Майкл Флетчер - Без надежды на искупление [litres]

Гехирн подняла руки и вытянула их в сторону ассасинов. «Принесите мне смерть…»

– Сожги их! – закричал с паланкина Эрбрехен. – Они идут меня убить!

Гехирн не могла не подчиниться этому приказу; его потребности были выше для нее, чем ее собственные, и подавляли всю ее волю. Она не могла позволить им сделать своему любимому больно, пусть Эрбрехен всего лишь хотел использовать ее.

И все же какая-то часть ее сущности жаждала получить наказание, и это не давало ей нанести удар в полную силу. Гехирн сделала указующий жест, и меч в руке Аноми расплавился, залив блестящим металлом кости державших его пальцев.

Но труп продолжал наступление, шагая с поднятым вверх кулаком, который был весь покрыт металлом; казалось, будто она собирается убить Гехирн одним ударом.

– Сожги их всех! – завопил Эрбрехен. – Сейчас же!

Взмахнув рукой, Гехирн спалила их дотла. Всех. Аноми. Ее пятерых шаттен мердер. А потом друзей Эрбрехена. Тысячи крошечных жизней оборвала эта огненная вспышка. Сожгла их всех. Она стояла в маленьком кругу размокшей земли, а на много миль вокруг все было засыпано пеплом.

Небо рассекало на части, и молнии хлестали по небосводу. Набухшие темные тучи разродились, и градины, как камни величиной с кулак, замолотили по земле.

Эрбрехен, по-прежнему скорчившийся в паланкине, вопил, когда в него попадали градины. Гехирн должна была защитить свою любовь – а делать это она умела только одним-единственным способом.

Она воспламенила небеса.

Выжгла все облака в небе, и собиравшиеся вокруг грозовые тучи тут же налетели туда, где прежде сохранялся спокойный глаз бури. Гехирн пожирала небо пламенем и жаром любви. Через некоторое время, которое показалось вечностью, гроза стала ослабевать. Солнце, будто мстительный молот, ударило в прореху среди туч.

Гехирн стояла, раскинув руки, и с восторгом смотрела на огромный пожар. Воздух наполнил запах горелой плоти, и дым, валивший от ее почерневшего тела, скрыл солнце на небе. Глаза расплавились и вытекли, как растаявшее масло.

С ошеломляющей силой Гехирн взорвалась.

Когда горизонт поглотил вечернее солнце, небо с южной стороны стало таким, каким Асена его никогда не видела. Грозовые облака кружились по спирали, стягиваясь к какому-то центру, как будто грязная вода, водоворотом уходящая в сточную трубу. Молния ударила в землю, но точно такие же яркие вспышки метнулись от земли в небо. Казалось, что боги ведут бой с какими-то земными гайстескранкен, и, судя по всему, у последних были все шансы победить.

Асена стояла со своими тиргайст на вершине поросшего травой холма, и все они безмолвно наблюдали ту битву, которая шла на небе вдалеке. Даже здесь ветер дул со всей силы, прибивая к земле высокую траву и пытаясь сорвать с Асены то немногое, что на ней было надето. Она чувствовала, как от раскатов грома содрогается земля, но ничего не слышала.

Не может быть, чтобы такая мощь оставалась никем не замеченной. Асена принюхалась к влажному воздуху, почувствовала покалывающий привкус далекого шторма.

Кёниг обошелся с ней самым ужасным образом, и это тревожило Асену больше, чем то, что в мире не стало звуков. Раньше он часто отталкивал ее от себя – она понимала, что он боится подпускать кого-то слишком близко к себе, и смирилась с этим, – но никогда раньше не случалось, чтобы он намеренно причинял ей вред.

Бэр, огромный и лохматый, махнул рукой, чтобы обратить на себя ее внимание. Он выглядел настолько угрюмым и подавленным, что казался меньше своих реальных огромных размеров. Асена подняла взгляд на него и вскинула бровь. Он указал на грозу, и у него расправились ноздри. «Он тоже почуял этот запах».

Злобный низкорослый Штих, обнажив заостренные зубы, понюхал воздух. Его глаза были такие маленькие, близко посаженные, что не могли выражать никаких эмоций, кроме яростного гнева; он смотрел то на Асену, то на бурю.

Она покачала головой в ответ на вопрос, который никто не произнес. «Нет, мы не пойдем на юг». Кёниг приказал им отправиться в Найдрих, туда они и двинутся. Штих согласился с этим без комментариев и тут же наклонился и стал острыми ногтями рыть землю; он ловил насекомых и личинок и съедал их, и это происходило практически без остановок.

Только Массе не обращал внимания на бурю: он смотрел на юго-запад, в сторону Найдриха, и пробовал на вкус воздух своим длинным, тонким, трепещущим языком. Асена с интересом поглядела на него. Похоже, только он не особенно переживал из-за потери слуха – возможно, из-за того что слух у него вообще был плохо развит. Массе заметил ее взгляд и подмигнул ей третьим веком – такой тонкой желтоватой мигательной перепонкой, которой время от времени закрывался глаз, и так смачивалось глазное яблоко.

– Чувствуешь что-то на юго-западе? – спросила Асена.

Она ничего не услышала, но почувствовала, как ее собственный голос звучит в ее голове.

Должно быть, Массе понял ее, потому что в ответ указал в сторону Найдриха. Он что-то сказал, но она не услышала его слов, а читать по его губам, почти не видным, не получалось. Его лицо, как обычно, было лишено всякого выражения.

От досады она обратилась, и теперь поджарая волчица заняла то место, где только что стояла стройная девушка.

Асена от удивления тявкнула – она стала слышать звуки в тот самый момент, как обратилась. Кёниг допустил ошибку. Его иллюзий не хватило для того, чтобы изменить свойственную териантропам особенность: даже самые страшные раны у них заживали, стоило им принять свой животный облик. Ей захотелось снова обратиться человеком, но она заколебалась. Оглохнет ли она снова, когда вернется в человеческий облик? И тут она почуяла то, что уже заметил Массе, и ее оставил всякий страх.

Морген.

Даже на таком расстоянии невозможно было не обратить внимание на присутствие божественного мальчика. Она оказалась права – Морген в Найдрихе.

Бэр, Штих и Массе с нескрываемым интересом наблюдали за ней. Асена оскалилась, победоносно зарычала и снова обратилась. Она поднялась на ноги одним грациозным движением и стала вслушиваться в доносившийся издалека гром.

Асена указала на свои уши:

– Я снова слышу.

Бэр все понял первым и обратился с сотрясающим землю ревом. В облике медведя-гризли он оказался в два раза крупнее того высоченного мужчины, которым был до этого. Полтонны мускулов, лохматый бурый мех. Он стоял и ревел, подняв морду к небу; на какое-то время из-за его воя стало не слышно грандиозной бури, сокрушавшей все где-то на горизонте. Асена зажала уши ладонями и отошла от Бэра. Пусть он обычно и был мирным и беззлобным, кто знает, как отреагирует он на такую ситуацию. Она снова обернулась волком.