Виктория Джеймс - Золотая клетка [litres]

Джессика резко щелкнула резинкой, завязывая хвост, и это движение напомнило Люку Аби, в груди тоскливо заныло. Голос Джессики был таким же резким, как и щелчок резинки:

– Джек, не порти нам кайф, это действительно правда? Откуда тебе это известно?

Доктор молча обвел взглядом помещение.

«Решает, можно ли нам доверять», – подумал Люк.

И его вдруг осенило: доверие должно быть взаимным.

Когда вся эта игра началась, он ночами не спал, мучился: можно ли доверять Джексону? А что, если этот клуб какая-то изощренная ловушка? Однако после того, как сыграл в несколько игр, и Кеслер не нанес ему визит, и никто среди ночи не стащил грубо с кровати, немного расслабился. Док играл по-настоящему.

Что же касалось самого Джексона, то любой из них мог предать его в любой момент.

Но только не Люк. Он его никогда не предаст.

– Я контактирую с человеком из внешнего мира, – после долгой паузы сообщил доктор. – С Равным. Равным, имеющим реальную власть.

Рени резко качнулась вперед – удивительно, как только не свалилась с коробок. Хильда и Тильда удивленно переглянулись. Джессика нервно, как школьница, жевала кончик своего хвоста. Первым вышел из ступора Оз:

– Вот это да! Вот это новость! А ну-ка, расскажи подробнее.

Джексон оперся руками о стол и с минуту смотрел на собравшихся.

– В Доме Света он видит каждую пылинку, – наконец заговорил так, словно у них была вечеринка и он представлял вошедшего новичка. – Он верит в это дело – наше дело.

– А ты ему веришь? – уточнила Хильда.

– Верю… – Похоже, Джексон собирался сказать что-то еще, но, вероятно, передумал.

– А почему никто ничего не слышал об этом Предложении? – спросил Асиф. – Слишком горячая новость? Наложено ограничение на распространение информации?

У Джексона был вид человека, который хочет улыбнуться, но забыл, как это делается.

– Что-то в этом роде, – помолчав, ответил он. – Наложены акты Молчания и Тишины. Молчание заставляет человека все забыть. В конце парламентского заседания после оглашения Предложения канцлер стер память об этом у всех парламентских наблюдателей. А Равные должны соблюдать Тишину. Они все помнят, но не имеют права обсуждать это ни с членами парламента, ни в кругу семьи. Скажем так, мы нашли способ обойти все эти запреты.

Воцарилась тишина.

Люк был потрясен до глубины души. Равные могут стирать память? С помощью Дара заставить тебя хранить «Молчание»? Они это делали в романах, которые запоем читала Аби: распущенные, пресыщенные наследники соблазняли девушек, а затем, щелкнув пальцами, заставляли их обо всем забыть. Но Люк всегда принимал это за чистый вымысел и даже мысли не допускал, что подобное существует в действительности.

Что они о себе возомнили, раз надеются, что людей, обладающих такими способностями, можно победить?

Только Джексон способен свято уверовать в подобное и сообщить им новость, как генерал – план сражения своим доверенным офицерам.

Но именно генералом он и был в глазах Люка. У Люка поплыла голова, словно он залпом выпил коктейль, смешанный из одной части острых ощущений и двух частей ужаса. И с хорошей порцией льда.

– Вижу, вы шокированы, и мне это нравится, – сказал Джексон, посмотрев каждому в лицо своими голубыми глазами. – И вы понимаете, какая задача стоит перед нами. Серьезно все обдумайте. Каждый человек в рабском городе должен знать об этом Предложении. Должен знать, что освобождение очень близко – стоит лишь протянуть руку и взять его. Если только мы посмеем. Возможно, это шанс, который выпадает раз в жизни, – навсегда покончить с рабством.

Он встретился взглядом с Люком – тот пристально смотрел ему в глаза.

– Это будет самая длинная игра, – подытожил доктор. – И мы должны победить.

Если она хочет найти причину, почему Люку невозможно приехать в Кайнестон, помочь ей в этом может только Дженнер. Но он просил больше не возвращаться к этому вопросу.

Как же убедить Дженнера открыть тайну?

Возможно, нужно завоевать его доверие? Вызвать восхищение? Сделать так, чтобы он в нее влюбился?

При этой мысли Аби фыркнула и вернулась к куче неоткрытой почты на своем столе. Как сказала бы мама, умная девушка, влюбившись, делается совершенно слепой, но Аби не собиралась обманываться. Даже если бы Люк был вместе с ними в Кайнестоне, она бы все равно хотела, чтобы Дженнер в нее влюбился.

Вооружившись ножом для распечатки корреспонденции, тяжелым серебряным с гербом семьи Джардинов – огнедышащая саламандра в кольце из пышной зелени, – Аби набросилась на ворох конвертов.

Почерк на четвертом конверте она узнала. Это было ее письмо.

Поздравительная открытка, которую она отправила Люку на день рождения в Милмур. На конверте штамп и крупными буквами: «отклонить». Аби застонала от отчаяния. И никаких пометок цензора. Даже открыть не удосужились, чтобы убедиться, что внутри нет ничего крамольного – всего лишь открытка, сделанная руками Дейзи. Еще не истекли три месяца запрета на общение, установленного для новичков Милмура, и письмо просто отправили назад.

Осталось совсем немного. Аби посмотрела на календарь на столе – красным была обведена дата в начале декабря. Закончатся три месяца, и они наконец узнают, как там Люк; Аби не сомневалась, что он тоже с нетерпением ждет, когда начнется обмен письмами.

Она надеялась, что Люк ведет себя благоразумно, подчиняется требованиям и придерживается правил. Верила, что жизнь в Милмуре не может быть значительно хуже, чем у тех людей в обычных городах, которые имеют низкооплачиваемую работу и дешевую грязную комнату в многонаселенной квартире. Люк, должно быть, работает на каком-нибудь заводе, упаковывает коробки. И уже нашел множество друзей.

Такую картину рисовала себе Аби. И игнорировала тот факт, что Люк, как и вся их семья, на данный момент – всего лишь «движимая государственная собственность, лишенная всех прав». Старалась стереть из памяти картину: отец стоит на коленях, кровь течет по его лицу, Люка дубинкой загоняют в минивэн.

Чтобы только убедить Дженнера Джардина перевести Люка в Кайнестон, Аби была готова на все. И начала с главного, с того, что умела лучше всего, – с работы.

За неполные три месяца жизни в поместье Аби сумела улучшить работу Семейного офиса. Она создала электронную таблицу на год – с цветными кодировками, оповещениями и напоминаниями. Попросила ключевых сотрудников – если так можно было назвать рабов – ежемесячно проводить ревизию и предоставлять отчет о хозяйственной деятельности.

Аби старалась не производить впечатление выскочки, пользующейся благосклонностью босса, и ее слушали, когда она объясняла, что четкая организация в интересах каждого, что чем лучше пойдут дела в доме и на территории поместья, тем реже лорд Джардин и наследник Гавар будут проявлять неудовольствие. И, видя тому подтверждение, все чаще с ней соглашались. Экономка была особенно расположена к Аби и частенько приглашала «под лестницу» на чашку чая с булочкой. Тем не менее сердитый обер-егермейстер не желал соглашаться с нововведениями, которые некая девушка с севера навязывала древней усадьбе на юге Англии.