Николас Имс - Короли Жути

– Это… – начал Клэй.

– Ага, трос-огневик, – подтвердил Муг и вручил Гэбриелю веревку, будто рассерженную гадюку. – Осторожнее.

«Муг ратует за осторожность в обращении с алхимическим арсеналом? – мысленно удивился Клэй. – О боги Грандуаля, мы и впрямь постарели!»

Гэб приблизился к статуе. Огни светильников отражались в его доспехах, и казалось, что, взбегая по ступеням постамента, Гэбриель сам излучает сияние. Он опустился на колени и осторожно обмотал просмоленной веревкой щиколотку статуи.

– Отойдите подальше! – бросил он через плечо и поднес обтрепанные концы веревки друг к другу.

Зашипев, волокна соединились. Веревка заалела расплавленным металлом, затвердела, будто сталь, и начала стягиваться. Нога статуи подломилась, и каменный истукан, рухнув на пол, раскололся на куски. Голова изваяния, которой придали сходство с оркоподобными чертами Келлорека, подкатилась к ногам Ганелона.

Гэбриель легко сбежал по ступенькам, порылся в обломках, вытащил Веленкор из расколовшейся каменной руки и заулыбался, как мальчишка.

Меч был обоюдоострый, длиной почти в рост Гэбриеля. Некогда он принадлежал Веспиану, друинскому архонту, и слыл не только самой священной, но и одной из самых опасных реликвий древней Державы. На серебристо-зеленой поверхности клинка время от времени появлялся то промельк сумеречных небес, то деревья заповедного леса, как если бы сам меч был окном в иную, древнюю эпоху.

Но самой необычной особенностью Веленкора был его запах. Мечи пахнут металлом, смазкой или вообще ничем не пахнут, а от Веленкора веяло легким весенним ветерком, полным ароматов сирени и свежей зелени.

Гэбриель, окруженный клубами пыли, закрыл глаза, еле слышно что-то прошептал, а потом посмотрел на Келлорека:

– А где ножны?

Вместо ответа посредник сплюнул под ноги.

Гэб переглянулся с Ганелоном, и южанин познакомил посредника со своим подбитым сталью сапогом.

– Вон там! – прохрипел Келлорек, указывая в угол зала. – Где-то там, в сундуке. Забирайте проклятые ножны и валите отсюда нахер!

Гэбриель улыбнулся еще шире:

– Ножны я заберу. И мне совсем не хочется и дальше портить тебе настроение, личико или укладку. – Он презрительно поглядел на зализанные волосы посредника. – Только понимаешь, Келл, Жуть – опасное место, поэтому мы у тебя еще кое-чем разживемся. Ты же не станешь возражать?

Келлореку явно хотелось еще раз плюнуть, заорать и придушить Гэбриеля, но Ганелонов сапог ощутимо расширил ограниченное воображение посредника.

– Да берите что угодно, – морщась, ответил он.

Гэбриель по старой дружбе отхлестал Келлорека по щекам, расправил плечи, вздохнул поглубже и оглядел своих приятелей, как человек, очнувшийся от долгого сна.

– Ну что, ребята, пошли наряжаться. Уж если нам предстоит играть в героев, то и выглядеть надо соответственно.

Муг устремился к проломленному книжному шкафу, а Матрик подхватил со стола пару добротных кожаных сапог. Ганелон подошел к витрине, где лежали латные рукавицы и наручи, и разбил стекло кулаком.

С любопытством бродя по залу, Клэй пригляделся к скимитару, который зловещим шепотом окликнул его по имени, потом коснулся молота с рукоятью, отделанной то ли рогом, то ли костью, – и едва не отдернул руку: от молота веяло жутким холодом. Под внушительным шлемом Лиака-арахнида – им недавно хвастался Келлорек – висела Ратная Шкура, багряная кольчуга, которую, по словам посредника, не брали ни меч, ни копье.

«Неуязвимая броня – самое оно», – подумал Клэй и надел кольчугу.

