Патрик Ротфусс - Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 2

Материал ларца был интересен сам по себе. Дерево, достаточно черное, чтобы быть роа, но при этом оно отливало темно-красным. Кроме того, эта древесина, похоже, была душистой. Она слабо пахла… непонятно чем. Знакомый запах, но я его никак не мог узнать. Я наклонился вплотную к ларцу и втянул в себя этот запах. Что-то вроде лимона… Безумно знакомый аромат.

– А что это за дерево?

Их молчание было достаточно красноречиво.

Я поднял голову и встретился с ними взглядом.

– Я смотрю, тут у вас и опереться практически не на что, а?

Я улыбнулся, чтобы смягчить свои слова, а то вдруг оскорбятся.

Алверон подался вперед.

– Согласитесь, – сказал он с плохо скрываемым возбуждением, – это замечательный вопрос! Вы уже прежде продемонстрировали мне свою смекалку.

Его глаза сверкнули серым.

– И что она вам подсказывает на этот раз?

– Это фамильное достояние, – небрежно сказал я. – Очень древнее…

– И насколько оно древнее, как вам кажется? – жадно перебил Алверон.

– Около трех тысяч лет, – сказал я. – Плюс-минус…

Мелуан застыла в изумлении.

– Я так понимаю, мои догадки близки к вашим?

Она безмолвно кивнула.

– Резьба, несомненно, стерлась за долгие годы…

– Резьба? – переспросил Алверон, подавшись вперед.

– Еле заметная, – сказал я, закрыв глаза. – Но я чувствую ее на ощупь.

– Я ничего подобного не почувствовал.

– Я тоже, – сказала Мелуан. Ее это, похоже, несколько задело.

– У меня чрезвычайно чувствительные руки, – честно сказал я. – Это необходимо для моей работы.

– Для магии? – спросила она. В ее голосе слышался старательно скрываемый оттенок детского благоговения.

– И для музыки тоже, – сказал я. – Вы позволите?

Она кивнула. Я взял ее руку в свою и приложил ее к крышке ларца.

– Вот. Чувствуете?

Она сосредоточенно нахмурила лоб.

– Может быть, чуть-чуть…

Она отвела руку.

– Вы уверены, что это резьба?

– Она слишком правильная, чтобы появиться случайно. Как такое может быть, что вы не заметили этого прежде? Неужели в ваших семейных летописях об этом ничего не говорится?

Мелуан была ошеломлена.

– Никому бы и в голову не пришло записывать что-то связанное с Ларцом Лоэкласов! Разве я не говорила, что это тайна из тайн?

– Покажите-ка, – сказал Алверон. Я положил его пальцы на рисунок. Он нахмурился.

– Ничего не чувствую. Должно быть, пальцы у меня слишком старые… Может, это надпись?

Я покачал головой.

– Это орнамент вроде арабесок. Но он не повторяется, он меняется…

Тут меня осенило.

– Возможно, это иллийское узелковое письмо!

– Вы можете его прочесть? – спросил Алверон.

Я провел пальцами по ларцу.

– Я недостаточно знаю иллийский, чтобы прочесть самый простой узел, даже держа в руках веревку.

Я покачал головой.

– Кроме того, за три тысячи лет узелки наверняка изменились. Но я знаю нескольких людей в университете, которые, возможно, могли бы это перевести.

Алверон взглянул на Мелуан, но та твердо покачала головой.

– С чужими я об этом говорить не стану.

Маэр, похоже, был разочарован ответом, но настаивать не стал. Вместо этого он снова обернулся ко мне.

– Позвольте задать вам ваши же собственные вопросы. Что это за дерево?

– Оно протянуло три тысячи лет, – принялся я рассуждать вслух. – Оно пустое внутри и тем не менее тяжелое. Значит, это должно быть медленно растущее дерево, хорнвуд или реннел. А его цвет и вес заставляют думать, что в нем содержится много металла, как в роа. Может быть, железа и меди…

Я пожал плечами.

– Это все, на что я способен.

– Что там внутри?

Я надолго задумался, прежде чем ответить.

– Нечто поменьше солонки… – начал я. Мелуан улыбнулась, но Алверон чуть заметно нахмурился, и я поспешно продолжал: – Оно металлическое, судя по тому, как смещается вес, когда я наклоняю ларец.

Я зажмурился и стал вслушиваться в приглушенный стук содержимого, перекатывающегося внутри ларца.

– Нет. Судя по весу, оно стеклянное либо каменное.

– Драгоценность, – сказал Алверон.

Я открыл глаза.

– Не обязательно. Теперь эта вещь, конечно, драгоценна благодаря своей древности и тому, что она столько времени хранилась в семье. Кроме того, она ценна тем, что с ней связана тайна. Но была ли она драгоценной изначально? – я пожал плечами. – Кто знает?

– Но под замок прячут обычно драгоценности, – заметил Алверон.

– Вот именно! – я поднял ларец, демонстрируя его гладкую поверхность. – А на этом ларце нет замка. На самом деле, возможно, его заперли таким образом нарочно. Возможно, там нечто опасное.

– Отчего вы так думаете? – с любопытством спросил Алверон.

– Но для чего столько хлопот? – возразила Мелуан. – Зачем хранить нечто опасное? Если вещь опасна, ее уничтожают.

И сама же ответила на свой вопрос, едва задав его:

– Разве что она не только опасна, но и драгоценна…

– Возможно, она слишком полезна, чтобы ее уничтожать, – предположил Алверон.

– Возможно, ее нельзя уничтожить, – сказал я.

– Последнее вернее всего, – сказал Алверон, еще сильнее подавшись вперед. – И как же он открывается?

Я долго смотрел на ларец, вертел его в руках, нажимал на стенки. Водил пальцем по узорам, нащупывая шов, незаметный глазу. Я встряхивал ларец, пробовал на вкус воздух рядом с ним, подносил его поближе к свету…

– Понятия не имею! – признался я.

Алверон несколько сник.

– Ну, полагаю, это было бы слишком хорошо… Быть может, тут не обошлось без магии?

Я замялся, не желая ему объяснять, что подобная магия бывает только в сказках.

– Если и да, я подобной магией не владею.

– А вам никогда не приходило в голову просто взять и распилить его? – спросил Алверон у жены.

На лице Мелуан отразился такой же ужас, какой испытал я от этого предложения.

– Ни за что! – сказала она, переведя дух. – Он же лежит в основании нашего рода! Я бы скорее засеяла солью все наши земли до последнего акра.

– И при том, какое это дерево твердое, – поспешно добавил я, – вы, скорее всего, уничтожите то, что находится внутри. Особенно если оно хрупкое.

– Это была просто идея! – заверил Алверон супругу.

– Крайне не продуманная! – резко заметила Мелуан, потом, похоже, пожалела о своих словах. – Простите, но сама мысль об этом…

Она не договорила, явно придя в замешательство.

Он погладил ее по руке.

– Я понимаю, дорогая. Вы правы, это было непродуманно.

– Ну что, можно, я его спрячу? – спросила у него Мелуан.

Я нехотя вернул ей ларец.

– Будь у него замок, я бы мог попытаться его вскрыть, но я понятия не имею, где тут петли и крышка…

«И ларчик без замка, где возле мужниной свечи леди Лэклесс хранит в ночи хозяйство муженька», – пронеслась у меня в голове дурацкая детская песенка, и я еле сумел замаскировать смешок под кашель.