Валерия Чернованова - Мой (не)любимый дракон [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Раздеваться начала еще в коридоре, сразу после прощального реверанса его великолепию. Надеюсь, Скальде не имеет вредной привычки оглядываться. А если все-таки имеет, тогда, боюсь, я порадовала его еще и бесплатным стриптизом в своем исполнении. Хотя, конечно, мне далеко до непревзойденной Шарлиз Терон, на ходу сексапильно обнажившейся в рекламе всемирно известного парфюма. Я совсем не сексапильно запуталась в накидке. Ругаясь сквозь зубы, долго скакала на одной ноге, пытаясь стянуть с другой сапог, будто сросшийся со стопой. С горем пополам доскакала-таки до своей комнаты и ввалилась в нее на радость Мабли, волоча за собой по полу накидку.

– Ваша утонченность! Ну наконец-то вернулись! Я уже начала волноваться!

– Ты всегда волнуешься. – Больше не сдерживая себя, широко и громко зевнула. – Все, я спать.

– Но…

– Вопросы завтра.

– Как скажете, – покорно согласилась девушка и помогла мне переодеться.

Даже если бы я вдруг загорелась желанием посплетничать, не сумела бы поделиться с нею своими впечатлениями о минувшем вечере. Язык не слушался, глаза слипались. Видя, что нахожусь в недееспособном состоянии, Мабли откинула одеяло, взбила подушки и, дождавшись, когда я бревном рухну на кровать, погасила свечи.

– Спите, ваша утонченность. Отдыхайте. Пусть Претемная Праматерь оберегает ваш безмятежный сон.

Уснула я сразу, стоило голове коснуться подушки. А наутро готова была предъявить местной властительнице целый список претензий. Морфей из нее вышел никудышный.

Всю ночь, всю тагрову ночь я металась в постели, не способная вырваться из плена жуткого сна. Главную роль в котором, по традиции, исполнял Герхильд.

И я.

Свечкой плавившаяся в его руках на смятых, сбитых простынях. Дугой выгибавшаяся от каждого бесстыдного прикосновения. От жадных поцелуев, клеймом обжигавших мне кожу. Как в бреду снова и снова повторяла его имя. Сначала шепотом, сбивающимся до хрипа, потом – выкрикивая, выталкивая из себя вместе со стонами все нарастающего удовольствия.

Жаркими волнами накрывающего нас обоих.

Одурманенная ласками, захмелевшая от поцелуев, от наслаждения, что дарило мне каждое его движение, не сразу почувствовала, не сразу поняла, как пламя, охватившее наши тела, превратилось в такой же обжигающий холод.

Я замерзала в его объятиях, покрываясь тонким слоем льда. От кончиков пальцев, вдруг больно заколовших, до самой макушки. Ядовитыми змеями холод полз по обнаженной коже, оплетая меня, проникая все глубже. Инеем оседая на губах, еще совсем недавно пылавших от поцелуев. Сковывая сердце.

Превращая меня в статую изо льда…

– Мамочки!

Я села на постели. Взгляд скользнул на грудь, часто вздымавшуюся под кружевом сорочки, переместился на мелко дрожащие руки. Несмело пошевелила пальцами и облегченно выдохнула.

В спальне было прохладно: камины давно погасли. Но все же не настолько холодно, чтобы стать ледяным экспонатом.

– Ваша утонченность, – в проеме приоткрывшейся двери показалось сияющее улыбкой лицо служанки в привычном обрамлении из белоснежного крахмального чепца, – хорошо, что уже проснулись. Я вам завтрак принесла.

– Привет, Мабли.

С трудом заставила себя подняться. Босая пересекла комнату и рухнула в кресло возле камина.

Едва войдя, служанка старательно поворошила кочергой угли, после чего подбросила в огонь пару поленьев. Я поджала под себя ноги, пытаясь согреть заледеневшие ступни, и потянулась к кружке парного молока. С наслаждением отпила немного, отправив в рот подрумяненное пирожное. Тоже еще теплое. За ним последовало другое, после чего я принялась грызть медовый пряник, рассеянно наблюдая за девушкой, занявшейся растопкой второго камина.

– Мабли, все забываю спросить, а зачем вообще нужны отборы? Разве недостаточно обряда сочетаемости? Сходил в храм, проверил, светится ли твоя избранница, словно переевшая фосфора, и там же, не теряя времени, обвенчался.

– Все не так просто, – поднимаясь с колен, покачала головой девушка.

– У вас хоть что-то бывает просто?

Мабли отряхнула юбку и засеменила к сундуку черного дерева. Откинув тяжелую, исчерченную бронзовыми полосами крышку, с головой нырнула в гигантский кофр, подбирая мне платье на день грядущий.

– Тальден и алиана могут подходить друг другу в магическом плане, но при этом быть совершенно разными, как день и ночь. Далекими друг от друга, как земля и небо. Не чувствовать друг друга, как…

– Я поняла, – прервала очередное лирическое сравнение и вернула девушку в интересующее меня русло. – То есть, получается, отбор нужен, чтобы свести риск отторжения силы к минимуму. А если это все же произойдет? Что тогда? В случае с Герхильдами все ясно. Бедная ари попросту превращается в лед. – Перед глазами встала картина ночного безумства, которую я поспешила спрятать в шкатулке своих не самых приятных воспоминаний. Этаком ящике Пандоры, который не стоило открывать. Сглотнув осевший в горле комок, проговорила: – Если, допустим, алиана переспит с нормальным тальденом – и не красней так, давай называть вещи своими именами, – и сила мужа к ней все равно не прицепится, дракону ведь по логике придется искать новую жену, так? Для передачи потомству своего бесценного наследия. А что станет с женой забракованной?

Остановив выбор на платье из медового цвета шелка, Мабли тяжело вздохнула, явно не получая от этого разговора никакого удовольствия.

– Она становится элири – отверженной.

Алианы, ари, элири – столько названий для несчастных юных дев, характеризующих разную степень их «несчастности».

– И?

Очередной вздох и тихие слова, которые Мабли с усилием вытолкала из себя:

– А дальше уже все зависит от супруга элири. Она может вернуться в родительский дом, если он ее отпустит, и, возможно даже, в будущем снова выйти замуж. Не за тальдена, конечно, а за…

– …того, кто согласится взять в жены бракованную, лишенную невинности алиану. Полагаю, шансы обзавестись семьей у такой девушки невелики. С вашими-то допотопными взглядами.

– Либо останется при супруге в качестве… – Мабли замялась, густо покраснев, и рванула к кровати, лишь бы на меня не смотреть.

– Рабыни, – догадалась я.

Усмехнулась горько. Взгляд остановился на последнем выжившем пирожном, которое тут же исчезло у меня во рту: лишняя глюкоза сейчас не помешает.

Даже не знаю, что хуже: превратиться в лед или в бесправное дополнение к не в меру одаренному мужику, которому то ли ты не подошла, то ли он тебе не подошел. А в итоге при любом раскладе страдает алиана.

Н-да. Как говаривала Алиса: все чудесатее и чудесатее…

– Эссель Блодейна, она ведь тоже… – вдруг ни с того ни с сего разоткровенничалась Мабли, перестав встряхивать одеяло.