Николас Имс - Короли Жути

– Сурово ты с ним, – сказал Муг, помогая Клэю подняться.

– А горячий суп в морду – не сурово? – буркнул Клэй. – Это ведь твой…

– Он самый, Инфернальный Дух. Гадость страшная, в рот взять невозможно, а уж если в глаза…. – Волшебник смущенно потупился. – Но ведь он хотел тебя убить!

– Вот именно. Ладно, фиг с ним. – Клэй подтолкнул Муга к рулевой рубке. – Иди управляй кораблем. Мне тут надо…

Он оглядел палубу: Матрик, расправившись с одним противником, теснил второго. Ганелон, как ни странно, все еще разбирался с тремя монахами: они отвлекали его, но нападать не спешили, давая возможность своей госпоже прикончить остальных.

Тем временем Живокость сражалась с Гэбриелем. Оба монаха ничком распростерлись на палубе, а охотница на людей медленно отступала, отражая мечами натиск Веленкора. Гэбриель оскалил зубы не то в жуткой гримасе, не то в улыбке. На лице Живокости застыло такое же выражение. От дождя волосы обоих липли к коже, а капли барабанили по стальным пластинам доспехов – белого, как кость, и черного, как смерть.

– Клэй? – окликнул волшебник.

– А?

– Что тебе надо?

– В смысле?

– Ну, ты же сказал: «Мне тут надо…» – а что надо, я так и не понял.

Клэй махнул рукой в сторону рулевой рубки и заорал:

– ИДИ! УПРАВЛЯЙ ДОЛБАНЫМ КОРАБЛЕМ!

Волшебник недовольно цыкнул зубом, напялил шляпу и ушел, бросив через плечо:

– Ладно.

У Клэя страшно болел нос, а правый глаз, подбитый рукоятью молота, опух и затекал. Утерев ладонью кровь с губ, Клэй отправился на помощь Ганелону.

Монахи не сразу заметили Клэя – им было не до него. Он подтолкнул одного поближе к Ганелону, и воин тут же проткнул его острым навершием топора. Клэй бросился на другого, отразил удар Черным Сердцем и попытался стукнуть противника Призраком. Монах ловко увернулся, но Клэй достал его замахом назад. Молот скользнул по черепу, монах споткнулся, Клэй прижал его к поручням и колотил до тех пор, пока тот не перестал дергаться.

Ганелон загнал оставшегося противника на нос корабля, где монах, не сводивший глаз с могучего южанина, наткнулся на Кита, который не принимал участия в сражении. Занеся руку для удара, монах резко обернулся и взвизгнул, увидев улыбку ревенанта.

– Добрый вечер, – вежливо произнес Кит.

Улыбка действительно была не ахти, но монах впал в чрезмерный испуг. Скорее всего, он спутал ревенанта с зомби и, не желая ни быть съеденным заживо, ни умереть от руки Ганелона, решил попытать счастья за бортом. Он взобрался на поручни и расправил рясу, готовясь спланировать в сомнительную безопасность лесной чащи. Как только он прыгнул, Ганелон ухватил его за подол и сдернул алое одеяние. Голый монах с воплем упал в грозу.

Матрик вытащил из груди противника кинжал и начисто вытер клинок об алую рясу умирающего. Заметив взгляд Клэя, бывший король картинно крутанул любимое оружие.

– Сноровка еще не пропала! – похвастался он и тут же выронил из раненой руки кинжал, который отлетел в сторону и заскользил по мокрой палубе.

Клэй отвлекся, услышав, как взревела Живокость. Дива теряла терпение: она надеялась быстро расправиться с Гэбриелем, но вместо этого ей пришлось защищаться. Ждать помощи от монахов не стоило: кого убили, кого ранили, а кто безутешно оплакивал разбитые яйца. Клэй с друзьями опасливо сомкнули кольцо вокруг дивы.

