Патрик Ротфусс - Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 2

Оно представлялось мне дальним родственником «каменного сердца», ментального упражнения, которому я научился уже давно. При этом сходства между ними было очень немного. «Каменное сердце» имело практический смысл: оно позволяло избавиться от эмоций и сосредоточиться. Это помогало разделять свой разум на отдельные части или поддерживать столь необходимый алар.

А «листок на ветру» представлялся мне практически бесполезным. Конечно, было очень приятно опустошить свой разум до полной прозрачности и предоставить ему возможность беспрепятственно перепархивать от одного к другому. Но, если не считать того, что это позволяло мне извлекать из воздуха ответы на вопросы Темпи, никакой практической ценности в этом, по всей видимости, не было. То был интеллектуальный эквивалент карточных фокусов.

На восьмой день пути мое тело наконец перестало непрерывно ныть. Именно тогда Темпи добавил нечто новенькое. Завершив кетан, мы переходили к поединку. Это было трудно, поскольку именно тогда я чувствовал себя наиболее усталым. Однако после поединка мы всегда садились, отдыхали и беседовали о летани.

– Ты почему улыбался сегодня во время поединка? – спрашивал Темпи.

– Потому что мне было хорошо.

– Тебе понравилось сражаться?

– Да.

Темпи продемонстрировал неудовольствие.

– Это несвойственно летани.

Я секунду поразмыслил над своим следующим вопросом.

– Но разве не следует получать удовольствие от битвы?

– Нет. Удовольствие следует получать от правильных поступков и следования летани.

– А если летани потребует сражаться? Разве я не могу получать от этого удовольствие?

– Нет. Ты должен получать удовольствие от того, что следуешь летани. Если ты сражаешься хорошо, тебе следует получать удовольствие от хорошо выполненной работы. Но сама по себе необходимость сражаться не должна вызывать ничего, кроме чувства долга и грусти. Только варвары и безумцы получают удовольствие от битвы. Всякий, кто любит бой ради боя, отрекся от летани.

На одиннадцатый день Темпи показал мне, как ввести в кетан меч. Первое, что я узнал, – это то, как быстро меч наливается свинцовой тяжестью, когда держишь его в вытянутой руке.

Теперь, когда добавились поединки и упражнения с мечом, каждый цикл занимал почти два с половиной часа. И тем не менее мы каждый день твердо выдерживали график. Три цикла до полудня, три после. Всего пятнадцать часов. Я чувствовал, как мое тело закаляется, становится жилистым и проворным, как у Темпи.

И так мы бежали вперед, я обучался, а Хаэрт становился все ближе и ближе.

Встретившиеся на пути городки мы стремительно оставляли позади, останавливаясь лишь затем, чтобы купить еды и набрать воды. Вся местность вокруг слилась в одно расплывчатое пятно. Мой разум был сосредоточен на кетане, на летани и на языке, которому я учился.

Дорога становилась уже: мы шли через предгорья Штормвала. Земля сделалась неровной и каменистой, дорога принялась вилять из стороны в сторону, обходя закрытые долины, утесы и каменные осыпи. Воздух переменился: сделалось прохладней, чем обычно бывает летом.

Наше путешествие длилось пятнадцать дней. По моим прикидкам, за это время мы миновали почти триста миль.

Хаэрт был первым адемским городом, который я увидел в своей жизни. На мой неискушенный взгляд, он и на город-то был не похож. Никакой тебе центральной улицы, застроенной домами и лавками. Те здания, что я видел, были разбросаны там и сям, выглядели странно и были выстроены так, чтобы как можно лучше сливаться с естественным ландшафтом, как будто они норовили укрыться от глаз.

Я не знал, что здесь часто бушуют сильные бури, которые и дали хребту его название. Внезапные порывы ветра разносили все торчащее и угловатое, и квадратные бревенчатые дома, какие строят внизу, здесь бы просто не устояли.

Поэтому адемы строились разумно, пряча свои дома от непогоды. Хижины встраивались в горные склоны или лепились к подветренным склонам утесов. Некоторые зарывались в землю. Другие высекались в каменных стенах гор. Некоторые вообще были еле видны, пока не подойдешь вплотную.

Исключением была группа невысоких каменных строений, стоящих вплотную друг к другу, на некотором расстоянии от дороги.

Мы остановились у самого большого из них. Темпи обернулся ко мне, нервно теребя кожаные ремни, которые притягивали к рукам рукава его алой рубахи наемника.

– Я пойду вперед. Шехин захочет побеседовать со мной отдельно. Это может занять некоторое время.

Тревога. Сожаление.

– А ты жди здесь. Возможно, это будет долго.

Язык его тела сказал мне больше, чем его слова. «Я не могу привести тебя туда, ты же варвар».

– Я подожду, – заверил я.

Он кивнул и вошел, оглянувшись на меня прежде, чем затворить за собой дверь.

Я огляделся по сторонам. Вокруг люди мирно занимались своими делами: женщина несла корзину, парнишка вел козу на веревке. Дома были сложены из того же неотесанного камня, что и окрестные горы, и совершенно сливались с фоном. Небо было затянуто облаками, что добавляло еще один оттенок серого.

И над всем этим дул ветер, со свистом огибая углы и рисуя узоры на траве. Я мимоходом подумал, не закутаться ли в шаэд, но решил не делать этого. Воздух тут был разреженней и холодней. Но все-таки стояло лето, и солнце грело как следует.

Тут было на удивление спокойно. Не было шума и вони, свойственных большим городам. Не цокали копыта по мостовой. Торговцы с тележками не расхваливали свои товары. Я вполне мог представить, как в таком месте растут люди, подобные Темпи: вбирают в себя этот покой, пока он не наполнит их до краев, и потом уносят его с собой, куда бы они ни шли.

Поскольку смотреть было особо не на что, я обернулся к ближайшему зданию. Оно было сложено из неровных кусков камня, подобранных друг к другу на манер головоломки. Вглядевшись пристальней, я был озадачен отсутствием цемента. Я постучал по камню костяшкой пальца, гадая, уж не цельный ли это кусок камня, нарочно отделанный таким образом, чтобы казалось, будто он сложен из отдельных камней.

Позади чей-то голос спросил по-адемски:

– И что ты думаешь о нашей стене?

Обернувшись, я увидел немолодую женщину со светло-серыми глазами, характерными для адемов. Лицо ее было бесстрастно, однако черты выглядели добрыми, материнскими. На ней был желтый шерстяной колпак, натянутый на уши. Колпак был грубой вязки, и торчащие из-под него светлые волосы начинали седеть. После долгого путешествия в обществе Темпи странно было видеть адема без меча и обтягивающей красной одежды наемника. Женщина была одета в свободную белую рубаху и холщовые штаны.