Джозеф Дилейни - Арена 13. Воин [litres]

Я шагал прочь от моста, как вдруг далеко за моей спиной послышалось легкое ритмичное постукивание. Оно напоминало стук копыт, но не лошадиных, и четко раздавалось в неподвижном воздухе.

Я оглянулся и увидел, что кто-то движется по мосту в мою сторону. Мгновение я пристально всматривался туда…А потом кровь в моих жилах застыла.

Седок ехал на спине создания не больше лошади, но в аллюре этой «верховой» было что-то очень странное. Увидев, что существо передвигается на двух ногах, я повернулся и пошел от озера к своей ханше так быстро, как только мог, не срываясь на бег. Я не захватил с собой ни меча, ни щита – зачем носить их на прогулку у озера? – и теперь чувствовал себя ужасно беззащитным.

Я рискнул снова оглянуться и увидел, что странное создание и его наездник уже у края моста. Теперь они приостановились и, похоже, пристально смотрели в мою сторону.

Я поспешил дальше почти бегом. Еще один взгляд сказал мне, что парочка следует за мной. До сих пор я возвращался по своим следам, оставленным на снегу; теперь же свернул влево, к городской стене, в сторону от своего жилища.

Я твердил, что веду себя глупо; барск и орл не гонятся за мной – просто следуют своим путем ко входу в подземелье, чтобы посовещаться с Шалатан и обсудить приближающиеся Игры.

Однако очередной взгляд вне всяких сомнений подтвердил, что они нацелились на меня. Слева от меня в городской стене была маленькая потайная калитка, которую я часто исподтишка исследовал, но она каждый раз оказывалась накрепко заперта. Отсюда до ханши оставалось еще пятьсот шагов.

Я понял, что мне не сбежать, и остановился. Я никогда не смог бы перегнать эту тварь и ее наездника. Кроме того, если я побегу, джинн с полным правом может считать меня своей добычей. Пери заверила, что я буду в безопасности, если не сунусь в сад после темноты, – значит, раз солнце все еще висит над горизонтом, мне нечего бояться.

Я повернулся лицом к своим преследователям, пытаясь отдышаться и представляя, как бы повел себя в такой ситуации Гаррет, храбрейший из воинов. Я мысленно услышал его смех и неистовые слова, которые никогда не были пустой бравадой: «Всего один, Лейф? Вряд ли он стоит моих хлопот. Я оставлю его тебе!»

Барск остановил орла, когда до меня оставалось примерно десять человеческих шагов.

Хотя барск представлял собой ужасающее зрелище, создание, на котором он ехал, внушало еще больший страх.

Я видел в глазах разира похожий ум, но куда менее острый. Орл был чуть крупнее верховых лошадей гентхайских воинов, но не такой коренастый, как тяжеловозы Джиндина. В некоторых отношениях благодаря таким же быстрым, порывистым, целеустремленным движениям он смахивал на птицу, но ноги его были более мускулистыми и покрыты зеленой чешуей, как у болотной ящерицы, а тело – крупным, с длинным хвостом, который дергался за ним как третья нога. Тонкие жилистые руки имели по пять пальцев, в том числе противостоящий большой; пальцы эти ритмично сгибались и разгибались, их острые когти блестели, как маленькие серебряные кинжалы. Широкие ноги опирались на три когтистых пальца, из пятки выступала острая костяная шпора. Шея была длиннее лошадиной, и только ее защищали пластинчатые доспехи вроде тех, что носил разир. На массивной, как гранитный блок, голове подергивались и поворачивались туда-сюда очень маленькие уши, словно пытаясь прислушаться одновременно ко всему, что происходит вокруг. Морду и плечи покрывали чешуйки с черной каймой, темнее чешуи на теле. Еще ужаснее злобных глаз были зубы: двойные ряды острых как бритва, клыков, загнутых внутрь приоткрытой пасти, словно готовящейся укусить.

Я представил, какими страшными противниками окажутся в ближнем бою такие создания: их ноги станут пинать и потрошить; руки – рвать, терзать и пускать в ход оружие; пасть – кусать и, крутанув, вырывать плоть и даже перегрызать кость. Какой шанс у лошади против такого существа?!

Я оторвал взгляд от орла и посмотрел на его седока.

Барск напоминал человека, но с той разницей, что у него было четыре руки. Двумя он держался за черные костяные дуги, торчащие из защищенной броней шеи орла, а двумя другими сжимал оружие: длинное зазубренное копье, привязанное к орлу витком цепи, и топор, лезвие которого уравновешивалось смертоносной пикой на обухе.

Я тут же понял, какое преимущество в битве дают лишние руки. Те, что сжимали торчащие костяные выступы, были очень мускулистыми, гораздо толще двух других, в которых барск держал оружие. Гентхаев трудно выбить из седла, но я понял, что барска с его орла может свалить только смерть.

На барске были черные доспехи из маленьких, заходящих друг на друга пластин, по которым пробегала ритмичная дрожь словно из-за дыхания; на груди доспехов красовался знак в виде тройного шипа из филигранного серебра. Перчатки из мягкой коричневой кожи защищали руки, открытым оставалось только лицо. Тонкая носовая пластина конического шлема тянулась до удлиненного подбородка, и я подумал, что нос барска тоже должен быть тонким, раз его полностью прикрывает металл. Близко посаженные глаза изучали меня со смесью презрения и ненависти.

Потом барск заговорил. Выговор его отличался от того, что был у Пери и Шалатан, и фразы звучали очень официально. Пери называла это «Высокий Язык», но к тому времени я уже мог понимать почти все, что на нем говорили.

Барск, похоже, знал, кто я такой, потому что не пытался задавать вопросы. Судя по его поведению, он не собирался нападать, но для воина-барска было явно необычным встретить в стенах города человека-варвара. И он понимал, что его враг находится под защитой.

– Твое присутствие здесь глубоко оскорбляет меня, – сказал барск. – Я повелеваю тебе с сего мгновения не покидать жилища. Хоть ты и не в цепях, отныне ты не волен бродить снаружи.

Я улыбнулся и ответил на Высоком Языке:

– Но разве это место не отдали моей госпоже? И разве ты не знаешь, что мне даровано разрешение бродить свободно между ханшей и оградой?

Барск напрягся и низко зашипел. Орл зашипел с ним в унисон, а потом издал горловое рычание, от которого завибрировали защитные пластины на его шее: создание поняло мои слова, и они его разозлили.

– Это я дозволил ей поселиться здесь, – прошипел барск. – И я могу отменить или ограничить это дозволение. Знай: если я снова тебя здесь найду, ты будешь принадлежать мне. Сначала я тебя допрошу. А после прикончу. Отныне закон в этом городе – я. Везде, где я – там закон. И слова мои – закон. Ты понял?

Я низко поклонился.

– Да, чаккан, я буду повиноваться твоей воле, – сказал я, употребив слово «господин», которым, как сказала Пери, называли тех, кто к северу от Стены имел высокий ранг.