Патрик Ротфусс - Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 2

– Извини, что перебил, Баст. Так о чем ты собирался меня спросить?

Баст поколебался, потом сказал:

– Реши, ведь не прошло и трех дней, как ты убил пятерых скрелингов.

Он указал на дверь.

– Что такое какой-то головорез по сравнению с этим?

– Для скрелингов я довольно тщательно выбрал время и место, Баст, – сказал Квоут. – К тому же нельзя сказать, что я ушел оттуда целым и невредимым.

Хронист удивленно вскинул голову.

– Так ты был ранен? – спросил он. – А я и не знал. Со стороны было не видно…

Рот Квоута скривился в улыбочке.

– От старых привычек избавиться нелегко, – сказал он. – Надо же поддерживать репутацию. К тому же героям полагается получать раны только в достаточно драматических обстоятельствах. Если бы ты узнал, что после драки Баст извел на меня футов десять шовного материала, это бы изрядно подпортило сюжет.

Лицо Баста просияло, как небо на восходе.

– Ой, да, конечно! – воскликнул он хриплым от облегчения голосом. – Я и забыл, что ты еще не оправился после битвы со скрелем! Я же знал, что тут все не так просто.

Квоут опустил глаза и устало сник всем телом.

– Баст… – начал он.

– Я знал, Реши, я знал! – с напором повторил Баст. – Конечно же, какой-то головорез не мог одолеть тебя просто так!

Квоут неглубоко вздохнул и резко выдохнул.

– Да, Баст, наверняка дело в этом, – покладисто сказал он. – Думаю, будь я в форме, я без труда уложил бы обоих.

Лицо Баста снова сделалось неуверенным. Он обернулся к Хронисту.

– Но как же ты допустил, чтобы это случилось?! – осведомился он.

– Он не виноват, Баст, – рассеянно сказал Квоут. – Это я затеял драку…

Он сунул несколько пальцев в рот, осторожно пощупал. Когда он вынул пальцы изо рта, они были ярко окрашены кровью.

– Наверное, этот зуб уже не спасти… – задумчиво сказал он.

– Нет, Реши! – свирепо сказал Баст. – Зуб ты не потеряешь!

Квоут слегка шевельнул плечами, словно старался ими пожать, не двигаясь сильнее необходимого.

– Баст, ну какое это имеет значение с точки зрения вечности?

Он прижал к голове полотенце, взглянул на него.

– И, наверно, швы тоже накладывать не надо.

Он выпрямился на табурете.

– Давайте поужинаем и вернемся к нашей истории.

Он взглянул на Хрониста, приподняв бровь.

– Если ты, конечно, все еще хочешь продолжать.

Хронист непонимающе уставился на него.

– Реши, – озабоченно сказал Баст, – тебе плохо!

Он потянулся к нему.

– Дай зрачки посмотрю!

– Да нет у меня никакого сотрясения, Баст! – раздраженно ответил Квоут. – У меня сломано четыре ребра, звенит в ушах и зуб шатается. И несколько мелких ссадин под волосами, которые выглядят серьезнее, чем есть на самом деле. Из носа кровь идет, но он не сломан. И завтра я буду разукрашен синяками, что твой гобелен.

Квоут снова слабо пожал плечами.

– Ничего, бывало и хуже. К тому же они напомнили мне о том, что я едва не забыл. Наверно, стоило бы их поблагодарить за это.

Он задумчиво пощупал свою челюсть, повозил языком во рту.

– Хотя не могу сказать, что я им особенно благодарен.

– Реши, швы наложить надо! – сказал Баст. – И дай я что-нибудь сделаю с этим зубом.

Квоут слез с табурета.

– Да нет, просто несколько дней буду жевать другой стороной.

Баст взял Квоута за руку. Глаза у него потемнели и сделались жесткими.

– Реши, сядь.

Это была отнюдь не просьба. Его голос сделался низким и резким, как далекий раскат грома.

– Сядь! Ну?!

Квоут сел.

Хронист одобрительно кивнул и обернулся к Басту.

– Чем я могу помочь?

– Не путайся под ногами! – резко бросил Баст. – И не давай ему вставать, пока меня не будет.

Он устремился наверх.

Ненадолго воцарилась тишина.

– Сослагательное наклонение, значит… – сказал Хронист.

– Совершенно бесполезная штука, – сказал Квоут. – Это в лучшем случае. Бессмысленное усложение языка. Меня это оскорбляет.

– Ну, брось! – возразил Хронист, судя по всему, несколько задетый. – Сослагательное наклонение есть душа предположения. В умелых руках…

Он осекся: в комнату ворвался Баст, гневно хмурясь, с деревянной шкатулкой в руках.

– Воды принеси! – властно сказал он Хронисту. – Из кадушки с дождевой водой, а не из насоса. Еще мне нужно молоко с ледника, немного подогретого меду и широкая миска. А потом убери весь этот бардак и не путайся под ногами.

Баст промыл ссадину на голове Квоута, потом вдел собственный волос в костяную иглу и наложил на кожу трактирщика четыре тугих шва, ровных, как у портнихи.

– Открой рот! – приказал Баст, заглянул внутрь, нахмурился, потрогал пальцем один из коренных зубов и кивнул.

Он протянул Квоуту стакан с водой.

– Прополощи рот, Реши. Сделай это пару раз, воду выплюни обратно в стакан.

Квоут повиновался. Выплюнутая вода была красна как вино.

Хронист вернулся с бутылкой молока. Баст понюхал его, потом плеснул немного в широкую глиняную миску. Добавил туда большую ложку меда, хорошенько размешал. Наконец он окунул палец в стакан с кровавой водой, вытащил его и уронил в миску одну каплю.

Баст еще раз все хорошенько размешал и протянул миску Квоуту.

– Отхлебни этого, – велел он. – Смотри не глотай. Держи во рту, пока я не скажу.

Квоут с любопытством наклонил миску и отхлебнул молока.

Баст тоже отхлебнул из миски. Потом надолго зажмурился. Лицо у него сделалось очень сосредоточенным. Потом открыл глаза, поднес миску ко рту Квоута и ткнул в нее пальцем.

Квоут выплюнул свой глоток молока. Он был абсолютно, безукоризненно белым.

Баст поднес миску ко рту и выплюнул молоко. Оно было пенисто-розовым.

Глаза у Квоута расширились.

– Баст, – сказал он, – зря ты…

Баст резко отмахнулся. Глаза у него по-прежнему были жесткими.

– Я не спрашивал твоего мнения, Реши.

Трактирщик отвел взгляд. Ему было не по себе.

– Это куда больше, чем от тебя требуется, Баст.

Черноволосый юноша подался вперед и мягко коснулся щеки своего наставника. На миг он стал усталым, смертельно усталым. Баст медленно покачал головой, глядя на него насмешливо и горько.

– Дурак ты, Реши, – сказал он.

Он отвел руку, и усталость исчезла. Баст указал на Хрониста, ожидавшего за стойкой.

– Тащи жратву!

Указал на Квоута.

– Давай, рассказывай дальше!

Крутанулся на пятке, подошел к креслу, что стояло у очага, и воссел на него, словно на трон. Дважды резко хлопнул в ладоши.

– Ну, развлекайте меня! – сказал он, широко, безумно улыбаясь. И даже издалека, от стойки, обоим было видно, что на зубах у него кровь.

Хотя мэр Левиншира, похоже, одобрил то, как я обошелся с фальшивыми актерами, я понимал, что на самом деле не все так просто. Согласно железному закону, я был виновен по меньшей мере в трех вопиющих преступлениях, каждого из которых было достаточно, чтобы меня повесить.