Галина Гончарова - Крылья Руси [litres]

Государыня царевна Софья (почему-то никому и в голову не приходило назвать ее боярыней Морозовой) вообще могла любого со двора прогнать, и никто ей возражать не смел. Правда, был один случай несколько лет назад, с воровством, но…

Мысли Алешки оборвал тычок друга.

– Лешка! Корабли!!!

Парень подлетел на палубе, вгляделся в даль… И побелел на глазах, что та мука.

– Мишка, давай к капитану.

– Что там? – глаза у друга были куда как лучше Мишкиных.

– Турецкие галеры.

– Черт!

Мишка мгновенно исчез с палубы, а Алексей продолжил вглядываться в даль. Ох, плохо. У них тут стоят их фрегат на двадцать пушек да два парусных кораблика поменьше, каждый на восемь пушек. А у турок даже сейчас видно – кораблей пятнадцать, никак не меньше. И половина – крупнее их судна.

Галеры, конечно, но доставить неприятности они могут. Что же делать?

Ответ дал капитан Молотов, вылетевший на палубу:

– К бою!!!

Заиграла боцманская дудка, матросы бросились по местам, на мачте взвились флаги – и такие же флажки взмыли на мачтах двух русских кораблей.

Они собирались принять бой.

Они могли отойти вверх по Днепру, могли пропустить турецкий флот – и остаться в живых. Могли.

Но они принимали бой [27] В реальности в 1787 году бой с одиннадцатью галерами приняли фрегат «Скорый» и бот «Битюг». Командиры Обольянинов и Кузнецов сдерживали врага в течение трех часов и заставили турок отступить ( прим. авт. ). .

Турки приближались. Нагло, спокойно, самоуверенно. На мачте турецкой галеры взметнулись флаги. Почетная сдача.

Мишка стиснул зубы. Посмотрел на капитана. Неужели?

Молотов даже не колебался.

– Мы принимаем бой! Того, кто попробует бежать или струсит, – я сам расстреляю! Пуля труса всегда найдет!

Матросы ответили согласными криками. Не все, это верно, но стоит ли тратить время на трусов?

– Открыть огонь!

Ядро предупреждающе шлепнулось в воду. Пока еще далеко от галер.

Пока.

Мишка перевел дух. Воспитанный в царевичевой школе, он бы скорее умер, чем сдался. А вот Алексей явно поплыл. Задергался, забегал глазами по сторонам.

– Они же нас…

Звонкий подзатыльник от боцмана оборвал его на полуслове.

– Подбери сопли, селедка! По местам!!!

Мальчишки опрометью бросились на орудийную палубу. К пушкам. Им найдется забота. Подносить порох, воду, да много еще чего. А вот на палубе им делать нечего. Малы еще.

Алексей оглянулся на друга.

– Миш, они же нас… шансов нет.

Мишка махнул рукой.

– Двум смертям не бывать, одной не миновать!

– Если что – надо прыгать за борт и плыть. Авось уцелеем.

Мишка только фыркнул. Уцелеем! Да выловят тебя турки из воды! Еще и поиздеваются! Нет уж, коли дойдет до абордажа, надо будет тут и сдохнуть. Только с собой забрать побольше врага.

Высказать это Михаил не успел – корабль застонал, запел, разворачиваясь под ветер. Развернулись и заплескались белые паруса. Так говорили в их школе, и только сейчас он понял, что это значит.

Галеры не зависели от ветра. У турок больше кораблей, больше людей… они не жалели рабов, которые сидели на веслах. Преимущество русских – в дальнобойности пушек. И сдаваться они не собирались.

Корабли маневрировали и стреляли, хрипели раненые люди, лилась кровь, разлеталась картечь… Турки стремились приблизиться вплотную и зайти на абордаж. Русские корабли перекрывали путь к крепости, но старались не сближаться.

В ход шли ядра, небольшой запас «греческого огня», а потом, когда ядер уже почти не осталось, русские подпустили корабль турок поближе и ударили картечью.

Раз, другой, третий!

Это окончательно уронило турецкий боевой дух. Картечь просто сметала людей с палуб, и турки дрогнули. Легко драться с теми, кто сражается за свой кошелек, с наемниками, с людьми, которые боятся умереть. Были такие и на русских кораблях, но отступить им не дал бы капитан.

Почти четыре часа турецкий флот пытался пройти мимо русских кораблей. Они потеряли две галеры – одна тонула, вторая горела, – русские поплатились одним из кораблей и двумя десятками жизней.

В том числе и… Вечером, когда турки решили отойти, русские хоронили погибших моряков. В море, разумеется, а где же еще?

В море ушел и Алексей.

Михаил знал, что промолчит о его смерти. Знал, потому что Алешка умер по собственной трусости. Когда было особенно жарко, когда турки рвались на них, словно собаки на волка, Алексей решил удрать. Выбрался на палубу – и тут его накрыло ядром. То, что осталось… Ошметки.

Он не расскажет, что один из царевичевых воспитанников едва не предал все, чему его учили. Потом, когда вернется в школу, уже там… Может, свою роль сыграло и то, что Алексей из благополучной семьи? Ему было куда уйти, было к кому вернуться. А вот Михаилу – некуда. Для него школа – все. И дом, и школа, и единственный шанс в жизни.

Он обязательно расскажет об этом случае наставникам. А сейчас…

А что сейчас? Армия ли, флот ли – они должны держаться как можно дольше. Обязаны. Помощь придет, обязательно придет! Надо только дождаться!

– Справятся ли?! Смогут ли?!

Алексей метался по комнате, словно зверь по клетке. Софья наблюдала за ним со спокойствием каменной статуи. Сидела на подоконнике, покачивала ножкой в сафьяновом башмачке, следила за игрой нашитого на сафьян жемчуга. Довольно скоро это надоело венценосному братцу.

– Соня! Да что ж ты молчишь!

– Да, такого мы не планировали. Тут Сулейман нас переиграл. Но если наши люди не смогут отбиться – я буду искренне удивлена, – пожала плечами Софья.

Она действительно так считала. Много ли стоит руководитель, который не умеет подобрать людей и делегировать полномочия?

Да ничего не стоит. Она сделала все, что могла. В Крым направлено оружие. А защитники… Там есть Ромодановский, Мельин, Разины и Сирко. Хотя последние сейчас в Закавказье.

Но если те, кого выбрал Алексей (ладно, она через Алексея), не справятся, – грош цена и ей, и ее планам. Смерть тетушки резко заставила ее почувствовать свою уязвимость. Она уйдет, а Русь останется. И какой она будет, какой ее сделают дети? Что может Софья – так это оставить им сплоченную и согласованную команду. Вот и проверка. И команды, и ее лично. На профпригодность.

– И это все, что ты можешь сказать?!

– Алешенька, а что мы можем еще сделать? Выдвигаться туда со всем войском?

– Мы не успеем до осени.

– Именно. На это турки и рассчитывали, кстати говоря.

– Выбить нас из наших укреплений, перезимовать, закрепиться самим, а когда мы по весне подойдем, штурмовать их будет намного сложнее.

– Вот. Ты и сам все понимаешь. Злись не злись – раньше весны мы ничем помочь не сможем. Что отправили – то отправили. Припасов у них хватит с лихвой, корабли есть, армия тоже… Что еще?