Владимир Сухинин - Заложник долга и чести [litres]

Я пошел к Ганге. Откинул полог, и, прежде чем я успел что-либо подумать, крик эльфарки выкинул меня наружу. Эта… эта Су примеряла шелковое белье. В степи! В шатре! Она натягивала на себя чулки. Трусы и лифчик валялись рядом.

– Ганга! – заорал я. – Вы, может, еще платья с собой взяли? На кой Су шелковое белье? Стереть его о спину лорха? Быстро надели штаны, панталоны и… и… что вы там еще надеваете. Жду полридки.

Из-за шкур шатра раздался несмелый вопрос:

– А ты чего пришел?

– Ганга, я тебя выпорю. Здесь правила устанавливаю я. Мы, етит-матит, на войне, если не знаешь.

– Дай нам пять ридок.

– У-у! – раздраженно прорычал я. – Жду в своей палатке. – Не выдержал и язвительным голосом уточнил: – Куда ты меня выгнала. Через полчаса.

Через полчаса красная от смущения, вернее, не такая бледная, как раньше, Сулейма и смущенная Ганга сидели в нашем шатре.

– Значит, так, друзья-товарищи, – начал я. – Ночью погибли орки за рекой. После заката будут проводить ритуал связи с духами убитых. Могут быть разные варианты развития событий. Всем быть готовыми к отражению нападения. Чего точно ждать, я не знаю, это будем определять по ситуации. Без моей команды только защищаетесь. Если вас не трогают, сидите смирно, ни во что не вмешиваетесь. Даже если это будет касаться меня. Все понятно?

– Может, тогда лучше покинуть стойбище? – предложил рассудительный Гради-ил.

Я невесело кинул взгляд на Гангу:

– Нет, нам нельзя уходить, тогда вину за смерти орков возложат на нас.

– Но мы же ничего не делали! – возмутилась Су. – Как они могут возложить вину на нас?

Ганга положила руку ей на плечо, заставив замолчать.

– Су, когда проводят ритуал связи с духами, правды не ищут, ищут виноватого. Если мы скроемся, нас останавливать не будут, а потом объявят убийцами, и за нами начнет охотиться вся степь.

– А… а почему?

– Потому что тот, кто убил орков, по-видимому, не оставил следов. И кто это сделал, неизвестно. А по нашим обычаям виновный должен быть наказан. Духи не будут говорить прямо, их ответ будут толковать шаманы. Понимаешь? Они назначат виновного, потому что справедливость должна восторжествовать. Орки должны будут успокоиться.

– Какая же это справедливость! – возмутилась Су. – Это самый настоящий произвол. Они, значит, назначат виновного, а настоящий убийца останется ненаказанным?

– Су, по нашим верованиям, если орка убивают, то это воля Отца всех орков. Он попустил это. И если виновного не определить сразу, он все сделал тайно и хорошо, то это тоже воля Отца всех орков. Он не хочет смерти убийцы. Но должен понести наказание тот, на кого покажут духи. Не важно, убивал он или нет. Он провинился перед Отцом и должен понести наказание.

– Какие дурацкие законы! И что, этого несчастного уже ничего не спасет?

– Спасение есть, но шанс очень маленький. За него может вступиться заступник и выйти на испытание. Но какой же нормальный орк станет заступаться за приговоренного? Все ждут, чтобы это дело побыстрее закончилось и наступил мир. Приговоренного просто обезглавливают. Без мучений. Вот так-то.

Ганга посмотрела на меня, и в ее взгляде был вопрос. Я почувствовал, как неожиданно натянулась и завибрировала нить кровной связи.

– Это ты? – услышал я ее голос у себя в голове.

Я отрицательно покачал головой и ответил одним словом:

– Крулы.

– Это все равно что ты, Ирри. Зачем?

– Так хотел глава рода.

– Старый лорх… – Последовало древнее оркское ругательство. – Я его прокляну.

– Его надоумил твой дед, – передал я.

– Я догадалась. Они решили избавиться от нас и таким образом примириться с давними врагами. Ищут союзников. Я буду готова прикрыть от атаки духами. Девочка поставит ледяную завесу. Она это делает хорошо. Береги себя… любимый.

Я улыбнулся, приободряя ее.

– Не переживай… любимая. – Слова, которые жили во мне и в ней, прятались за показной черствостью и не находили выхода, теперь вырвались сами из темницы смущения, пусть и с небольшой заминкой. Они, как водный поток, сломав все преграды, обнажили наши настоящие чувства. Кровная связь открыла нас друг другу, без ширмы слов и шелухи сомнений. Их унесло этим потоком.

– Я с тобой пойду до конца, – сказала она.

– Мы будем жить долго и счастливо, – ответил я.

День тянулся словно год. Светило медленно катилось по небосводу. Вокруг лагеря нарастала напряженность. В ауре, которая разливалась и накрывала холм, она начинала тихонько звенеть. Противник собирал силы для атаки. Он надеялся покончить со мной одним ударом. Откуда я это знал? Интуиция. Нас незримо обкладывали со всех сторон, уплотняя боевые порядки. Рок собирал силы для последней атаки.

Я сидел в трансе, работая как живая вычислительная машина. Внутри моих слоев сознания температура росла скачками. Сотни, а потом тысячи вариантов возможного развития ситуации просчитывались в уме и отбрасывались как ненадежные. Рок знал, что делал, и подготовился тщательно. Но, проиграв мне несколько раз подряд, он создавал немыслимый резерв мощностей, накачивая своих пророков. А что мог противопоставить я? Свою соломку против его лома.

Сквозь завесу транса я услышал тихий испуганный шепот Су:

– Он дымится! Помогите ему.

И тут же спокойный голос Ганги:

– Не трогайте моего мужа. Он знает, что делает.

Ее слова послужили толчком. Вот оно! Я знаю примерно, что надо делать! Надо отвлечь Рока. Он должен быть сегодня сильно занят. А как можно занять могущественного противника? Только создав ему проблемы. Я хищно улыбнулся и ускорил процесс оценки обстановки. На возглас «Ой, он уже горит!» я не обратил внимания.

Рок не учел, что я могу его атаковать. Он самоуверенно считал себя недосягаемым. Еще бы, кто может открыто ему бросить вызов? Он бог. Он вершитель судьбы этого мира! Самый сильный. Самый опытный. Самый терпеливый. Ему нет равных. Вот это и сыграет против него. Недооценивать землян нельзя. Мы всегда отличались способностью выкрутиться. По крайней мере в СССР. Всегда знали, как обмануть сильное и суровое государство. Нельзя тащить открыто, мы спрячем. Начинают обыскивать, кидаем через забор. Или прячем внутри себя. Вот один водила мусоровоза проносил водку на зону. Знали по наводке, что он тащит, а поймать не могли. Разденут догола, все вещи обшмонают, нет ничего! А стукачи докладывают, что пронес. Так бы и не узнали, если бы один прапор не рассвирепел и не двинул ему кулаком в живот.

– Колись, падла, где водка?

Мужик согнулся и вдруг на глазах начал пьянеть. Глупо рассмеялся и упал. Прибежавший врач констатировал – сильная степень алкогольного опьянения. Подергал веки. Заглянул в рот храпящему мужику, а там нитка суровая за коронку привязана, потянул и вытянул рваный презерватив.