когда вас с Амари похитили. Понимаю, что прошу многого, но твоя сестра может мне доверять…

Тзайн резко поворачивается ко мне, его взгляд, словно посох, бьет меня в грудь, лишая возможности дышать. Глаза брата говорят: скажи, что это не так.

– Тзайн, если бы не он, меня бы тоже схватили…

Только помог он лишь потому, что сам хотел меня убить. Когда на нас напали, принц все еще хотел вонзить меч мне в сердце.

Я вздыхаю и начинаю снова, поглаживая посох. Нельзя все испортить. Надо, чтобы Тзайн выслушал меня.

– Сперва я ему не доверяла. Но он сражался вместе со мной, и когда я оказалась в опасности, Инан рисковал ради меня жизнью.

Голос срывается. Не могу поднять глаз и смотрю на посох:

– Он видел и чувствовал то, что другим недоступно.

– Как, по-твоему, я должен в это поверить? – Тзайн скрещивает руки.

– Просто… – оборачиваюсь к Инану, – он – маг.

– Что? – Амари, разинув рот, оборачивается к брату. Я заметила, что она с любопытством поглядывала на его белую прядь, но осознание приходит лишь теперь.

– Как такое возможно?

– Не знаю, – отвечает Инан. – Это случилось в Лагосе.

– Перед тем, как ты сжег нашу деревню дотла? – кричит Тзайн.