– Живокость! – выкрикнул Матрик, но она, не обращая ни малейшего внимания на него и на остальных зрителей, рьяно отбивалась от Веленкора. – Живокость! Это конец. Ты проиграла!

Дива оскалилась и, грациозно отступив, скрестила мечи. Тяжело дышащий Гэбриель, не опуская Веленкор, задержал очередной выпад. Клэй понимал, что, если битва затянется, Гэб не выдержит и Живокость его убьет.

С другой стороны, банда – на то она и банда. Охотники могут загнать даже самого грозного тигра – гордый зверь сражается и умирает в одиночку. А вот охота на волка тем и опасна, что всегда приходится следить, не настигает ли тебя стая.

– Это конец? – злобно захохотала Живокость. – Сказал мне тут один, что это конец, так я ему его же концом заткнула рот, а голову насадила на пику.

– Мой конец мне в рот не поместится, – невозмутимо сказал Матрик, будто сообщая нечто само собой разумеющееся.

Кит коротко хохотнул – явно не к месту.

Живокость, которой было не до шуток, обратилась к Гэбриелю:

– Правда, что вы летите в Кастию?

– Правда, – неохотно кивнул Гэбриель.

– Зачем?

– Моя дочь попала в осаду.

На мгновение Клэю почудилось, что выражение лица дивы изменилось, а лед в глазах растекся лужицами талой воды. Впрочем, это продолжалось недолго – лед вернулся и стал тверже прежнего.

– Тогда ее уже нет в живых, – сказала Живокость. – А ты, дурак, напрасно туда суешься.

– Ты права только наполовину, – признал Гэбриель. – Но это не важно. Как уже сказал Матрик, это конец. Возвращайся к Лилит, объясни ей, что… А, мне по фигу, что ты ей скажешь. В общем, убирайся-ка ты с моего корабля.

Как по волшебству, у левого борта возникла «Темная звезда», будто гигантский монстр. Приливные двигатели ревели, перекрывая грозовые раскаты.

– С превеликим удовольствием, – сказала дива, делая выпад в сторону Гэбриеля, который немедленно отбил удар.

Потом она бросилась на Ганелона, но тот отбил клинок рукоятью топора. Клэй приподнял щит, а Живокость стремительно метнулась под руку к Матрику, который не успел ее остановить, и вжала его в поручни. Он вскрикнул от боли и снова выпустил кинжал из искалеченной руки. Товарищи бросились ему на помощь.

Живокость отмела их раскрытым крылом и взлетела, волоча за собой Матрика. Несколько мощных взмахов крыльями – и дива с Матриком унеслись в небо.

– Матрик! – Гэбриель подбежал к поручням.

Клэй схватил его за плечо. В воздухе потрескивали электрические разряды.

– Погоди… – начал Клэй, но раскат грома превратил его голос в шепот, а невыносимо яркая вспышка молнии ослепила всех вокруг.

Клэй зажмурился. В красном сиянии под веками отпечаталась кошмарная картина: тень крыльев на фоне раскаленного столба молнии… Живокость и Матрик, сцепившись, падали, будто подстреленные птицы с дерева.

Когда утих звон в ушах, а зрение вернулось, Клэй увидел, что Гэбриель привалился к борту, одной рукой вцепившись в поручни из лунного камня. Еще недавно, во время битвы с Живокостью на залитой ливнем палубе «Срамного престола», Гэб казался легендарным непобедимым героем, рыцарем из древних сказаний, а сейчас снова превратился в простого смертного – одряхлевшего, обессиленного и насквозь промокшего.

Во взгляде Гэба сквозило мрачное сомнение. Что делать: приземлиться в Кромешной Жути и начать поиски Матрика (наверняка погибшего) или лететь дальше без него, всю оставшуюся жизнь терзаясь муками совести из-за того, что бросил друга на верную смерть? К чести Гэбриеля, решение он принял быстро и хрипло произнес: