Рик Риордан - Красная пирамида [litres]

Баст тревожно оглядывалась по сторонам. Наверное, вспоминала древние битвы.

– Это было опасно. Каждую ночь – битва за жизнь. Но вместе с Ра в Дуат приходили солнечный свет и тепло. Потерянные души радовались, вспоминая мир живых.

– Это просто легенда, – возразил Картер. – Земля вращается вокруг солнца, и оно никак не может спуститься под землю.

– Неужели ты так ничего и не узнал о Египте? – укоризненно спросила Баст. – Противоречивые истории бывают одинаково правдивыми. Не спорю: солнце – это огненный шар в космическом пространстве. Но его облик на небе, жизнетворное тепло и свет, льющийся на землю, – все это олицетворял Ра. Солнце было его троном, источником силы, его душой. Однако Ра удалился на небо. Он спит, и солнце теперь – просто солнце. Барка Ра больше не плавает каждую ночь по Дуату, его свет не разгоняет здешнюю тьму. Мертвые острее, чем живые, ощущают эту потерю.

– Так оно и есть, – отозвался Окровавленный Топор, хотя в его голосе не чувствовалось огорчения. – Легенда гласит: как только Ра устанет жить на небесах, миру придет конец. Апофис проглотит солнце. Воцарится тьма. Маат падет под натиском хаоса, и змей вступит в свое вечное правление.

Какая-то часть меня была готова рассмеяться нелепости этой легенды. Планеты никак не могут перестать вращаться в космическом пространстве. И солнце не перестанет восходить.

И в то же время я плыла на корабле по Стране мертвых, сопровождаемая богиней и демоном. Если Апофис – такая же реальность, как Баст и Окровавленный Топор, я вовсе не жаждала встретиться с ним.

Честно говоря, я чувствовала себя виноватой. Если история, рассказанная нам Тотом, была правдой, получалось, что это Изида прогнала Ра на небо. Она узнала его тайное имя и получила власть над ним. Как ни смешно и ни глупо, но конец мира может наступить… по моей вине. На меня это похоже. Мне хотелось ущипнуть себя за то, что хотя бы мысленно отождествила себя с Изидой, но я удержалась. Щипнуть-то можно, но больно будет не Изиде, а мне.

– Ра проснется и учует сахлаб, – сказала я. – И тогда он вернется.

Баст невесело рассмеялась.

– И мир снова станет юным. Ах, Сейди, как бы я хотела, чтобы это исполнилось…

Хуфу что-то проверещал и махнул рукой, указывая вперед. Он передал штурвал капитану, а сам выбежал из рубки и спустился на палубу.

– Павиан прав, – сказал Окровавленный Топор. – Вам нужно перейти на нос корабля. Скоро вам бросят вызов.

– Какой еще вызов?

– Трудно сказать, – уклончиво ответил капитан, и в его тоне я уловила оттенок злорадного удовлетворения. – Желаю вам удачи, госпожа Кейн.

– Ну почему я?

Мой вопрос остался без ответа. Мы втроем стояли на носу парохода, вглядываясь в реку. Внизу слабо мерцали нарисованные глаза, чуть освещая красные воды. На палубе стояли сходни. Сейчас они находились почти в вертикальном положении. Хуфу забрался на самый верх и, словно впередсмотрящий на старых парусных кораблях, глядел вдаль.

Но наше наблюдение не давало результатов. Темнота и туман снижали видимость почти до нуля. Откуда-то появлялись то крупные скалы, то обломки колонн и статуй фараонов. Капитан отчаянно вращал штурвал, избегая очередного столкновения, а мы хватались за перила. Иногда мы замечали в воде чьи-то щупальца и длинные спины. Что за твари там плавали – я даже не желала знать.

– Душам смертных всегда бросают вызов, – объяснила мне Баст. – Ты должна доказать, что достойна вступить в пределы Страны мертвых.

– Похоже, готовится грандиозное испытание, – проворчала я.

Баст не ответила.

Через какое-то время вдалеке появилось красноватое пятно. Предрассветное небо? Или как тут у них бывает в Дуате?

– Мне почудилось или это признак рассвета? – спросила я.

– Это место нашего назначения, – ответила Баст. – Странно, что нам до сих пор не бросили вызов.

Только она произнесла эти слова, как судно содрогнулось. Из реки поднялся великан. Не берусь угадать его рост, но возвышался он над кораблем на несколько метров. Его тело выглядело вполне человеческим, но голова была очень странной – словно человеческой и львиной одновременно: золотистые глаза и грива черных волос, заплетенных в косички, не вязались с забрызганной кровью львиной пастью, с жесткими усами и острыми клыками. На веревочном поясе у гиганта висели кожаные сумки, отсеченные головы демонов и прочие очаровательные штучки. Великан зарычал, отчего бедняга Хуфу свалился со сходней прямо в руки Картеру. Они оба упали на палубу.

– Поговорила бы ты с ним, – попросила я Баст. – Кажется, он из твоих сородичей?

Баст покачала головой.

– Увы, Сейди, не могу тебе помочь. Вызов обращен к вам, смертным. Вам и отвечать на него.

– Спасибо за откровенность.

– Я Шезму [40] Бог расправ, казней, крови и вина в древнеегипетской мифологии. , – пророкотал великан.

– Конечно, никак не иначе, – хотела сказать я, но решила промолчать.

Шезму перевел свои золотистые глаза на Картера и наклонил голову. Его ноздри задрожали.

– Чую кровь фараонов. Приятно познакомиться. Ну как, осмелишься назвать мое имя?

– Н-назвать т-твое имя? – заикаясь, повторил Картер. – Ты имеешь в виду твое тайное имя?

Демон засмеялся. Он схватил торчащую рядом скалу и раскрошил ее, словно кусок старого гипса.

– Где ты рассчитываешь найти его имя? – в отчаянии спросила я.

– Возможно, в «Книге мертвых». Я забыл там посмотреть.

– И что теперь?

– Займи его чем-нибудь, – торопливо бросил мне Картер и помчался в рулевую рубку.

«Занять демона, – подумала я. – Интересно чем? Наверное, с ним давно никто не играл в блошки».

– Что, сдаетесь? – вопросил Шезму.

– Нет! – крикнула я. – Не сдаемся. Мы назовем твое имя. Вот только… Слушай, какой ты мускулистый. Наверное, много тренировался?

Я оглянулась на Баст. Та одобрительно кивнула.

Шезму горделиво засмеялся и продемонстрировал свои здоровенные бицепсы. Лесть безотказно действует на мужчин. Даже если их рост двадцать метров, а голова больше похожа на львиную.

– Я – Шезму! – проревел он.

– Да. Кажется, ты уже представлялся. Я вот думаю, а какие почетные звания ты получил за многие годы? Например, повелитель чего-то. Или властелин.

– Я – главный палач Осириса! – завопил он и шмякнул кулаком по воде, заставив наш пароход раскачиваться на волнах. – Я – повелитель крови и вина!

– Замечательно, – сказала я, боясь, как бы меня не вытошнило. – Слушай, а вино с кровью как-нибудь сочетаются?

– Гарр! – зарычал Шезму.

Он оскалил зубы, которые вблизи были ничуть не лучше, чем на расстоянии. В косичках его волос я заметила куски дохлой рыбы и комья речной тины.

– Мой повелитель Осирис дозволил мне обезглавливать грешных! Я давлю их в своем винном прессе и делаю вино для мертвых!