Константин Крапивко - Бог пива [litres]

– Ладно, утром на доклад, а там поглядим. Ты еще здесь?

– Нет меня, нет, да! Я уже ушел, да…

– Бьорн Толстый, – приказали из темноты, – ступай сюда! Великий тебя ждет.

– Куда – сюда-то? – спросил я, пытаясь разглядеть хоть что-то и осторожно продвигаясь на голос.

– Сюда – это сюда!

Скрипнула дверь, и в ночь выплеснулся прямоугольник света.

– Заходи!

Я выбросил огрызок яблока и вошел в небольшой сруб вроде нашего, только земляной пол здесь весь зарос колосьями и лопухами. С балок потолка свисали благовонные масляные светильники, вдоль дальней стены стояла длинная лавка, рядом с которой располагалось роскошное меховое ложе, а на ложе, в обнимку с моей флягой, возлежал Энди.

– Бьорн! – радостно закричал он.

Энди вскочил, но, запутавшись в мехах, едва не растянулся на полу. Флягу он, конечно, опять уронил.

– Так ты теперь Великий? – спросил я, поднимая флягу. – Эка набрался-то, я тебя и не догоню небось!

– Догонишь, я в тебя верю. – Энди полез обниматься. – С тех пор как ты мне флягу подарил, это мое обычное состояние… Острый Топор, братушка, это Бьорн!

Бьорн, знакомься, – Острый Топор, местный военачальник!

– Хорошенькое племя, – проворчал я, поворачиваясь к вошедшему вслед за мной контуперу. – С двумя познакомился, так один, похоже, осведомитель, а другой военачальник. Будем считать, что я рад.

– Будем считать, что я тоже, – хмуро кивнул Острый Топор. – Великий желает видеть Касалана сейчас?

– Нет-нет, утром. Его нашли?

– У Касаланов свои пути, нам не отыскать. Я говорил с его тенью. Касалан согласен встретиться с Огненным чародеем, если тот обещает ему безопасность.

– Проклятье, конечно же, обещаю… Я вовсе не намерен всю жизнь вкалывать за него! Скажи, что надолго не задержусь, пусть шаманит на здоровье.

– Передам, – сказал Острый Топор. – Еще Касалан велел передать, что ты – не Великий.

– Вот вздорный старикашка, – вздохнул Энди. – Неймется ему…

– Касалан велел передать, что ты – Избранный.

– А, – сказал Энди и, вспомнив что-то свое, засмеялся. – Пусть Избранный, мне однофигственно.

– Избранный не забыл свое обещание завтра заняться подсолнухами? Тут недалеко, за северной рощей.

– Мало вам картошки с кукурузой? А водяной чип вам принести не надо случайно, нет?

– Мы были бы безмерно благодарны Избранному, – поклонился Острый Топор. – Правда, я не знаю, что такое водяной чип…

– Забей! – сказал Энди довольно нервно. – Это я пошутил неудачно… А подсолнухами займусь, отчего не заняться. Ты чего спать не ложишься-то?

– Много дел. Если я понадоблюсь Избранному, пусть позовет, буду поблизости. – Острый Топор кивнул нам и вышел из хижины.

Я погладил флягу, вытащил пробку и уселся на лавку.

– Ты как здесь оказался? – спросил я. – Вот уж кого не ожидал встретить!

– Как я здесь оказался?! – воскликнул Энди и нервно забегал взад-вперед по комнате, топча лопухи. – Этот ваш небесный остолоп Верхний на меня наорал, что я вовсе не бог, а обожравшийся поганками дикарь, и спровадил сюда! И здесь меня сначала чуть не сожгли, потом чуть не утопили, а мне домой позарез надо!

– Да, Верховный, бывает, сначала делает, а потом думает, – посочувствовал я, – а за что тебя топили?

– Да ни за что в общем-то. – Мне показалось, что Энди немного смутился. – Пить меньше надо… Но я колдонул малость, так что контуперы меня боятся теперь. Ну и с посевами помог, померзло тут все, а я урожай обеспечил. Они такого урожая в жизни со своих куцых делянок не имели!

