Патрик Ротфусс - Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 2

Я тихонько кашлянул, и Аури обернулась в мою сторону. Она соскочила с трубы и понеслась ко мне через крышу, остановившись в нескольких шагах от меня. Ее улыбка сияла ярче луны.

– А в Сверчейке ежики живут, целая семья! – радостно объявила она.

Аури сделала еще два шага и обеими руками ухватила меня за руку.

– У них малыши, крохотные, как желуди!

Она мягко потянула меня за собой.

– Пойдем посмотрим?

Я кивнул, и Аури повела меня через крышу к яблоне, по которой можно было спуститься во двор. Когда мы наконец пришли туда, она взглянула на дерево, потом посмотрела вниз: она по-прежнему сжимала мою длинную загорелую руку своими крошечными белыми ручками. Сжимала не сильно, но крепко и отпускать явно не собиралась.

– Я по тебе скучала, – тихо сказала она, не поднимая глаз. – Не уходи так больше.

– И не собираюсь! – мягко ответил я. – У меня тут слишком много дел.

Аури склонила голову набок и искоса посмотрела на меня сквозь облако волос.

– Например, навестить меня?

– Например, навестить тебя, – согласился я.

По возвращении в университет меня ожидал еще один, последний сюрприз.

Я пробыл здесь уже несколько дней, прежде чем вернулся к работе в фактной. Я теперь уже не так отчаянно нуждался в деньгах, но я соскучился по работе. Все-таки есть что-то глубоко правильное в том, чтобы делать нечто своими руками. Настоящая артефакция – это все равно что песня, воплощенная в материи. Это акт творения.

И вот я отправился в хранилище, решив начать с чего-нибудь попроще, поскольку давно не работал. Подойдя к окошку, я увидел знакомое лицо.

– Привет, Бэзил! – сказал я. – За что тебя сюда упекли на этот раз?

Он потупился.

– За неправильное обращение с реагентами, – буркнул он.

Я расхохотался.

– Ну, это не так страшно! Через оборот будешь свободен.

– Ага.

Он поднял голову и смущенно улыбнулся.

– Я слышал, что ты вернулся. За деньгами пришел?

Я мысленно перебирал все, что необходимо для изготовления жаропровода, но, услышав это, остановился.

– Прошу прощения?

Бэзил склонил голову набок.

– Ну, за твоими деньгами. За «бескровный».

Он взглянул на меня, и до него, видимо, дошло.

– Ах да! Ты же не знаешь…

Он отошел от окошка и тут же вернулся с предметом, который выглядел как восьмигранный фонарь, целиком сделанный из железа.

Эта вещь отличалась от изготовленного мной стрелохвата. Тот, который сделал я, был изготовлен с нуля, на скорую руку. А этот был гладенький и аккуратненький. Все подогнано на совесть, сверху тонкий слой прозрачного алхимического лака, защищающий устройство от дождя и ржавчины. Умно. Надо было это учесть в своем изначальном дизайне…

Несмотря на то что я отчасти был польщен тем, что мое изобретение кому-то настолько понравилось, что его скопировали, я все же испытал довольно сильное раздражение, видя, что этот стрелохват настолько вылизан, куда лучше моего, первоначального. Я обратил внимание на характерное единообразие деталей.

– Что, кто-то изготовил формы для отливки? – спросил я.

Бэзил кивнул.

– Ну да. Давным-давно! Два комплекта.

Он улыбнулся.

– Хитроумная штука, надо сказать. Я долго ломал голову, как же работает этот инерционный спусковой механизм. Но теперь, когда я понял…

Он постучал себя по лбу.

– Я сам две штуки изготовил. Хорошие деньги за то время, которое на них уходит. Гораздо лучше трюмных ламп!

Это заставило меня улыбнуться.

– Да все, что угодно, лучше, чем трюмные лампы! – сказал я, взяв стрелохват в руки. – Это твоя работа?

Он покачал головой.

– Мои ушли месяц тому назад. Они долго не залеживаются. Ты очень умно придумал, что назначил за них такую низкую цену.

Я повертел стрелохват в руках и увидел на металле надпись. Угловатые буквы были глубоко врезаны в металл, очевидно, они были частью формы. «Бескровный».

Я поднял голову и посмотрел на Бэзила. Он усмехнулся.

– Ты же уехал, не дав ему подходящего названия, – сказал он. – А потом Килвин подогнал схему под стандарты и внес ее в записи. Надо же было его как-то назвать, прежде чем выставить на продажу.

Бэзил перестал улыбаться.

– А это было как раз тогда, когда прошел слух, что ты погиб в море. И Килвин привел магистра Элодина…

– Чтобы дать вещи достойное имя, – сказал я, все еще вертя его в руках. – Ну да, конечно.

– Килвин немного поворчал, – сказал Бэзил. – Что это, мол, ерунда и показуха. Но название прижилось.

Он пожал плечами, наклонился, пошарил и достал конторскую книгу.

– Ну ладно, деньги-то забирать будешь? – он принялся листать страницы. – Сейчас, наверно, уже немало накопилось. Их многие делают.

Он отыскал нужную страницу и провел пальцем вдоль строки.

– Ага, вот. Пока что продано двадцать восемь…

– Бэзил, – перебил я, – я вообще не понимаю, о чем речь. Килвин же уже заплатил мне за первый, который я сделал.

Бэзил нахмурил лоб.

– Ну как же, комиссия! – сказал он. Потом, видя мой недоумевающий взгляд, пояснил: – Каждый раз, как хранилище что-то продает, фактная получает тридцать процентов комиссионных, а владелец схемы – десять.

– А я думал, хранилище получает все сорок! – изумился я.

Он дернул плечом.

– Обычно – да. Старые-то схемы почти все принадлежат хранилищу. Многое изобретено уже давно. Но за новинки…

– А Манет мне этого не говорил, – сказал я.

Бэзил виновато поморщился.

– Старина Манет – просто рабочая лошадка, – вежливо сказал он. – Но не самый изобретательный человек. Сколько он уже здесь, лет тридцать? Не думаю, что он создал хотя бы одну новую схему.

Он полистал книгу, проглядывая страницы.

– У большинства настоящих артефакторов есть хоть одно изобретение, и они этим гордятся, даже если это что-то довольно бесполезное.

У меня в голове завертелись цифры.

– То есть это десять процентов с каждых восьми талантов… – пробормотал я, потом поднял глаза: – Это, получается, у меня там двадцать два таланта?

Бэзил кивнул, глядя в конторскую книгу.

– Двадцать два таланта четыре йоты, – сказал он, доставая карандаш и листок бумаги. – Тебе все сразу отдать?

Я ухмыльнулся.

Когда я отправился в Имре, кошелек у меня был такой тяжелый, что я опасался захромать. Я зашел к Анкеру и взял свою котомку, повесив ее на другое плечо, для равновесия.

Я бродил по городу, лениво обходя все места, где прежде бывали мы с Денной, и гадал, где-то она сейчас.

Завершив свои ритуальные поиски, я отправился в переулок, где воняло тухлым салом, и поднялся по узкой лесенке. Я энергично постучался в двери Деви, выждал, постучался еще раз, громче.

Послышался звук отодвигаемого засова и отпираемого замка. Дверь приоткрылась, в щелочку на меня уставился бледно-голубой глаз. Я улыбнулся.