Патрик Ротфусс - Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 2

Когда мы подошли достаточно близко, Темпи протянул правой рукой свой меч, держа его острием вниз. Левой рукой он сделал жест «глубокого уважения».

– Шехин, – сказал он, – я…

Шехин сделала ему знак следовать за собой и вошла в приземистое каменное строение. Она махнула рукой мальчику.

– Приведи Карсерет!

Мальчик убежал.

Я показал Темпи жест «любопытство».

Он даже не взглянул на меня. Очень серьезно. Внимание!Мне не очень-то понравилось, что это были те самые жесты, которые Темпи использовал на дороге у Кроссона, когда думал, что нас ждет засада. Я заметил, что руки у него слегка дрожат.

Шехин привела нас к открытой двери, где к нам присоединилась женщина в алой одежде наемника. Я узнал тонкие шрамы у нее на лбу и на щеке. Это была Карсерет, та наемница, которую мы встретили по пути в Северен, та самая, что оттолкнула меня.

Шехин дала обоим наемникам знак войти, а меня остановила жестом.

– Жди тут. То, что сделал Темпи, – нехорошо. Я выслушаю. А потом решу, что с вами делать.

Я кивнул, и она затворила за собой дверь.

Я ждал час, ждал два. Я напрягал слух, но за дверью ничего слышно не было. Мимо меня по коридору прошло несколько человек: двое в наемничьем красном, еще один в сером домотканом. Каждый мимоходом взглянул на мои волосы, но никто не пялился.

Вместо того чтобы улыбнуться и кивнуть, как принято у варваров, я сохранял каменное лицо, отвечал на незаметные приветственные жесты и старался не встречаться глазами.

Третий час был на исходе, когда дверь распахнулась и Шехин жестом позвала меня внутрь.

Это была хорошо освещенная комната со стенами из тесаного камня. Величиной она была с просторный номер в гостинице, но выглядела еще просторнее благодаря тому, что мебели в ней практически не было. У одной стены стояла железная печурка, от которой веяло мягким теплом, и еще там было четыре стула, расставленных друг напротив друга. На трех стульях сидели Темпи, Шехин и Карсерет. Повинуясь жесту Шехин, я занял четвертый.

– Сколько человек ты убил? – спросила Шехин. Теперь она разговаривала совсем другим тоном. Властно. Безапелляционно. Таким тоном говорил Темпи, когда мы беседовали о летани.

– Много, – не раздумывая, ответил я. Может, временами я и туго соображаю, но всегда вижу, когда меня испытывают.

– Много – это сколько?

Это не было уточнение. Это был новый вопрос.

– Когда убиваешь людей, один – уже много.

Она слегка кивнула.

– Ты убивал людей не по летани?

– Быть может.

– Почему ты не отвечаешь ни «да», ни «нет»?

– Потому что летани не всегда очевидна для меня.

– Почему?

– Потому что летани не всегда очевидна.

– Что делает летани очевидной?

Я замялся, хотя и знал, что это неправильно.

– Слова наставника.

– Можно ли обучить летани?

Я хотел было сделать жест «неуверенность», потом вспомнил, что жесты сейчас неуместны.

– Быть может, – сказал я. – Я не могу.

Темпи слегка заерзал на стуле. Все шло не так… Не зная, что еще делать, я сделал глубокий вдох, расслабился и мягко погрузился в «листок на ветру».

– Кому ведома летани?

– Листу, гонимому ветром, – ответил я, хотя, честно говоря, не знаю, что я имел в виду.

– Откуда берется летани?

– Оттуда же, откуда смех.

Шехин слегка поколебалась, потом спросила:

– Как следовать летани?

– Как следовать за луной?

Время, проведенное с Темпи, приучило меня оценивать разные виды пауз, прерывающие беседу. В языке адемов молчание говорит не меньше слов. Бывают паузы многозначительные. Вежливые. Растерянные. Бывает пауза, которая подразумевает недосказанное, извиняющаяся пауза, пауза, которая подчеркивает сказанное прежде…

Эта пауза была внезапной дырой в разговоре. Пустота дыхания, задержанного на вдохе. Я почувствовал, что сказал либо что-то очень умное, либо что-то совсем дурацкое.

Шехин пошевелилась на стуле, и торжественная атмосфера развеялась. Я почувствовал, что мы переходим к следующему этапу, и вышел из состояния «листка на ветру».

Шехин обернулась и взглянула на Карсерет.

– Что скажешь?

Карсерет все это время сидела как статуя, неподвижно, не меняя выражения лица.

– Я скажу то же, что и прежде. Темпи «нетинад» нас всех. Его следует отрубить. Затем и придуманы законы. Пренебречь законом – значит уничтожить его.

– Слепо следовать закону означает быть рабом! – тут же возразил Темпи.

Шехин сделала жест «суровый упрек», и Темпи залился краской.

– А что касается этого, – Карсерет указала на меня. Пренебрежение. – Он не принадлежит Адемре. В лучшем случае он глупец. В худшем – лжец и вор.

– А что он сказал сегодня? – спросила Шехин.

– Собака может гавкнуть три раза, не считая.

Шехин обернулась к Темпи.

– Заговорив вне очереди, ты отказался от своей очереди говорить.

Темпи снова покраснел, губы у него побелели от усилия держать себя в руках.

Шехин глубоко вздохнула и медленно выдохнула.

– Кетан и летани – вот что делает нас Адемре, – сказала она. – Варвар кетаном владеть не может.

Темпи с Карсерет встрепенулись, но она вскинула руку.

– В то же время уничтожить того, кто постиг летани, – неправильно. Летани не уничтожает самое себя.

Слово «уничтожить» она произнесла как ни в чем не бывало. Я понадеялся, что, должно быть, неправильно понял адемское слово.

Шехин продолжала:

– Найдутся такие, кто скажет: «С этого довольно. Не учите его летани, кто ведает летани, превзойдет все остальное».

Шехин сурово взглянула на Карсерет.

– Но я не из тех, кто скажет так. Я думаю, что мир станет лучше, если в нем будет больше тех, кому знакома летани. Летани дает силу, но дает и мудрость правильно распоряжаться силой.

Повисла долгая пауза. У меня засосало под ложечкой, но я старался сохранять спокойный вид.

– Я думаю, – сказала наконец Шехин, – что, возможно, Темпи не сделал ошибки.

Казалось бы, это еще не была прямая поддержка, но по тому, как внезапно напряглась спина Карсерет, и по тому, как Темпи выдохнул воздух – медленно, с облегчением, – я предположил, что это тот самый ответ, на который мы надеялись.

– Я отдам его Вашет, – сказала Шехин.

Темпи замер. Карсерет сделала жест «одобрение», широкий, как ухмылка безумца.

Темпи спросил напряженным тоном:

– Ты отдашь его Кувалде?

Его рука замелькала. Почтение. Отрицание. Почтение.

Шехин поднялась на ноги, дав знак, что разговору конец.

– Кто может быть лучше? Кувалда покажет, действительно ли он – железо, достойное ковки.

С этими словами Шехин отвела Темпи в сторону и перебросилась с ним несколькими словами. Ее руки слегка касались его рук. Говорила она слишком тихо даже для моих чутких ушей опытного шпиона.