Виктория Шваб - Сотворение света [litres]

– Стать королем хочет каждый, – говорил Ворталис.

– Не каждый, – возражал Холланд. – Я, например, не хочу.

– Значит, ты или лгун, или глупец.

Они сидели в таверне «Жженая кость». Месте, где разговоры о цареубийстве ни у кого не вызывают удивления.

Время от времени на них обращали внимание, но Холланд понимал: тема разговора тут ни при чем. Всем интересен его левый глаз и ножи Ворталиса.

– Ну и парочка из нас, – сказал Ворт, когда они впервые вошли в эту таверну. – Антари и Охотник. Прямо-таки название для одной из твоих сказок. – И он наполнил бокалы.

Прогнав воспоминание, Холланд сказал:

– В Лондоне уже есть король.

– В Лондоне всегда есть король, – отмахнулся Ворталис. – Или королева. А давно ли нынешний правитель стал тираном?

Оба знали, что трон переходит из рук в руки только одним путем – силой. Правитель носит корону лишь до тех пор, пока у него хватает сил удерживать ее на голове. А значит, каждый следующий король когда-то убил предыдущего. Власть держится на продажности, а продажность вознаграждает сильных. Те, кто взошел на этот трон, всегда мостили себе дорогу кровью.

– Ты тоже станешь тираном, – сказал Холланд.

– Не обязательно, – возразил Ворталис. – Ты станешь моей мощью, моим рыцарем, моей силой, а я буду олицетворять закон, порядок, право, и вместе мы добьемся очень многого. – Он опустил кружку. – И сможем удержать трон.

Он был одаренным оратором, в этом ему не откажешь. Такие люди разжигают людей, как кочерга, когда ею ворошат угли. Его прозвали Охотником, но чем больше Холланд его узнавал, тем чаще про себя называл Рупором. Однажды он сказал об этом Ворталису, и тот лишь хихикнул, сказал, что он и впрямь неплохо звенит.

В нем, несомненно, была притягательная сила, и не юношеское обаяние мальчишки, который еще не повидал самые худшие стороны жизни, а заразительный огонь, свойственный людям, которые, несмотря ни на что, верят в перемены.

Разговаривая с Холландом, Ворталис всегда смотрел ему в оба глаза, и зеленый, и черный, и Холланду казалось, что эти глаза в мелкую крапинку видят его насквозь.

– Знаешь, что случилось с прошлым антари? – спросил Ворталис и наклонился поближе к Холланду. – Я вот знаю. Я был в замке, когда королева Столь перерезала ему горло и искупалась в его крови.

– Что ты делал в замке? – поинтересовался Холланд.

Ворталис смерил его долгим, тяжелым взглядом.

– И это все, что ты вынес из моего рассказа? – Он покачал головой. – Послушай, наш мир отчаянно нуждается в магии, а наши короли и королевы расплескивают ее, как воду, лишь бы насладиться собственной властью. Или, может, для того, чтобы магия не выступила против них. Страх – вот что привело нас к тому, что есть сейчас. Страх перед Черным Лондоном, страх перед магией, которую не можем подчинить себе. Но этот путь не ведет вперед, он ведет лишь в пропасть. Я мог бы прикончить тебя…

– Попробуй только…

– …Но нашему миру нужна сила. И люди, которые ее не боятся. Подумай, как многого мог бы добиться Лондон с таким вождем, – сказал Ворталис. – С королем, который заботится о своих подданных.

Холланд провел пальцем по краю кружки. Эль стоял нетронутым. А его собеседник опустошал уже вторую.

– Значит, хочешь прикончить нынешнего короля, – заключил он.

Ворталис подался вперед:

– А разве об этом не мечтает весь Лондон?

Вопрос был здравый.

Горст – человек-гора, который огнем и мечом проложил себе дорогу к трону, опираясь на армию. Он превратил замок в крепость, а город – в трущобы. Его люди скакали по улицам, отбирали все, что могли, все, что хотели, во имя короля, который делал вид, что заботится о народе, заявлял, что может воскресить город, а сам выдаивал его досуха.

И каждую неделю на кровавой площади Горст своими руками перерезал глотки. Он считал это данью, которую город платит умирающему миру. Считал, что эта жертва – хотя сам-то он ничем не жертвовал – может наладить сбившийся ритм этого мира. Что пролитая кровь доказывает его преданность своему делу.

Сколько раз Холланд стоял на краю этой площади, смотрел и мечтал, как перережет горло Горсту. Как вернет его тело в изголодавшуюся землю.

Ворталис впился в него многозначительным взглядом, и Холланд понял.

– Ты хочешь, чтобы Горста убил я. – Собеседник кивнул. – А почему сам не займешься этим?

У Ворталиса рука не дрогнет – свое прозвище он получил отнюдь не за миролюбивый нрав. Что-что, а убивать он умел.

Но лишь глупец пойдет в бой без своего самого острого ножа, пояснил Ворталис, склонившись ближе, а ты, Холланд, как нельзя лучше подходишь для этой задачи.

– Я понимаю, этот процесс тебе не нравится, – добавил он. – Но убивать с серьезной целью и убивать ради развлечения – разные вещи, и люди мудрые понимают: чтобы один поднялся, кто-то другой должен пасть.

– Некоторые глотки сами просятся, чтобы их перерезали, – сухо произнес Холланд.

Ворталис хищно усмехнулся.

– Вот именно. Поэтому выбирай: либо ты сидишь сложа руки и ждешь, чем закончится эта история, либо поможешь мне написать ее продолжение.

Холланд побарабанил пальцами по столу.

– Дело будет непростое, – сказал он задумчиво. – У него полно стражи.

– Эти люди – как крысы, – отмахнулся Ворталис, достал тугую бумажную трубочку и поджег ее кончик на настольной лампе. – Сколько ни перебей, на их места сразу сбегутся новые.

– Они ему преданны? – спросил Холланд.

Ворталис презрительно фыркнул, выпустив из ноздрей облачко дыма.

– Преданность надо либо купить, либо заслужить. Насколько я знаю, у Горста нет ни богатств, ни харизмы. Эти люди сражаются за него, умирают ради него, вытирают ему зад. Слепая одержимость рабов, на которых лежит заклятие.

– Заклятия гибнут вместе со своими создателями, – заметил Холланд.

– Итак, вернемся к делу. К гибели тирана и колдуна, налагающего на людей заклятия. Хочешь узнать, почему ты идеально подходишь для этой работы? Если верить одному из немногих моих шпионов, Горст живет на самом верхнем этаже дворца, в комнате, охраняемой с четырех сторон и запертой на замки прочнее, чем сундук с сокровищами. Правду ли говорят, – сказал Ворталис, и в его глазах плясали искры, – что антари умеют создавать двери?

Спустя три ночи, на девятых колоколах, Холланд вошел в ворота замка и исчез. Переступил через порог – и очутился посреди королевских покоев, среди бесчисленных подушек и шелков.

С руки антари, сжимавшей талисман, капала кровь. У Горста было очень много талисманов, он даже не заметил, что один из них исчез. Шпион доставил его Ворталису. Три простых слова – Ас Тасцен Горст – и вот он на месте.

Король сидел у пылающего очага, уплетал жареного фазана с хлебом и карамельными грушами. В городе люди умирали с голоду, а Горст на бесконечных пиршествах растолстел, как свинья.