Томи Адейеми - Дети крови и костей [litres]

– На другое я не согласен.

– И тебе придется заново выстроить Илорин…

– Это первое, что сделают владыки земли и приливщики.

Прежде чем я успеваю перечислить все условия, Инан поднимает меня в воздух и начинает кружить. Он улыбается так широко, что я не могу не ответить тем же и смеюсь, когда он возвращает меня на землю, хотя мир не сразу перестает вертеться перед глазами.

– Наверное, не стоит решать судьбу Ориши, танцуя в лесу.

Соглашаясь со мной, он что-то бормочет и сжимает в объятиях, затем обхватывает ладонями мое лицо:

– И этого тоже не следует делать.

– Инан…

Прежде чем я заканчиваю фразу, которая должна объяснить, что топор у Тзайна острый, а сам он всего лишь в нескольких палатках отсюда, губы Инана находят мои, и все вокруг отходит на второй план. Его поцелуй полон нежности, а губы такие… мягкие. Они нежнее, чем я себе представляла.

Страсть накрывает меня теплой волной, струится по телу. Когда он отстраняется, сердце колотится так, словно я только что была в драке. Инан медленно открывает глаза, и прекрасная улыбка озаряет его лицо.

– Прости. – Он проводит пальцем по моей нижней губе. – Хочешь вернуться?

Да .

Мне нужно это сделать. Я обязана. Но теперь, когда мне знаком вкус его губ, запреты исчезают.

Притягиваю удивленного Инана к себе, вовлекая в поцелуй.

Ограничения подождут до утра.

А сейчас я хочу его.

Я смеюсь, как не смеялась годами, пока Тзайн кружит меня. Он наклоняется, чтобы снова поднять меня в воздух, но внезапно останавливается. Улыбка, растянувшаяся от уха до уха, стекает с лица, как капельки пота. Следую за его взглядом и вижу, как Инан берет Зели за подбородок и целует.

Небеса !

Стон срывается с моих губ. Я чувствовала, что между ними вспыхнула искра, но не знала, что все произойдет так быстро. При виде этого поцелуя в голове тут же рождаются новые вопросы. Его движения полны нежности, он ласково прижимает ее к себе…

Щеки горят, и я отворачиваюсь. Глазеть на такое неприлично. Но Тзайну плевать. Он смотрит. Каждый его мускул напрягается, а взгляд мутнеет, от радости на его лице не осталось и следа.

– Тзайн…

Он проносится мимо, готовый убить обидчика, полный ярости, которой я еще не видела.

– Стой!

Но он продолжает идти, будто не замечая меня, словно не остановится, пока его руки не сомкнутся на горле моего брата.

Затем Зели притягивает Инана к себе и целует в ответ. При виде этого Тзайн застывает на месте. Пятится назад. Внезапно он сгибается пополам, словно сломанная в руках ветка. А затем выпрямляется, обходит меня стороной и смешивается с толпой предсказателей, расталкивая празднующих. Я еле поспеваю за ним, когда он врывается в шатер. Проносится мимо Найлы и сумки Зели, хватается за рукоять топора…

– Тзайн, нет!

Он меня не слушает. Засовывает топор в свой ранец. Туда же отправляются запас еды и… все его вещи.

– Что ты делаешь?

Тзайн не обращает на меня внимания, засовывая плащ внутрь так яростно, словно это он целовал Зели. Я протягиваю к нему руку, но он отбрасывает ее.

– Послушай…

– Что? – кричит он, и я отстраняюсь от неожиданности. Он замолкает. Затем издает глубокий вздох. – Прости, я просто… больше не могу. С меня хватит.

– Что это значит?

Тзайн одевает ранец на спину, крепче затягивая кожаные ремни.

– Я ухожу. Если хочешь, пойдем со мной.

– Постой, почему?

Он не отвечает. Прежде чем я успеваю сказать еще что-нибудь, он выбегает из шатра в прохладу ночи.

Я спешу за ним, но он не останавливается на мои крики. Бежит по лагерю в сторону леса, удаляясь все дальше от праздника. Слышу слабое журчание Гомбе, когда он углубляется в заросли. Только минуя долину, я догоняю его.

– Тзайн, пожалуйста !

Наконец он останавливается. Его ноги дрожат, но он в любой момент готов сорваться с места.

– Можешь идти чуть помедленнее? – умоляю я. – Просто… Просто дыши! Знаю, ты ненавидишь Инана, но…

– Мне плевать на твоего брата. Каждый может делать, что хочет. Просто отстаньте от меня.

Я замираю от жестокости его слов. Тепло, что согревало меня в его присутствии, исчезает. Тело дрожит, но я все равно подхожу ближе.

– Понимаю, ты расстроен, но…

– Расстроен? – Тзайн злобно прищуривается. – Амари, я устал бороться за жизнь и платить за чужие ошибки. Надоело спасать Зел, если ей все равно!

С поникшими плечами он опускается на землю. Впервые с тех пор, как мы встретились, он кажется мне слабым, и это обескураживает.

– Мне казалось, что она повзрослеет, но зачем, если я всегда рядом? Зачем меняться, если я всегда приду ей на помощь?

Подхожу ближе и беру его за руку, сплетая его грубые пальцы со своими:

– Знаю, их отношения смущают, но клянусь тебе, намерения моего брата чисты. Зели ненавидела Инана больше, чем кого бы то ни было. Если теперь ее чувства изменились, это что-то да значит.

– То же, что и всегда. – Рука Тзайна выскальзывает из моей. – Зели делает глупость и рано или поздно пожалеет об этом. Если хочешь, можешь на это посмотреть, а с меня хватит.

Он кричит, едва не сорвав голос:

– Честно говоря, я вообще не хотел в этом участвовать!

Тзайн идет дальше, и что-то внутри меня разбивается. Это не мужчина, которого я знаю, не тот, в которого я…

Влюбилась? – проносится в моей голове, но не знаю, насколько это верно. Любовь – слишком громкое слово для того, чтобы описать мои чувства – по крайней мере те, что мне позволено испытывать. Но все же…

– Ты никогда ее не бросишь, – кричу я ему вслед. – Никогда. Даже если она испортит все на свете, будешь на ее стороне.

Как Бинта. Озорная улыбка подруги появляется передо мной, озаряя холодную ночь своим светом. Тзайн любит сестру преданно, беззаветно… Даже если она этого не заслуживает.

– Почему теперь? – продолжаю я. – После всего, что было?

– Потому, что он сжег наш дом! – Тзайн резко разворачивается. Вены вздуваются на шее, когда он кричит. – Люди утонули. Дети погибли . Ради чего? Этот монстр неделями пытался убить нас, а она готова его простить? И пригреть на своей груди? – Его крик отдается эхом, и Тзайн замирает, медленно сжимая и разжимая кулаки.

– Я могу защитить ее от кучи вещей, но если она будет такой глупой и безрассудной, то все равно умрет. Не хочу этого видеть.

С этими словами он разворачивается, поправляет ранец и уходит вглубь леса.

– Подожди, – прошу я, но на этот раз Тзайн не останавливается. Каждый его шаг отдается болью в сердце.

Он на самом деле уходит.

– Тзайн, пожалуйста…

Внезапно звук трубы разрезает тишину. Мы застываем, услышав новые сигналы. Барабаны празднества стихают. Я оборачиваюсь, и сердце уходит в пятки. Вижу королевскую печать – кошмар, преследующий меня, – на сотне нагрудников. И глаза снежных леопанэров, блестящие в темноте.