Сергей Гросс - Корса. Дорогой вора

Вдруг откуда-то со стороны раздался злобный окрик, и удары прекратились. С трудом приподняв голову, я увидел приближающийся наряд стражи. Щербатый помог подняться первому нападавшему, до сих пор сидящему на земле, и кинулся вместе с ним прочь. Парень же, собиравший монеты, подхватил мешок с рыбой и попытался схватить второй с вещами, но я вовремя в него вцепился. Плюнув на добычу, которую не смог вырвать, он побежал вслед за своими подельниками.

Не в силах подняться, я продолжал лежать, все так же вцепившись в мешок. Один из подошедших стражников что-то спросил. Я не ответил. Второй, после недолгого ожидания, легонько пнул меня по спине. Издав стон, я с трудом принял сидячее положение, уставившись мутным взглядом перед собой. Один из стражников присел и помахал перед моим лицом ладонью, что-то спросив. Я машинально кивнул в ответ.

Стражники помогли мне подняться и, о чем-то разговаривая, пошли дальше. Я же стоял все на том же месте, пытаясь собраться с мыслями. День выдался совершенно неудачным. Посмотрев в сторону, куда убежали щербатый с компанией и скривившись, двинулся к берегу реки. С трудом спустившись по крутому склону рядом с пирсом, я положил мешок и умылся. Черт, прощать такое нельзя, иначе завтра все повторится по новой.

Сев рядом с тем местом, где умывался, я подтянул к себе мешок. Достав оттуда рубашку, которая была порвана уже до не подлежащего починке состояния, кинул ее рядом и вынул из-за голенища нож. Парой быстрых движений отделив рукава от остального тряпья, я вложил один в другой и завязал узлом с конца. Нужно прийти в себя и найти этих тварей. У них мои деньги… а главное, моя еда!

Нашарив рядом с собой пару увесистых камней, засунул их в рукав, после чего засыпал внутрь получившегося продолговатого мешка песок. Взвесил в руке будущее орудие труда и обороны, прикидывая тяжесть, удовлетворенно хмыкнул и сделал еще один узел, фиксируя наполнитель, после чего завязал узлы по всей длине матерчатой рукояти. Взмахнув импровизированным кистенем, признал его вполне годным и, отложив в сторону, лег, вытянувшись во весь рост на земле.

Голова была еще мутная. Тело болело. Особенно ныл шрам от ножа чернобородого, только недавно начавший рубцеваться. Умиротворяюще плескалась вода, накатываясь на берег. Пахло тиной и гнилой рыбой.

Пролежав полчаса, я со вздохом поднялся, отгоняя головную боль старой присказкой, что голова – это кость и поэтому болеть не может.

Снова умывшись, встряхнулся всем телом. Состояние организма еще было далеко от нормы, но больше времени у меня нет. Найти нападавших нужно сегодня. Закинув мешок с вещами за спину и сунув нож за голенище, я взмахнул пару раз кистенем, привыкая к оружию, и вскарабкался на пирс.

Напавших на меня поденщиков нашел на удивление быстро. Они сидели под самым дальним пирсом, варя в котелке на небольшом костре мою рыбу. Вся тройка была весела и, смеясь, переговаривалась. Сердце забилось быстрее. Меня начало охватывать бешенство. Почему бы им не веселиться? Ужин и бабки на халяву. День у них явно выдался лучше моего. Сделав глубокий вдох, я перехватил поудобнее кистень, конец которого был обмотан вокруг правой ладони. «Лишь бы не убить», – промелькнула мысль. Злобно оскалившись, я прыгнул с края пирса, приземлившись прямо перед костром.

Тройка удивленно уставилась на человека, появившегося перед ними. Не тратя ни секунды, я нанес кистенем удар по голове парню, который собирал монеты. Противник потерял сознание и разлегся на земле, раскинув руки. Повернувшись к щербатому, попытался повторить удар, но мужик успел уклониться, и удар шара, набитого камнями и песком, пришелся по ключице. Взвыв от боли, он перекатился подальше, а я, не отвлекаясь на него, повернулся к третьему. Удар пяткой в грудь пресек его попытку подняться. Подскочив вплотную к стонущему противнику, ударил что было силы ногой в живот. Удар кистенем по голове добавил еще одно бессознательное тело возле костра.

Поворачиваясь в ту сторону, где был щербатый, я смог заметить движение и отскочить, но нож все равно успел задеть левое плечо. Песок оросила брызнувшая кровь. Противник ощерился и что-то лающе прорычал.

– Кто кого поборет, гнида! – оскалился я в ответ, теряя последние капли самообладания и развел руки, предлагая сделать первый ход.

Щербатого не нужно было долго упрашивать. Он сделал шаг вперед, держа нож перед собой, а я, подцепив мыском горстку песка, швырнул его в лицо противнику. Рефлекторно отшатнувшись, Щербатый пропустил удар кистенем по челюсти. Неловко отступив назад, пытаясь не потерять равновесие, он не заметил нового удара, пришедшегося прямо в голову. Упав на землю, щербатый скрючился от боли, что-то подвывая. Подступив ближе, я откинул ногой в сторону выроненный противником нож и ударил еще раз кистенем. После чего уронил кистень и, сев сверху на щербатого, начал от души вколачивать его голову в песок кулаками…

Еле взяв себя в руки, я остановился, с трудом успокаивая тяжелое дыхание. Щербатый находился уже в бессознательном состоянии. Лицо превратилось в одно сплошное кровавое месиво. Рядом валялось несколько зубов. Склонившись над ним, похлопал по щекам, приводя противника в сознание. Через минуту на меня уставился практически адекватный взгляд. Прижав за горло щербатого к земле, я оскалился и, чеканя каждое слово, проговорил, более чем уверенный в том, что хоть слов он не поймет, но общий смысл уловит точно:

– Слушай сюда, тварь: еще раз встречу вас у себя на дороге, отправлю на корм рыбам. Понял? – Щербатый смотрел на меня, ожидая продолжения. Жестко усмехнувшись, я отпустил его горло и сильно ударил по щеке. – Понял, спрашиваю? – До мужика, похоже, дошло, что от него требуется какая-то реакция. Испуганно издав что-то невразумительное, он кивнул. – Вот и умничка, – проговорил я, похлопав его по щеке. – А теперь спи, родной, – с этими словами я нанес сильный удар в левый глаз, от которого щербатый вновь потерял сознание.

Тяжело дыша, я сел рядом с поверженным противником и устало посмотрел на казавшуюся в темноте черной воду. «М-да, насыщенный выдался сегодня день», – пронеслась отстраненная мысль. Скривившись, я потрогал неглубокую рану на плече, из которой продолжала сочиться кровь. Когда же наконец оставят мою тушку в покое и не будут пытаться проделать в ней новые дыры, не предусмотренные природой?..

Поборов усталость, я встал и проверил, живы ли первые два мужика, беспокоясь, не прибил ли их насмерть. Оба противника дышали. Облегченно переведя дух, я обшарил тела всех троих, после чего выпотрошил вещевые мешки и отобрал добычу.

К моим вещам прибавились две штопаные рубахи и одни штаны, принадлежавшие самому крупному из троицы, также в мой мешок перекочевала пара плащей, деревянная ложка и три ножа. Оставлять колюще-режущее этим придуркам не было никакого желания, выбрасывать же – душила жаба. Туда же отправилась одна дубинка. Две другие я выкинул в реку.