Николас Имс - Короли Жути

У ковчега престольный гвардеец в шестиполосном мундире городской стражи ругался со взмокшим от пота посредником.

– Мне плевать, кто сидит в этой проклятой штуковине, – сказал стражник. – В город она не въедет. Через эти ворота вход разрешен только пешим путникам или небольшим возкам, а не таким вот громадинам! – Он махнул рукой в сторону ковчега. – Короче, подавай назад и езжай кругом, проедете через заставу арены. Ну или пусть на своих двоих идут.

– На своих двоих? На своих двоих?! – Посредник побагровел и напыжился, как индюк. – «Орущие орлы» на своих двоих не передвигаются, сынок!

– Так закажи им карету, – предложил стражник.

– Я ее заказал полчаса назад, до сих пор жду! А если я через полчаса не доставлю ребят в «Дебош», меня возьмут за жопу.

– Твоя жопа сгниет в подземелье, если ты немедленно не сдвинешь отсюда эту колымагу.

– Вот накличешь на свою жопу неприятностей, когда доложат сам знаешь кому, что ты не пускаешь в город ее знаменитую банду.

– Во-первых, мне плевать, кому там будут докладывать, а во-вторых, за свою жопу я спокоен, – ответил стражник, без лишних вопросов пропустив за ворота Клэя и остальных.

– Нет уж, если меня возьмут за жопу, то и твоей не поздоровится, – возразил посредник.

Пока они обменивались мнениями о состоянии своих и чужих задниц, из ворот выехала карета, запряженная экрами, которые тихонько блеяли, будто овцы. На воле эти птицы с длинными шеями и белоснежным оперением встречались редко, а в городах были излюбленными тягловыми животными, потому что с уличной брусчатки легче убирать сухие катышки птичьего помета, a не конский навоз. Кучер сокрушенно покачал головой, глядя на ковчег у ворот, и хотел было свистом объявить о своем прибытии, но тут к нему подошел Клэй.

– Ты почему так долго?

Кучер оглядел его с головы до ног, удивленно воззрился на Муговы ползунки со звездами и полумесяцами и недоверчиво спросил:

– Это вы «Орущие орлы»?

– Да, – решительно заявил Клэй и по-хозяйски уселся в карету. – Мы опаздываем. Давай с ветерком.

Кучер с любопытством посмотрел на спорщиков у ворот.

– Завтра в «Макситоне» показательная битва, в городе толчея, как на распродаже в борделе. Постараюсь довезти быстро, но так, чтобы до смерти никого не задавить. Вам куда?

Клэй открыл было рот и лишь тогда сообразил, что не знает, куда именно они направляются.

– Нам в два места, – сказал Гэбриель. – Сначала на Денежный Холм, а потом в Нармерийский округ.

– А куда в Нармерийском округе? Он же большой, – заметил кучер.

– На Жемчужную Горку.

Кучер удивленно оглянулся:

– К горгоне, что ли?

Гэбриель кивнул, и карета тронулась с места.

– К горгоне? – пробормотал Клэй и вопросительно посмотрел на друга, но тот уставился на город за окнами кареты и упорно отводил взгляд.

Пятипрестолье часто называли «городом в самой середке мира», хотя картографы в подпитии не уставали повторять, что это неправда. Однако же город действительно находился примерно в середине Грандуаля. Правил Пятипрестольем совет, в который каждое из пяти королевств присылало своего представителя. Этот же совет распоряжался армией престольных гвардейцев, отвечавшей за порядок в городе. Земли на многие лиги вокруг Пятипрестолья считались его суверенными владениями. В отличие от вольного города Контова, где не действовали грандуальские законы, Пятипрестолье признавало власть грандуальских владык и совокупно принадлежало им. По сути, город был своего рода ступицей в колесе Грандуаля.

Пятипрестолье походило на пологую чашу, где по верхней кромке располагались особняки богачей, а на донышке ютились бедняки. Город, будто пирог, был разделен на шесть частей, по одной на каждое грандуальское королевство; шестую часть делили между собой городские службы (наверху) и преступный мир (внизу), хотя, если верить шутливому присловью, разграничить их было невозможно. Вдобавок город надвое рассекала широкая судоходная река, через которую перекинули полдесятка мостов.

Огромную арену, что непонятным образом покачивалась на самой середине реки, удерживали четыре толстые железные цепи, прикрепленные к башням на обоих берегах.

Карета начала спускаться к Денежному Холму. С высоты арена выглядела устрашающе.

– Это «Макситон», – пояснил Матрик, заметив изумленный взгляд Клэя. – Самая большая арена, построенная в Грандуале.

– Так она не единственная? – недоверчиво уточнил Клэй.

– Ну, она единственная в своем роде. Брайклифская арена в четыре раза меньше. «Яр» в Ардбурге больше, но там не постройка, а природное ущелье. А у берегов Фантры стоит «Колыбель великана».

– Хорошее название, – кивнул Клэй.

– Ага, – ухмыльнулся Матрик. – Она узкая и длинная, как ладья, плавает по заливу между Алдеей и Эшерой. По-своему великолепна, но до «Макситона» ей далеко.

– Надо же, – хмуро сказал Клэй, размышляя, кому и зачем пришло в голову строить мореходные или просто плавучие арены – роскошные, но бессмысленные.

Матрик, будто читая его мысли, продолжил свои объяснения:

– Понимаешь, Клэй, мир изменился. Когда-то чудовища были повсюду – в каждой пещере, в каждом лесу, на каждом болоте. Перевернешь булыжник – а под ним сидит поганый мурлог. Престольное воинство не обучено воевать с монстрами, у властей не хватает денег, вот все и решили: мол, пусть с Жутью разбираются другие. Так дела и шли, все хуже и хуже, а потом…

– А потом появились мы.

– Вот именно, – кивнул Матрик. – Все изменилось с появлением банд. Мы повыгоняли гоблинов из всех канав, уничтожили всех великанов по эту сторону Жути.

– Ага, перевернули все булыжники и убили всех мурлогов, – вздохнул Клэй.

– Точно. – Матрик подтолкнул приятеля локтем. – Ну и что делать нынешним бандам? Как добывать славу?

– Так пусть идут в Жуть, – предложил Клэй.

– Ну, там проще простого заразиться черногнилью, а этого никому не хочется. В общем, решили строить арены, вот такие, как эта… – Матрик указал на «Макситон». – И запускать Жуть в них. Нынешние банды не суются в Кромешную Жуть, просто переезжают из города в город и устраивают показательные бои, а местные загонщики поставляют чудовищ.

– А чудовища у них откуда? Все равно ведь из Жути, правда?

– Нет, их разводят, – внезапно заявил Муг с заднего сиденья.

Клэй скорчил зверскую рожу, чтобы не показать, что волшебник удивил его до усрачки. – Кого разводят? Чудовищ?!

Муг кивнул.

– Но это же чистая дурь! – с недоуменной гримасой воскликнул Клэй.

Карета доехала до набережной и резко свернула направо. Клэй, вглядываясь в освещенную факелами арену, пытался представить, какие монстры заперты в клетках под ареной, как они нетерпеливо дожидаются своего часа, как рвутся убивать или быть убитыми на глазах многотысячной толпы.