Патрик Ротфусс - Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 2

– Тогда откуда ты знал, что я не собираюсь проломить тебе череп?

– Высчитал логически, – ответил я. – Если бы Шехин действительно хотела меня прогнать, она бы просто велела мне собирать вещички. Если бы она хотела моей смерти, она бы и это могла устроить.

Я вытер вспотевшие ладони о штаны.

– Это означало, что ты всерьез собираешься быть моей наставницей. Значит, существовало только три логичных варианта.

Я загнул палец.

– Это была ритуальная инициация.

Второй палец.

– Это была проверка на решимость…

– Или я в самом деле пыталась тебя выжить, – закончила Вашет, усаживаясь на скамейку напротив. – А что, если я говорила правду и действительно избила бы тебя всерьез?

Я пожал плечами.

– По крайней мере, я бы в этом убедился. Но мне казалось маловероятным, что Шехин избрала бы наставницу, которая так поступит. Если бы она просто хотела меня сломить, она могла бы предоставить это Карсерет.

Я склонил голову набок.

– Мне просто интересно, что это все-таки было? Инициация или проверка на решимость? Все ли через это проходят?

Она покачала головой.

– Проверка на решимость. Мне надо было тебя испытать. Я не собиралась тратить время на обучение труса, боящегося пары тумаков. Кроме того, мне нужно было убедиться в твердости твоих намерений.

Я кивнул.

– Это мне казалось наиболее вероятным. И я решил избавить себя от нескольких лишних дней в рубцах и форсировать события.

Вашет смерила меня взглядом. На ее лице отчетливо читалось любопытство.

– Надо признаться, еще никто из учеников не предлагал мне жестоко его избить, чтобы доказать, что он достоин моего времени.

– Да ладно, что там! – небрежно сказал я. – Я как-то раз с крыши спрыгнул!

Мы провели час, болтая о том о сем, мало-помалу растворяя существовавшее между нами напряжение. Она спросила, за что же меня высекли, и я коротко изложил ей эту историю, радуясь случаю объясниться. Мне не хотелось, чтобы она считала меня преступником.

Потом Вашет пристальнее осмотрела мои шрамы.

– Тот, кто тебя лечил, и впрямь разбирался в медицине! – с восхищением сказала она. – Очень чистая работа. Не хуже любой, что мне доводилось видеть.

– Я передам им твои похвалы, – сказал я.

Ее рука мягко прошлась вдоль края воспаленного рубца, идущего поперек всей спины.

– Кстати, извини.

– Надо сказать, это куда больнее, чем кнут. Это я тебе сообщаю бесплатно.

– Через пару дней сойдет, – сказала она. – Впрочем, это не значит, что сегодня тебе не придется спать на животе.

Она помогла мне расправить рубашку, потом снова пересела на противоположную скамью.

Поколебавшись, я все-таки спросил:

– Ты только не обижайся, Вашет… Но ты не такая, как другие адемы, которых я встречал. Хотя я, конечно, не так уж много их встречал…

– Да ты просто соскучился по привычным жестам, – сказала она.

– И это тоже, – сказал я. – Но ты выглядишь более… выразительной, чем прочие адемы, которых я видел.

Я указал на лицо.

Вашет пожала плечами.

– Там, откуда я родом, мы с детства говорим на вашем языке. К тому же я провела четыре года телохранителем и капитаном у одного поэта из Малых королевств, который по совместительству был королем. Так что на атуранском я говорю, наверное, лучше всех в Хаэрте. Включая тебя.

На последнее я не обратил внимания.

– Так ты не местная?

Она покачала головой.

– Я из Феанта, это дальше на север. Мы там более… космополитичные. В Хаэрте только одна школа, и все на ней завязано. К тому же меч-дерево – один из старинных путей. Довольно формальный. А я выросла, следуя путем радости.

– А что, есть и другие школы?

Вашет кивнула.

– Это одна из многих школ, следующих латанте, пути меч-дерева. И одна из старейших после Аэте и Аратана. Есть и другие пути, наверно, десятка три. Но некоторые из них очень маленькие, их кетан преподают всего одна-две школы.

– Так у тебя поэтому меч другой? – спросил я. – Ты пришла с ним из другой школы?

Вашет пристально взглянула на меня.

– Что тебе известно о моем мече?

– Ты доставала его, чтобы ошкурить ивовый прут, – сказал я. – У Темпи меч хороший, но твой – другой. Рукоять потертая, но клинок выглядит как новенький.

Она с любопытством взглянула на меня.

– Я вижу, ты смотришь на мир в оба, а?

Я пожал плечами.

– Строго говоря, это не мой меч, – сказала Вашет. – Его мне только дали на хранение. Это меч древний, и клинок – самая древняя его часть. Его вручила мне сама Шехин.

– Так ты за этим пришла в эту школу?

Вашет покачала головой.

– Нет. Шехин вручила мне меч гораздо позднее.

Она подняла руку и любовно погладила рукоять.

– Нет. Я пришла сюда потому, что, хотя латанта довольно формальный путь, мечом они владеют в совершенстве. На пути радости я научилась всему, чему могла. Три другие школы мне отказали, прежде чем Шехин согласилась меня принять. Она – женщина умная и поняла, что учить меня имеет смысл.

– Подозреваю, нам обоим повезло, что она так широко мыслит, – сказал я.

– Тебе повезло больше моего, – сказала Вашет. – Разные пути изрядно соперничают друг с другом. Когда я присоединилась к латанте, для Шехин это было лишним поводом для гордости.

– Да, – сказал я, – должно быть, нелегко это: прийти сюда и чувствовать себя всем чужой…

Вашет пожала плечами, ее меч приподнялся и опустился у нее за спиной.

– Поначалу да, – призналась она. – Но тут умеют ценить талант, а у меня его хоть отбавляй. Среди тех, кто учится пути радости, я считалась довольно скованной и медлительной. А здесь я – одна из самых необузданных!

Она усмехнулась.

– Это приятно, все равно как надеть новую одежду.

– А на пути радости тоже учат летани? – спросил я.

Вашет расхохоталась.

– По этому поводу идут серьезные дебаты. Коротко говоря – да. Все адемы до некоторой степени учатся летани. Те, кто принадлежит к школам, – тем более. Но при этом летани допускает весьма широкие толкования. Некоторые школы крепко держатся того, что другие презирают.

Она задумчиво взглянула на меня.

– Правда ли, будто ты сказал, что летани исходит из того же места, что и смех?

Я кивнул.

– Хороший ответ, – сказала она. – Моя наставница на пути радости когда-то сказала мне именно это.

Вашет нахмурилась.

– Когда я это сказала, ты сделался задумчив. Почему?

– Я бы сказал, – ответил я, – но мне не хочется, чтобы ты думала обо мне хуже.

– Я буду думать о тебе хуже, если ты будешь что-то скрывать от своей наставницы, – серьезно сказала она. – Между нами должно быть полное доверие.

Я вздохнул.

– Я очень рад, что тебе нравится мой ответ. Но, честно говоря, я не знаю, что это значит.

– А я и не спрашивала у тебя, что это значит, – легко ответила она.