– Э, да ты бог плодородия, парень? Как же Верховный тебя не разглядел? Да не может такого быть!

– Ну, не знаю, чего я бог, но колдовать много чего умею! Как выяснилось… Мне к себе надо! Дома пятно горячее на обоях, того и гляди, пожар начнется… С работы уволят теперь, как пить дать. Катька с голоду помирает. Марина Львовна места себе не находит…

– Жена? – спросил я.

– Жена…

– А Марина Львовна – теща?

– Львовна и есть жена!

– Гм… – сказал я. – И детишки есть?

– Нет, пока без детишек. Сначала квартиры не было, а теперь не получается у нас что-то…

– Помочь? – предложил я, вспоминая уроки Гарика.

– Нет уж, – засмеялся Энди, – я сам! Себе лучше помоги…

– Я богиню люблю, – сказал я, – нам детей нельзя. Один не велит.

– Почему?

– Сам догадайся, – проворчал я, – не маленький.

– М-да… Слушай, братушка, а ты откуда здесь взялся?

– Перестань бегать, голова кружится. – Я протянул ему флягу. – Нас сюда ураганом занесло, на яхте плыли. Попали в центр тайфуна, забодай его брей, не плыли, а летели…

– А тут вроде нормальная погода стояла, никаких тайфунов.

– Ясное дело, – хмыкнул я. – Не простой ураган, насланный. Росомаха за мной охотится, его еще Ларсом называют, не знаком? Чуть всех остальных заодно не угробил, скотина, еле отбился, я не в форме был! Хотел бы я знать, как недоумок меня вычислил, не умеет он этого…

– А, я ведь тебе главное не рассказал, – снова забегал Энди, – за тобой не только Ларс охотится, братушка, ты поосторожнее будь!

– В каком смысле?

– В таком! Верхний при мне тебе вдогонку Тора послал, Ефрея!

– То-то мне сны такие снятся, – я вскочил и забегал рядом с Энди, – это Ефрей меня прощупывает… От бога порядка не особо спрячешься, рано или поздно они меня с Росомахой выследят…

– Да нет же, Тор отдельно ищет, чтобы тебя к Верхнему доставить. В какие-то Черные Ямы упрятать хотят, как я понял. А с Ларсом богиня любви Елена увязалась. Красивая. Говорит, будет убивать тебя медленно…

– Стоп! – сказал я, останавливаясь. – Про Ленку – это точно?!

– Точнее не бывает. При мне дело было, просто ужас-ужас какой-то!

Не ожидал… не ожидал, демон меня того-этого, от Елены! Бросить Небеса, карьеру свою дурацкую в канцелярии бросить – и меня искать на Земле… Да если бы знать, что она на это способна, я бы никогда… ну, или ее с собой бы взял… Нет, конечно, пусть она меня поищет, помучается, заслужила. Но как найдет – я Елену от себя не отпущу… и плевать на ее выходки, я тоже хорош!

– Эй, алё! – Энди помахал у меня перед глазами рукой. – Очнись! И перестань лыбиться как дурак! Я ее видел, и вот что скажу: лучше встретиться с десятком Ларсов, чем с одной такой богиней в ярости!

– Мальчишка! – крикнул я, хватая его в охапку и пускаясь в пляс. – Что ты понимаешь в любви! Дай я тебя расцелую!

– Отстань, извращенец, найди другой объект целования…

– Не хочешь целоваться?! Ну, тогда давай я тебя нарисую! – И я бросился наружу, к кострищу, за углем.

– Да угомонись ты, сумасшедший, не до рисования сейчас! – Энди выбежал за мной на порог.

– Счастья своего не понимаешь, дурилка братская. – Я набрал горсть холодных угольков, втолкнул Энди внутрь и потащил в центр, на освещенное место. – Внукам своим будешь хвастаться, что тебя Бьорн Нидкурляндский рисовал! Или продашь, чтобы старость себе обеспечить…