Она оказалась впору, будто для него сработана: на шелковом подбое, чтобы металлические кольца не натирали кожу, со стальными пластинами над и под локтями для большей подвижности и со стальными же наплечниками, переходящими в высокий латный ворот, защищавший горло. Кольчужное полотно ниспадало почти до колен, а перехватывал его гибкий металлический пояс, концы которого словно бы притягивались друг к другу.

– Ух ты, магниты! – сказал Муг, заметив, что Клэй изумленно щелкает пряжкой.

– Магниты?

Волшебник поглядел на Клэя, как учитель, наслаждающийся невежеством ученика, и начал:

– Тут вот какая поразительная штука…

– Да-да, конечно, – пробормотал Клэй и поспешно направился к холодильному молоту, мысленно обозвав его Призраком. В конце концов, негоже бросать хорошую вещь.

Саркофаг, у которого в прошлый раз сцепились Гэб с Келлореком, стоял пустой, со сдвинутой тяжелой крышкой. «Ну вот, еще какая-то мерзость на свет выбралась», – мимоходом подумал Клэй.

Приятели не теряли времени даром. Ганелон обзавелся не только сверкающими латными рукавицами, но и черным доспехом из драконьей чешуи, а у Матрика на боку висел корявый рог.

– Глянь-ка, что я нашел! – похвастался Матрик Клэю и дунул в рог.

Никакого звука не последовало, зато из раструба вылетело жужжащее облачко насекомых.

Клэй согнал со лба осу:

– Он плюется пчелами, что ли?

– Ага, – кивнул Матрик. – Здорово же, правда?!

Поразмыслив, Клэй с отвращением помотал головой:

– Не-а.

– А у меня лучше! – Муг восторженно бросился к друзьям, на бегу задел манекен в доспехах и начал было перед ним извиняться, но вовремя спохватился.

На Муге была нелепая шляпа – широкополая и остроконечная, как у чародеев в сказках; по своей воле ни один уважающий себя волшебник не надел бы такой дурацкий головной убор.

– Не лучше, а дурацкее, – фыркнул Матрик.

– Такого слова нет, – возразил Муг. – А теперь полюбуйтесь! – Он снял шляпу и по локоть сунул в нее руку. – Она заколдованная, как моя сума, только иначе. В нее не складывают вещи, а, наоборот, вынимают… И не просто… Вот, сами поглядите. – Волшебник извлек из шляпы курицу, зажаренную до аппетитной золотистой корочки.

У ошеломленного Клэя от одного запаха потекли слюнки.

– Как же это…

Муг швырнул курицу друзьям. Матрик метнулся за ней, здоровой рукой прижал к груди:

– Ни фига себе…

Волшебник снова полез в шляпу, вытащил еще одну жареную курицу и бросил ее Клэю. Следующая курица предназначалась Ганелону, но южанин брезгливо отступил и с отвращением уставился на упавшую под ноги тушку.

– Курица из шляпы… – пробормотал он.

– Пальчики оближешь, – заверил его волшебник. – Между прочим, там еще много всяких вкусняшек.

Вслед за жареными курами из шляпы появились буханки хлеба, початки кукурузы, спелые помидоры и пироги с фруктовой начинкой, покрытые сладкой глазурью.

Матрик, набрав снедь в охапку, сказал Клэю:

– Да, это гораздо лучше рога, который плюется пчелами.

Клэй пожал плечами: мол, тут и говорить нечего.

Друзья уже покидали особняк (Ганелону пришлось пинками гнать упирающегося Келлорека к выходу), когда в дверях спальни возникла Валерия и негромко окликнула Гэбриеля. Тот задергался, будто рыба на крючке, и обернулся. Уверенность, вернувшаяся к Гэбу вместе с Веленкором, исчезла без следа, и Клэй увидел, как друг снова превращается в трусливого, забитого пса, который, поджав хвост, бежит на зов хозяина.