Майкл Флетчер - Без надежды на искупление [litres]

Штелен исчезла, и теперь Бедект наблюдал, как рой одинаковых фехтовальщиц окружает Вихтиха. Он откашлялся, снова сплюнул густую мокроту и вспомнил об оставшейся у него за спиной лестнице. «Мне лучше свалить отсюда, просто повернуться и уйти». Его никто даже не заметил.

«Так почему я не ухожу?

Потому что без их помощи мне не выйти из храма».

Что за дерьмовое оправдание.

В его правой руке лежал тяжелый топор. Когда это он вытащил его из-под рясы? Это было не так просто сделать, но все же он не помнил, как достал оружие. Он чувствовал себя покрытой шрамами старой развалиной, а утраченные пальцы и обручальное кольцо символизировали все то, чего он лишился в этой жизни.

– Самое время посентиментальничать, – проворчал Бедект; его голос из надорванного от кашля горла напоминал квакание. Он посильнее сжал в кулак остаток кисти левой руки.

Бедект взял топор поудобнее и двинулся вперед. Он подберется к Штелен так близко, что она услышит то, что он должен был ей сказать. Только она может остановить мерере. Он прибавил шагу и, тяжело ступая, все быстрее приближался к напиравшей массе сражающихся тел.

Бедект только один раз сумел испустить свой рев безумной ярости, а потом лишь хрипел от удушья, а голос у него сорвался; и тут он вломился в толпу.

Фехтовальщицы одна за другой падали под его натиском. Топор поднимался и опускался, и кровь кружевом разлеталась в воздухе. Левой рукой Бедект наносил сокрушительные удары в лицо, тыркал в глаза короткими покалеченными пальцами. Он бил коленом кому-то в пах, пинал по суставам, с отчаянной решимостью ударял локтем по головам. Ни единой мысли о собственной защите – каждое действие, каждая доля секунды предназначались для атаки на смертную плоть. Пусть его единственная соперница превосходила его численностью, но Бедект сломит волю этой обширной и постоянно растущей сущности.

Фехтовальщицы рассыпались вокруг Бедекта как волны, разбивающиеся о скалу. Каждый вздох был мучительной борьбой за воздух. В легких у него не находилось достаточно места; они казались переполненными до отказа. Топор застрял в чьей-то ключице, и только через пугающее мгновение Бедекту удалось его выдернуть.

Разрубленная женщина рухнула со влажным всхлипом, в котором можно было расслышать нечто вроде благодарности. Возможно, этот звук испустил сам Бедект. Ему казалось, что руки его – размягчившийся от тепла свинец.

«Двигаться вперед. Найти Штелен. Сказать ей… сказать ей… что ей надо сказать? Я скала».

Они рассыпались вокруг него, а он убивал. Только вперед, только нападать.

В поясницу Бедекту вонзился меч, и ему показалось, что лезвие царапнуло по позвоночнику. Косточки его согласно прозвенели, как камертон. Он дернулся вперед, и на этот раз, когда лезвие вышло из раны, всхлипнул уже он.

«Возможно, пора переходить в оборону».

Бедект сдержал меч, который должен был бы на него со всей силы обрушиться, и пнул ногой другую противницу, сумевшую уклониться от его неуклюжей атаки. Другой ногой он поскользнулся на залитом кровью полу, и колено подогнулось. Бедект лежал на полу, глядя на толпу фехтовальщиц; они тоже смотрели на него. Падая, он потерял топор.

– Проклятие, – прохрипел он.

И тогда они бросились на него. Вся его вселенная наполнилась острыми мечами, ногами в тяжелых ботинках, обрушивавшимися на незащищенные ребра, и стала бесконечным океаном боли. Он дрался, теперь уже вцепляясь зубами и скрюченными пальцами.

Вихтих ощущал, как сражается Бедект, через плотную волну напиравших на него тел и рассмеялся в лицо ближайшей фехтовальщице.

– Сейчас вам, сволочи, не поздоровится.

Еще одна охранница упала под ударами его кружащихся клинков, обрызгав его кровью. Они его даже не тронули. Такое множество врагов и так близко – у них явно была возможность нанести удачный удар, но этого так и не случилось. «Просто я слишком крут!» Судьба улыбалась ему, и Вихтих, смеясь, убил еще одну леворукую фехтовальщицу.

«Это судьба, вот почему они не могут ранить меня». Судьба с ним. И он станет величайшим в мире фехтовальщиком. Бедект думал, что Вихтих не знает, чего пытаются добиться Геборене через своего юного бога, созданного людьми, – но Бедект был неправ. Вихтих понял. Если Геборене могут создать бога, убедив кучку крестьян поклоняться какому-то случайно взятому мальчишке, то, конечно, он, Вихтих, станет богом, когда ему станет поклоняться достаточное количество людей, признав его величайшим в мире фехтовальщиком.

«Как там Штелен? Жива еще?»

– Эй! Ты жива? – крикнул Вихтих в ту сторону, где видел ее в последний раз.

– Идиот! – устало отозвалась она.

– Сколько? – спросил Вихтих, крича в просвет между своими противницами.

Он не услышал ее ответа: у него на глазах множество женщин с мечами волочили Бедекта. Иногда судьба слишком добра, Вихтиха она так и балует. Он спасет Бедекта, покажет себя верным другом – а потом будет тыкать этим в нос старому козлу. Ну и что, что еще мгновение назад он думал, не кинуть ли ему дурного старика, – но спасти его будет намного забавнее! Шанс доказать, что Бедект ошибался, и самодовольно насладиться своим превосходством – да это дороже денег.

Вихтих стал прокладывать путь к Бедекту, убив столько фехтовальщиц, что остальные пятились от него в страхе. Бедект был весь в крови, по большей части, к сожалению, собственной. Совсем ничего не осталось от левого уха, хотя и раньше оно было изрядно искромсано клинками.

– Где твой топор, старый бездельник?

Бедект приоткрыл один опухший глаз, откашлялся алой кровью и уставился на стоявшего над ним Вихтиха.

– Скажи Штелен: надо убить настоящую, – проклокотали его слова из разбитых губ. И так он не красавец, так еще и зубов ему немало выбили.

«Настоящую? Что это значит, черт возьми?» Вихтих повернулся к преградившим путь в зал вооруженным жрицам. Трупов на полу было вдвое больше, чем живых. Он не видел Штелен, но слышал, что она дерется и сыпет проклятиями где-то в глубине осаждавшего ее роя. Фехтовальщицы, что стояли перед ним, тяжелыми шагами двинулись вперед. Теперь они поняли, что с ним нужно обращаться поуважительнее. Вихтих, стоя над Бедектом, поправил волосы и отвесил изящный поклон наступающей толпе.

– Штелен! – проревел он. – Убей настоящую!

«Убить настоящую?» Ну и как она должна это сделать? Выглядят они все одинаково. Штелен думала над этим, продолжая яростно сражаться. «Где же должна находиться настоящая стражница? Ну, надо полагать, где-то в более безопасном месте. Возможно, позади всей толпы». Штелен сменила стратегию и прекратила убивать. Вместо этого она стала нырять и уклоняться от ударов, пробираясь к дальнему ряду толпящихся стражниц. Двигаясь вперед, она наблюдала за лицами противников. При одинаковой внешности выражения лиц у них были разные. Когда Штелен пинала одну в пах, остальные не кривились от боли. «Это может быть мне на руку», – подумала она.