Майкл Флетчер - Без надежды на искупление [litres]

– Мне не хватает моих друзей. Мне не хватает их веры в меня. – Он посмотрел на Гехирн. – Много ли поселений между этим местом и Зельбстхасом?

– Несколько маленьких городишек, но ни одного крупного. – Ее осенила мысль, от которой стало тревожно. – Если Кёниг знал, что мы приближаемся, он послал бы не только ассасинов-котардистов. Он мог бы отправить против нас целую армию гайстескранкен. Дисморфиков, мерере, териантропов и всевозможных фобиков. Он мог бы нас раздавить.

– Не так-то легко меня раздавить, – пошутил Эрбрехен, поглаживая пузо.

– Шаттен мердер могли бы прийти под покровом темноты и убить нас обоих.

Эрбрехен широко раскрыл глаза, изобразив ужас.

– Да нет. У меня есть собственная судьба.

– Они что-то искали. Или кого-то.

Гехирн посмотрела на Эрбрехена и на мгновение ощутила брезгливость, но это чувство быстро пропало – поработитель заглушил его собственными душераздирающими потребностями.

– Кёниг послал их сюда кого-то найти.

– «Кого-то»? – Эрбрехен понюхал свои грязные руки. – Мальчика?

– Моргена, – прошептала Гехирн.

– Ах да, мальчик. Конечно! Те люди, за которыми ты гналась, вернулись в Зельбстхас и забрали у Кёнига маленького бога. Я же говорил тебе, что мы движемся слишком медленно!

Гехирн приняла для себя эту новую истину. С тех пор как небо затянули согнанные Регеном тучи, а Эрбрехен мертвой хваткой вцепился в ее сознание, она потеряла счет дням.

– Сколько времени мы путешествуем вместе?

Эрбрехен пожал плечами, отчего его груди задрожали.

– Скажи, сколько? – У хассебранд почти получилось на него разозлиться.

– Неделю? Может, меньше. То, что ты стояла на своем и все вокруг сожгла, не особенно ускорило наше приближение к цели.

– О боги. Неделю? – Она и не думала, что прошло так много времени. Тем троим, кого она преследовала, вполне достаточно было времени, чтобы достичь Зельбстхаса, выкрасть ребенка и сбежать. Она вспомнила гибкую некрасивую женщину, от которой веяло опасностью. От мысли, что ее можно будет найти, у Гехирн побежали приятные мурашки по спине. «Не это ли ощущение и есть настоящая любовь?» Она подумала, что, вполне возможно, это и так. Отбросив собственные чувства в сторону, Гехирн сосредоточилась на самом важном: Морген. Сейчас он уже может быть где угодно. Так где же он?

Она повернулась к поработителю.

– Если Аноми и ее ассасины искали Моргена, то в Зельбстхасе его нет. Мы движемся не в ту сторону.

Эрбрехен ударил по грязи пухлым кулаком.

– Так что же, мы его потеряли? Куда они могли бы пойти?

Гехирн почувствовала, как обдувает ее вспотевшую кожу прохладный ночной воздух.

– В Готлосе они оставили за собой много трупов, так что мне кажется, что они туда не вернутся.

По измазанным сажей щекам Эрбрехена скатились слезы ребячливой досады, оставляющие за собой светлые дорожки.

– И куда же? – Он моргал, глядя на Гехирн. – Куда они могли его отвезти?

Глядя на этого жалкого червя, Гехирн чувствовала, как в сердце ее начинает бушевать яростный огонь. «Сожги этого увальня сейчас. Сожги его, пока он не осквернил Моргена, средоточие всего самого чистого и красивого в этом дерьмовом мире».

Эрбрехен взвизгнул. Он услышал некоторые мысли Гехирн.

– Нет. Ты мне нужна. Я тебя люблю. Ты меня любишь. Ты мне нужна . – Глаза-бусинки почти исчезли за щеками, на которых были видны дорожки от слез.

Ее желание сжечь его угасло, задушенное потребностью Эрбрехена, который так отчаянно желал преклонения перед собой. Хассебранд сдалась, понурив плечи. «Боги, я навсегда останусь в этой ловушке. Он никогда не выпустит меня на свободу».

– Конечно, я люблю тебя. – Гехирн всем своим нутром приняла для себя эту горькую истину.

– Ты собирались… – Эрбрехен моргнул, глядя на нее. Глаза его покраснели, и казалось, что его сердце разрывается от горя. – Ты говорила, что будешь любить меня даже без принуждения.

Это был не вопрос, поэтому она просто пристально посмотрела на него.

– Вот как, – сказал он, и взгляд его стал жестким. – Понятно. – Он огорченно покачал головой. – Ну и не страшно… пока не страшно. А куда они могли забрать мальчика? – требовательно сказал Эрбрехен. От его хорошего настроения не осталось и следа.

– В какие-нибудь места, где Кёниг и Геборене Дамонен почти не имеют влияния. – Гехирн представила себе карту местности. Она указала на запад. – В Найдрих.

– А между этим местом и Найдрихом есть города? – спросил Эрбрехен.

– Несколько небольших сельских общин.

Эрбрехен разочарованно заворчал.

– Мне нужно собрать побольше друзей. А много ли людей в Найдрихе? – Поработитель с голодным предвкушением облизал губы.

– Там все – самый дурной сброд. Гайстескранкен, фехтовальщики и воры. Это будет опасно.

– Будет весело. Они захотят быть моими друзьями. – Эрбрехен влажно улыбнулся Гехирн, при этом его маленькие глаза сверкали жестким, холодным блеском. – Ты согласна?

Конечно, она с ним согласилась.

Они шли ночью, и Эрбрехен опирался на плечи сильно исхудавшей Гехирн.

«Я так долго ждала, когда он ко мне прикоснется, а теперь не чувствую ничего, кроме отвращения». И еще ненависти к себе. Знание – не сила, а наказание, ей посланное. Насколько счастливее она чувствовала себя, когда ничего не знала. Теперь она поняла, что те годы, когда она служила Кёнигу, были лучшими в ее жалкой жизни.

Поработитель постоянно жаловался, каких усилий от него требует ходьба и как ему неудобно, но при этом отказывался остановиться и отдохнуть. Он не желал оказаться в первом селении на их пути без Гехирн, а она все светлое время дня проводила, спрятавшись под остатками толстого знамени, которое они с собой захватили. Эрбрехен торопился, старался не терять попусту ночные часы; он совсем не берег силы Гехирн.

Эрбрехен, которому было непривычно, что вокруг него так мало народа, болтал без остановки.

Гехирн догадалась: тишина его до смерти пугает. Казалось, поработитель боится, что его окружение заметит или осознает какие-нибудь его недостатки, оставь он их в покое хоть на минуту. В определенном смысле это так и было – когда она решила, что умерла, какая-то часть ее разума вырвалась на волю, сбросив с себя наваждение его могучего бе-зумия.

«Поработитель». Когда она начала, всякий раз, думая об Эрбрехене, называть его про себя поработителем? Раньше такое было бы невозможно, особенно на таком близком расстоянии от него. Возможно, та хватка, которой держал ее этот человек, ослабела? Возможно, его сила уменьшилась, когда он потерял своих почитателей?

«На это мог бы ответить Ауфшлаг». День за днем росло в ней уважение к жирному воображуле.

Эрбрехен без остановки болтал о том, чем он в первую очередь подкрепится, когда они доберутся до цивилизованных мест.