Патрик Ротфусс - Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 1 [litres]

Мы с Вилом, Молой и Деви сидели у того, что осталось от нашего большого костра, когда за деревьями послышались шаги. Фела была одета все так же элегантно, но вынула шпильки из волос, и прическа у нее рассыпалась. Сим осторожно пробирался через лес рядом с ней, машинально убирая ветки с ее пути.

– Где это вас носило? – поинтересовалась Деви.

– Мне пришлось возвращаться из Имре пешком, – объяснила Фела. – А Сим встретил меня на полпути. Не волнуйтесь, матушка, он вел себя вполне благородно.

– Надеюсь, тебе пришлось не слишком тяжко… – сказал я.

– Обед прошел примерно так, как и следовало ожидать, – призналась Фела. – Но вторая половина вечера того стоила!

– Вторая половина? – переспросила Мола.

– На обратном пути Сим сводил меня посмотреть на пожарище в «Пони». И я задержалась, чтобы перекинуться парой слов с Амброзом. Никогда еще так не веселилась! – Фела злобно ухмыльнулась. – Я вела себя как настоящая стерва!

– Ага, – подтвердил Симмон. – Это было блестяще!

Фела, подбоченясь, уставилась на Сима:

– Значит, бросил меня и сбежал, вот как?!

Сим скорчил кислую рожу и взмахнул рукой.

– Слушай, ты, тупая овца! – вскричал он, великолепно подражая винтийскому акценту Амброза. – У меня номер загорелся!

Фела отвернулась и воздела руки.

– Вот только врать мне не надо! Ты смылся с какой-нибудь девкой! Меня еще никогда в жизни так не оскорбляли! Видеть тебя больше не желаю!

Мы разразились аплодисментами. Фела с Симом взялись за руки и раскланялись.

– Только разрешите уточнить, – небрежно заметила Фела, – Амброз все же не использовал выражения «тупая овца».

Руки Сима она, однако, не выпустила.

Симмон слегка смутился.

– А, ну да, конечно. Есть вещи, которых дамам не говорят, даже в шутку.

Он нехотя отпустил руку Фелы и уселся на ствол поваленного дерева. Фела села с ним рядом.

Она наклонилась к нему и что-то шепнула. Сим расхохотался и замотал головой.

– Ну пожалуйста! – сказала Фела, взяв его за локоть. – У Квоута нет при себе лютни. Кто-то же должен нас развлекать!

– Ну ладно, ладно, – сказал Симмон, явно несколько смущенный. Он на миг прикрыл глаза, а потом заговорил звучным голосом:

Дойдя до слова «грудью», Симмон внезапно запнулся и побагровел как свекла. Деви, сидевшая по ту сторону костра, хихикнула.

Вилем, как и подобает верному другу, пришел на выручку с отвлекающим вопросом.

– Слушай, а что за остановки ты делаешь в середине каждой строчки? – спросил он. – Как будто тебе дыхания не хватает.

– Я об этом тоже спрашивала, – улыбнулась Фела.

– Это такая особенность древневинтийской поэзии, – объяснил Сим. – Специальная пауза, «цезура» называется.

– Знаешь, Сим, ты что-то слишком хорошо разбираешься в поэзии, – заметил я. – Я близок к тому, чтобы потерять к тебе уважение.

– Цыц! – сказала Фела. – Мне лично нравится. А тебе просто завидно, что он может сочинять такие стихи на ходу.

– Поэзия – это песня без музыки, – надменно возразил я. – А песня без музыки – как тело без души.

Прежде чем Симмон успел ответить, Вилем поднял руку.

– Пока мы не погрязли в философских спорах, я вынужден сделать одно признание, – торжественно произнес он. – Я обронил в коридоре напротив комнат Амброза стихотворение. Это акростих, повествующий о его неутолимой страсти к магистру Хемме.

Все мы расхохотались, но Симмон отчего-то нашел это особенно забавным. Прошло немало времени, прежде чем он сумел перевести дух.

– Ох, это не могло выйти лучше, даже если бы мы сговорились заранее! – проговорил он. – А я купил несколько предметов дамского туалета и подкинул их к тем, что валяются на улице. Розовые атласные ленточки. Кружавчики. Корсет на китовом усе.

Все снова разразились хохотом. А потом уставились на меня.

– А что сделал ты? – поинтересовалась Деви.

– Только то, что собирался, – скромно ответил я. – Я сделал все, чтобы уничтожить куклу, чтобы я снова мог спокойно спать по ночам.

– Ну, ты опрокинул его ночной горшок, – заметил Вилем.

– Это верно, – признался я. – И еще нашел вот это.

И я показал всем листок бумаги.

– Если это одно из его стихотворений, – сказала Деви, – я тебе советую поскорей его сжечь и вымыть руки.

Я развернул листок бумаги и прочел вслух:

– «Номер 4535: кольцо. Белое золото. Голубой дымный камень. Ремонт оправы и полировка».

Я бережно сложил бумажку и сунул ее в карман.

– Как по мне, – сказал я, – это куда лучше стихотворения.

Сим вытянул шею.

– Это что, закладная на кольцо твоей подружки?

– Если не ошибаюсь, это расписка от ювелира. Но да, это ее кольцо, – сказал я. – И, кстати, она мне не подружка.

– Ничего не понимаю, – сказала Деви.

– Да это то, с чего все началось, – объяснил Вилем. – Квоут пытался вернуть кое-какое имущество, принадлежащее девушке, которая ему нравится.

– А ну-ка, объясните, что к чему, – потребовала Деви. – А то я, похоже, пропустила начало.

Я привалился к валуну, предоставив друзьям рассказывать, как все было.

Этот клочок бумаги Амброз хранил не в комоде. И не на камине, и не на прикроватном столике. Не на подносе с драгоценностями и не на письменном столе.

По правде говоря, он лежал у него в кошельке. Я спер у Амброза кошелек от обиды, через полминуты после того, как он обозвал меня «грязным вороватым руэ». Я сделал это почти машинально, протискиваясь мимо него, когда уходил из его номера в «Пони».

Как ни странно, в кошельке были еще и деньги. Почти шесть талантов. Не такая уж большая сумма для Амброза. Так, весело провести вечер с дамой. Ну а для меня это были огромные деньги. Так что я чувствовал себя почти виноватым оттого, что их спер. Почти.

Вечером, когда я вернулся к Анкеру, записки от Денны там не оказалось. И поутру тоже. Я гадал, отнес ли ей мальчишка мое послание, или он на все плюнул, или уронил письмо в воду, или съел его.

На следующее утро я решил, что настроение у меня слишком хорошее, чтобы портить его, присутствуя при неизбежном безумии занятий Элодина. Поэтому я вскинул на плечо лютню и отправился за реку, искать Денну. Мне потребовалось больше времени, чем я рассчитывал, но все равно не терпелось увидеть ее лицо, когда я верну ей колечко.

Я вошел в ювелирную лавку и улыбнулся человечку, стоявшему за стеклянным прилавком.

– Ну что, кольцо готово?

Он нахмурил лоб.

– Я… я… прошу прощения, сударь?

Я вздохнул, порылся в кармане и наконец вытащил клочок бумаги.