Джозеф Дилейни - Арена 13. Воин [litres]

Шалатан попросила, чтобы мне дозволили присутствовать там в цепях, но барски и орлы запретили. Теперь они были в городе законом, а она подчинялась их воле.

Какое разочарование!

Днем я стоял в открытых дверях ханши, не осмеливаясь выйти в сад – вдруг за мной наблюдают. Огромная круглая арена была под крышей, но все равно я слышал, что происходит внутри. Там били барабаны, кричали и пели. Время от времени эти звуки заглушались воплями и пронзительным визгом, как будто боец испытывал смертные муки.

Ночью Пери пришла ко мне и принесла очень плохие новости:

– Барски и орлы приказали, чтобы Шалатан в течение недели передала тебя им. Они говорят, что ты шпион и тебя следует казнить.

– Шалатан послушается? – спросил я.

– Она протестовала и оттянет передачу насколько возможно, но рано или поздно ей придется подчиниться этим требованиям. Мне жаль, Лейф. Я надеялась, что мы вместе отправимся на север.

Я понял: нужно немедленно бежать! Но я должен был скрывать свои планы от Пери, поэтому изменил тему разговора и спросил о событиях дня:

– Воины Шалатан хорошо выступили сегодня на арене?

Пери улыбнулась:

– Чтобы определить порядок состязаний, был брошен жребий. Моей госпоже предстоит сражаться только завтра.

– А как вообще происходит состязание? – спросил я. – Каковы правила?

– Джинны сражаются с джиннами, и победитель занимает более высокий ранг, а проигравший – более низкий. Разрешено любое оружие – хотя, конечно, моя госпожа сама не выходит на арену.

– Как же тогда завоевывается победа?

Меня это очень интересовало. На Арене 13 состязание выигрывалось, когда бойцу-человеку наносили порез. А на этой арене что – сражаются до тех пор, пока не убивают все сущности джинна?

– Я буду мишенью. Если меня убьют, моя госпожа проиграет.

Я удивленно посмотрел на Пери. Мне была невыносима мысль о том, что ее ранят, не говоря уж о том, что убьют. Для меня она стала почти другом.

– Почему именно ты? – спросил я.

– Потому что я Пери-коммуникатор. Битвы на арене – последняя коммуникация, метод, с помощью которого определяется иерархия. Поэтому справедливо, что я должна быть мишенью.

Я беспокоился о Пери, но понимал: теперь, когда моей жизни угрожает новая опасность, надо бежать как можно скорее. Добравшись до Высокой Стены, я уже добился всего, чего надеялась добиться наша экспедиция. Если бы мне удалось благополучно вернуться в Мидгард, Гаррет погиб бы не напрасно. Хотя у меня больше не было отцовской карты, я выяснил, что она верна, и четко запомнил ее детали. Мы сможем последовать самым безопасным путем, избегая Серого Города, а когда доберемся до Высокой Стены, возьмем под контроль ворота и сможем держать здесь оборону против севера.

Во время путешествия самую большую угрозу для нас будут представлять крылатые создания, но теперь нам хотя бы знакома эта опасность. Возможно, мы сумеем придумать, как от них защищаться.

Каждый день я тревожно ожидал возвращения Шалатан. К моему облегчению, две первые битвы ее воины выиграли, но на третий день случилось невообразимое. Пери убили.

Когда воины принесли в сад ее окровавленный труп, я подбежал, взял в ладони ее голову и, глядя в ее невидящие глаза, заплакал. Воины стояли неподвижно и молча таращились на меня.

Потом приблизилась Шалатан и, не успел я заговорить, как она нацелила на меня палец. Сердце у меня в груди затрепетало, и я вновь провалился в темноту.

С тех пор меня держали взаперти в маленькой камере глубоко под землей, куда еду приносили всего раз в день. Наконец, спустя почти неделю, воины отвели мня в круглое помещение, точь-в-точь такое, как в кри-коре.

Я очутился лицом к лицу с Шалатан, которая сидела в высоком кресле, одетая так же, как во время нашей первой встречи; за ее поясом были изукрашенные кинжалы, на шее – черный медальон с рубинами.

Я знал, что мне полагается отвечать, а не задавать вопросы, но я сердился и все еще очень горевал о Пери.

– Почему со мной так скверно обращались? – крикнул я.

К моему удивлению, Шалатан не выбранила меня; в ее глазах было нечто сродни сочувствию.

– Барски и орлы жаждут отобрать у тебя жизнь и требуют, чтобы я отдала им тебя завтра, прежде чем солнце поднимется высоко. Я не могу отказать. Я и так была слишком снисходительна к тебе и содержала не так, как следовало бы содержать пленника. Когда я научила тебя нашему языку, мы чересчур сблизились. Это моя вина, и вот почему они требуют твоей выдачи. Все кончено. Но не думай, что я отдаю тебя по доброй воле. Я собиралась отвезти тебя на север, чтобы судить там, и будь выбор за мной, так бы и поступила. Я не хотела, чтобы все закончилось вот так.

– А я не хотел, чтобы погибла Пери, – печально сказал я.

Шалатан впервые улыбнулась:

– Тебе еще многому следует научиться. Пери не мертва. Пока жива наша мать, как Пери может умереть? Она будет рождена заново шатеком, как и все мы. Смерть лишь временна. Пока жива наша мать, мы не можем умереть.

– Тогда позволь мне увидеться с ней в последний раз! – взмолился я.

Шалатан покачала головой:

– Она пока не может говорить. Но она все еще будет разговаривать, когда ты уже станешь прахом. Мы будем помнить тебя, ученый.

Потом меня отвели обратно в камеру, и я ждал в темноте, когда меня передадут барскам. Мои мысли все время возвращались к тому, что сказала Шалатан: «Пока жива наша мать, мы не можем умереть».

Еще одно открытие. Теперь мне стало ясно то, что Ада давно бы уже поняла: ключ к уничтожению Хоба – убийство шатека, с помощью которого рождаются его сущности. Это и должно стать нашей первоочередной задачей.

Той ночью за мной пришли, и я шагнул из дома в темноту, ожидая увидеть барска и орла.

Вместо них за открытой калиткой сада ждала женщина, глядя на городскую ограду и на стоящую еще дальше Высокую Стену. Женщина была босая, в длинном платье, и на мгновение мне подумалось, что это Пери, но при моем приближении она повернулась, и свет звезд озарил саму Шалатан. Она смерила меня с ног до головы властным взглядом, но потом выражение ее лица смягчилось, и, поманив меня за собой, она двинулась к городской стене.

Я оглянулся и увидел, что мой эскорт остановился у выхода из ханши.

Я зашагал за Шалатан, но, подойдя ближе, замедлил шаги – она могла решить, что мне негоже идти рядом с ней. Однако, к моему огромному удивлению, она внезапно остановилась, схватила меня за руку и крепко сжала ее, пристально глядя мне в глаза. Я впервые оказался так близко к ней – обычно Шалатан ездила на разире или сидела в кресле – и понял, что мы с ней одного роста.

– Контакт наших рук беспокоит тебя, ученый? – спросила она. – Наше предыдущее рукопожатие тебя не волновало.