Николас Имс - Короли Жути

«Тоже мне цивилизация», – мрачно подумал он.

Среди жителей Пятипрестолья Денежный Холм пользовался дурной славой, но гости из дальних краев стремились именно сюда.

На северном берегу реки высились дворцы с ухоженными газонами, замысловатыми лабиринтами живых изгородей и каменными причалами, где на волнах лениво покачивались прогулочные барки и яхты с белоснежными парусами, а вот южный берег смотрелся именно так, как, по мнению Клэя, и должна выглядеть гавань крупнейшего города в Грандуале.

Здесь теснились игорные дома, притоны для любителей царапки, мрачные курильни, захудалые таверны и кабаки, непотребные бордели, шумные постоялые дворы, ломбарды, лавки менял и скупщиков краденого, а еще театры, где актеры были вдвое пьянее и вдвое скучнее зрителей.

На Денежном Холме было больше бойцовых ям, чем где бы то ни было к западу от Фантры. Здесь на кон ставились целые состояния, а в ямах безрассудные смельчаки сражались с кошмарными монстрами, кошмарные монстры – со злыми псами, злые псы – с драчливыми петухами, но самой излюбленной (и непредсказуемой) забавой были схватки безрассудных смельчаков и злых псов с кошмарными монстрами и драчливыми петухами.

– Как же я соскучился! – Матрик, выскочив из кареты, разминал затекшие руки.

– Возвращение блудного сына, – пошутил Муг (венчик седых встрепанных волос и перепачканные ползунки делали его неотличимым от колоритных обитателей портовой окраины Пятипрестолья).

Даже ночью улицы были полны народу. Клэй вышел из кареты, вспоминая, как впервые попал на Денежный Холм. В ту пору они с Гэбриелем предпочитали жилье подешевле, пока Келлорек подыскивал им работу. Впрочем, тогда было утро и в порту бурлила жизнь – работяги трудились, а сраные мудаки буянили не хуже орков. Гэбриель, желая подчеркнуть привлекательность возможного места жительства, заверил Клэя, что ночью здесь еще веселее, потому что все вокруг буянят не хуже орков.

Сейчас на одном углу жрец в обтрепанной зеленой рясе приглашал прохожих исповедаться в храме Весенней девы, а напротив него безукоризненно одетый господин оповещал всех желающих, что в двух кварталах отсюда, в переулке, открылся замечательный бордель, где за серебряную крону можно отыметь Глифу.

– Жди здесь, – велел Гэбриель кучеру. – Мы скоро.

Кучер сощурился и недовольно скривил рот под пышными усами:

– Без заклада не пущу.

Гэбриель обреченно вздохнул, но Матрик предложил в заклад один из своих кинжалов, усыпанных самоцветами, – Рокси или Грейси, Клэй не разобрал, потому что так и не научился их различать.

– Если не вернешь, – пригрозил Матрик, – я тебя где угодно отыщу, даже на обтрепанном краю карты, и вырву язык через жопу, ясно тебе?

«Хорошо, что от королевской жизни у него заплыло жиром только брюхо», – усмехнулся про себя Клэй.

На одном из торговых кораблей, пришвартованных у причала, вспыхнула драка. Вопли и звон оружия напугали птиц в упряжке. От страха и волнения экры непроизвольно меняли цвет; белые перья на одной уже начали розоветь.

Кучер окинул оценивающим взглядом Матриков кинжал.

– Кристально ясно. Тогда отсюда до Жемчужной Горки возьму с вас вдвойне, – согласился он, но тут к его горлу потянулась Матрикова рука, и кучер поспешно добавил: – Ну или вернусь к городским воротам и заберу настоящих «Орущих орлов».

– Договорились, – сказал Гэбриель.

Клэй совершенно не понимал, откуда у приятеля деньги на двойную – да и вообще на любую – оплату проезда, но благоразумно смолчал.

– А на будущее запомните, – продолжил кучер. – Если еще раз решите притвориться наемниками, не выдавайте себя за одну из самых знаменитых банд Грандуаля. «Орлы» завтра выступают в «Макситоне». Может, там еще остались дешевые места, если хотите взглянуть, как работают настоящие наемники.

Гэбриель, резко отвернувшись, заспешил в ближайший темный переулок. Муг и Матрик пошли следом. Клэю оставалось либо стоять, обдумывая глубокий смысл, скрытый в ехидном замечании кучера, либо идти за приятелями.

– Эй, погодите! – сказал он.

Гэбриель подвел их к шаткой лесенке у стены какого-то полуразрушенного дома. Хлипкие ступени угрожающе затрещали под весом Клэя. Чем выше друзья поднимались, тем сильнее воняло застарелой мочой. Два беса-мусорника, с жалобным писком порскнув в темноту, подняли возню из-за поломанного стульчака.

Гэбриель постучал в покореженную дощатую дверь халупы, притулившейся на самом верху, а не получив ответа, так замолотил по дверной раме, что закачалась вывеска на ржавом крюке у притолоки.

– «Тортики и тарталетки Фендера», – вслух прочел Муг.

– Ха, какие тортики в темном переулке на Денежном Холме? – недоуменно спросил Матрик.

– Фендер! Открывай! – заорал Гэб.

Бесенята в переулке испуганно взвизгнули.

– А кто такой Фендер? – спросил Клэй.

– Друг, – ответил Гэбриель. – Он собирает всякую всячину, продает, берет на хранение…

– А, он скупщик?

– Нет, он кобольд.

Клэй решил, что пора завязывать с вопросами, потому что загадочные ответы Гэба ничего не проясняли. Пятипрестолье, в отличие от многих городов Грандуаля, давало нечисти ограниченное право гражданства при условии примерного поведения. Вероятно, кобольды вполне могли жить среди людей, но чаще обитали в подземельях или в сточных канавах вместе с сотнями злобно визжащих соплеменников.

Прошло полминуты. Из таверн и кабаков доносились обрывки нестройной музыки. Два картейца, пошатываясь, брели по улице, фальшиво горланя какую-то песню. Что-то закапало Клэю на голову. Он посмотрел в небо, приглядываясь, идет ли дождь (дождя не было), и следующая капля попала ему прямо в раскрытый рот.

– Ох, ради проклятого Вайла…

Тут за дверью загремел засов, потом еще один и еще один. Одна за другой звякнули несколько дверных цепочек, щелкнула щеколда, скрипнула задвижка, и тоненький голос пропищал:

– Открыть.

В другое время Клэй пошутил бы, что сластная лавка нехило охраняется, но сейчас его больше занимал вопрос, что именно попало ему в рот, – вкусом капля напоминала медяк, выуженный из помойной ямы.

– Осторожнее, – шепнул Гэб, чуть приоткрыв дверь.

Из щели ничего не выскочило, и Гэбриель медленно переступил порог. Остальные с опаской потянулись следом.

За порогом было темно. Запах мочи сменился душком плесени, пыли и ржавчины. В темноте кто-то шнырял и хрипло сопел. Клэй едва не задел головой низкий потолок и торопливо пригнулся.

– По-моему, тортик – ложь, – пробормотал Матрик.

Во тьме болотными духами витали пары каких-то огоньков, тусклых, как разбитые лампы.

– Кто там? Имя сказать! – визгливо раздалось из угла.