Гай Орловский - Ангел с черным мечом [litres]

Кенгшоэль смотрел испуганными глазами, на лице трепет, а медный переплет в руках Азазеля осторожно засветился по всей поверхности, золотой свет ушел в глубину, и Книга засверкала еще ярче, наполняя комнатку радостным сиянием.

Михаил вздрогнул, на поверхности обложки проступил геометрический рисунок, обрел резкость, неспешно наметился невзрачный камешек в виде ромба, оформился, медленно превращаясь в блистающий бриллиант безукоризненной формы.

Азазель вздохнул, лицо на мгновение стало задумчивым и отстраненным, затем осторожно опустил книгу на прежнее место. Все смотрели, как он поднял крышку переплета.

На ровном, как зеркало форзаце сразу проступил слабенький узор, словно медленно и робко проявляется снежинка, едва заметная, вроде легкой паутинки, простенькая, но с каждым мгновением усложняется, нити становятся толще.

Через минуту весь форзац покрылся толстым слоем фигурного серебра со сложнейшим рисунком, в котором Михаил то находил смысл, то сразу же терял.

Кенгшоэль с облегчением вздохнул.

– Эту Книгу так долго не открывали!

– Думал, – спросил Азазель ехидно, – не открою?

– Надеялся, – ответил Кенгшоэль потерянно, – у тебя сейчас не совсем безупречная репутация… Ты вообще-то не должен был ее сдвинуть с места!

– Надеюсь, – ответил Азазель с достоинством, – никогда и не было. Это же какой позор для бунтаря – безупречная репутация!.. Не-е-ет, я так низко никогда не паду.

Кенгшоэль переступил с ноги на ногу, на лице все сильнее проступало выражение потерянности.

– Азазель… Раз уж сумел взять в руки, чего не мог никто из Братства… то бери и владей! Даже я не могу…

Азазель поклонился с заметной иронией на лице.

– Как плату за спасение?.. – поинтересовался он с горделивым достоинством. – Я бы взял, я жадный и прижимистый, но щедрый и великодушный, потому что со мной команда, а я должен быть для них образцом, хотя и не понимаю, зачем и даже почему.

Кенгшоэль с сомнением оглянулся на Михаила.

– Не узнаю тебя, Азазель. Неужели для тебя чье-то мнение стало что-то значить?

– Сам себя не узнаю, – сообщил Азазель. – Вот такой я загадочный и многосторонне задумчивый. Так что Книга ваша и останется в вашем Братстве. Уверен, сумеете его возродить и укрепить получше. С учетом. И во избежание. Вы же, как Феникс! В первый раз, что ли?

– Азазель?

Он сказал скромно:

– Я только загляну в один из разделов.

И снова Михаил обратил внимание, с каким изумлением Кенгшоэль посмотрел на Азазеля.

– Ты в самом деле изменился.

– Ничуть, – заявил Азазель.

– Но ты оставляешь нам Книгу, хотя мог бы…

Азазель нагло ухмыльнулся:

– А я и унесу. Не всю, зачем она мне, а кое-какие тексты и пару мудрых мыслей… гм, вообще-то мудрое здесь только то, что когда-то от меня услышали, ну да ладно.

Он протянул руку к Книге, по сложному узору пробежали оранжевые искры. Едва провел ладонью над переплетом, вокруг сразу же появилось сияние, и Азазель без колебаний открыл, бегло взглянул на титульную страницу.

Михаил смотрел с некоторой завистью, Азазель перелистывает страницы драгоценнейшей Книги легко и небрежно, словно дома все шкафы забиты такими же, а то и вообще древнейшими инкунабулами. Иногда без всякого почтения захватывает сразу с десяток страниц, наконец вроде бы отыскал нужное, лицо стало серьезным, взгляд впился в неровные строки, начертанные сотни, если не тысячи лет тому.

Наверху зашуршало, по узкой дыре кое-как протиснулся Бианакит, поднял руки вверх и, поймав ноги Обизат, легко продернул ее в пещеру.

Стало намного теснее, Бианакит прижался спиной к стене, стараясь занимать места как можно меньше, молчал, спокойный и неподвижный, как сама каменная стена, зато Обизат, глядя восторженными глазами, как Азазель небрежно листает Книгу, наполненную древней силой, не утерпела и умоляюще прошептала:

– Ну… что-нибудь там есть?

– Красивое? – буркнул Азазель, не отрываясь от чтения.

– Нужное, – пискнула Обизат.

– Хорошая постановка вопроса, – одобрил Азазель, не отрывая взгляда от страницы. – Эх, зачем я не нумизмат, тут же столько неожиданных моментов… Я же участвовал, но почему про такое не знал… Ух ты, так он, оказывается, еще тогда… Вот же гад изворотистый!.. Хотя да, я же его потом за другое сумел прищучить и сразу в Шеол, что еще хуже, я человек задумчивых и безрассудных решений… гм… а вот это как бы вообще-то и не говори, подумать только… кто ж знал… хотя зачем мне оно?.. Та-ак, прем на допустимой гиппокампом скорости дальше…

Он листал и листал, чаще всего выхватывал по слову со страницы, но Михаилу казалось, что стопка непросмотренных не становится тоньше.

Кенгшоэль поднялся наверх и вернулся не скоро, в руках горка крохотных белых корней, похожих на червей, только уже высушенных. Бианакит взял первым и сунул в рот, Обизат в ожидании взглянула на Михаила.

Корешок оказался приятно горьковатым, слегка ожег рот и десны, однако Михаил ощутил, как усталость начала выветриваться из натруженного тела.

Обизат по его кивку начала жевать быстро-быстро, как мышь, будто вот-вот отнимут, заулыбалась, а побледневшие щечки снова окрасились нежным румянцем.

Только Азазель все листал и листал, пока не замер, впившись взглядом в страницу.

– Нашел? – спросил Михаил.

– Вот оно, – ответил Азазель торжествующе, он не отрывал взгляд от развернутой Книги. – Гамалиэль, Гамалиэль… гм, кто бы подумал… А вот обо мне неправда! Я так не делал, это неверная интерпретация. Я вообще-то золотко и умница, всегда нарядный и красивый, а здесь все клевета… хотя кое-что замечено верно, я в самом деле подвигун и некультурный герой…

– Подвижник? – уточнил Михаил.

– Да, – согласился Азазель. – А еще и задвижник. Задвину так задвину… Хорошо, еще пару минут, досмотрю этот раздел…

– Про Гамалиэля уже прочел, – напомнил Михаил, – а про остальных разве этично?

– Тю на тебя, – ответил Азазель, его взгляд стремительно скользил по строкам. – Это же интересно и дает преимущества… Ага, тут есть и про того тупоголового, что тогда дрался с Сатаном… Во дурак, во дурак… Даже я, оказывается, думал о нем лестно, а он… ты смотри… а вот даже так?.. Ничего себе…

Дочитав, захлопнул Книгу, Кенгшоэль смотрит с тревогой и надеждой, Азазель сказал отечески:

– Храните и дальше. То, что я изволил прочесть, останется во мне, как цемент на ногах утопленника. А сейчас отбываем, времени в обрез, а чего мало, то все дорого и потому ценится в насквозь капиталистическом обществе… Все, пошли!

Михаил надеялся, что прыжок будет прямо из этого потайного подвала, однако Азазель велел подниматься наверх, отшельников тревожить неприлично да и вообще стены здесь слишком толстые.