Виктория Джеймс - Золотая клетка [litres]

Люк Хэдли – первый человек в истории, который добровольно вернулся в город рабов.

Было ощущение, что он упускает время для реализации задуманного. До начала бала в честь Предложения оставалось менее часа. Завтра состоится свадьба. Окно суеты отъезда гостей, в которое подросток может проскочить незамеченным, скоро закроется.

Но планы в любом случае нужно строить. И какими бы они ни были, Люк не должен забыть о Собаке. Они с Аби не раз обсуждали его бедственное положение. Сестра открыто и твердо стояла на своем: она не будет участвовать в разработке плана побега, пока не узнает, за какое преступление он был так сурово наказан.

Люк не сомневался, что и сам, в одиночку мог бы освободить Собаку, – в конце концов, в Милмуре он и не такое проделывал. Но сейчас в этом деле он был в паре с сестрой, и без нее ничего не хотел предпринимать. Более того, она была права. Необходимо узнать, какое преступление он совершил.

Собака лежал, свернувшись калачиком в своей клетке. Воняло сильнее обычного. Не было туалетного ведра. Даже лотка не было. Несчастный вынужден был устроить туалет в углу на тонкой соломенной подстилке, которую давно не меняли. Тошнота подкатила к горлу, но Люк присел на корточки как можно ближе к решетке.

– Все гости съехались. Я видел твоего тюремщика, – сказал Люк, наблюдая за реакцией Собаки, – Крована.

– Мой создатель… – заговорил Собака и закашлялся – ужасный звук, который был его смехом. Самая страшная веселость, какую только можно было представить.

– Что ты такого сделал, что тебя к нему отправили? Почему стал прóклятым? Пожалуйста, расскажи, мне нужно знать.

Смех стих. Собака сел на корточки и съежился, как настоящая побитая собака. Потер тыльной стороной ладони лоб, будто пытался и никак не мог стереть воспоминания, которые там засели.

– Они убили… мою жену.

Люк ожидал услышать нечто подобное, но не был готов увидеть невыносимую муку на лице Собаки. Все его лицо исказилось от усилия сказать не два-три слова, а целое предложение.

– Мы хотели… семью. Поэтому выбрали… поместье. Вначале мы были счастливы… очень счастливы. Она стала беременной. Пока… – он сжал кулаки, – пока все не… изменилось. Это случилось. Она… смутилась. Я увидел синяки. Думал, беременность сделала ее… неуклюжей. Но не так. Он ее… изнасиловал. И Даром… стер память. Охотился за ней… где только мог.

Шелестящий голос Собаки царапал кожу Люка, как когти.

– Кто – он? – сурово спросил Люк.

– Внук моей двоюродной бабушки Гипатии, наследник Иды, – раздался голос у дверей. – Ее любимец.

Люк похолодел. От ужаса кончики пальцев на руках сделались ледяными. Он был так поглощен рассказом Собаки, что не услышал шагов.

К клетке подошел Сильюн Джардин, откинул полы куртки для верховой езды и сел прямо на бетонный пол. Люк отступил назад. Казалось, Сильюн этого не заметил, а если и заметил, то выказал полное равнодушие.

– Продолжай! – приказал он. – Уверен, Люк очень хочет знать, что случилось дальше.

– Дальше, – зашелестел Собака, – моя жена повесилась. – Он смотрел прямо на Люка, в его глазах блестели слезы, и взгляд был безумный. – Она была маленькая, но… тяжелая… с ребенком. Накануне родов. Я нашел ее. Шея сломана. Она мертвая. Ребенок мертвый. Дальше все… просто. Я был солдатом… раньше. Когда не был… собакой. Первым я убил… его. Потом… его жену. Потом… его детей.

Внутри у Люка будто что-то оборвалось. Он не верил своим ушам. Он вообще не хотел в это верить.

– Детей? – шепотом переспросил он, глядя на человека в клетке.

– Троих, – ответил за него Сильюн. – Все моложе десяти лет. И не будем говорить о самом страшном – о мягкой подушке, которой их задушили. Люк, ты ведь слышал о восстании Черного Билли, не так ли? О кузнеце, который отказался повиноваться своим хозяевам? Они заставили его выковать орудия казни собственными руками, а потом ими же и убили. Это случилось очень давно в Иде, но мои родственники до сих пор их хранят. Небольшой сувенир на память. И наш находчивый собачий друг нашел для них новое применение. Не так ли?

Собака посмотрел на Сильюна долгим взглядом.

– Да, – прошелестел он. – Они хорошо работают. Жаль… сейчас у меня их нет.

Люк боялся, что его сейчас стошнит.

Этот мир был еще более ужасным и отвратительным, чем он себе представлял. Кто бы мог подумать, что он будет испытывать ностальгию по тем дням, когда Кеслер мог в любой момент отходить его дубинкой, как тогда в кладовке столовой? Это была самая обыкновенная жестокость.

– В любом случае, – сказал Сильюн, – не хочу прерывать вашу беседу. Сомневаюсь, что вы обсуждали, что подарить на свадьбу моему брату и его невесте. План побега, наверное?

– Нет, – ответил Люк. – Я просто принес ему лекарства.

– Собака, – продолжил Сильюн, странно разговорчивый, – и ты, Люк, и все наши рабы привязаны к этому имению. И никто из вас не может сделать нам ничего плохого или покинуть поместье. Без моего разрешения. По иронии судьбы после событий в Иде отец попросил меня придумать одну маленькую хитрость, чтобы здесь ничего подобного не могло произойти.

– Я не планирую его побег, – возразил Люк. Он чувствовал досаду, что Собака его одурачил. – Он убил детей. Я думал, он – жертва, но я ошибался.

– Узко мыслишь, Люк. – Сильюн поднялся, отряхиваясь. – Вы все – жертвы. Но пусть будет по-твоему.

Сильюн повернулся к Собаке:

– К счастью, некоторые из нас выполняют свои обещания. Я открою ворота в три ночи, как обещал. Жди меня в буковом лесу.

Сильюн нагнулся к замку на клетке и снял его. Без ключа. Без усилий и долгой возни. А когда разжал руку, кусочки металла, секунду назад бывшие замком, позвякивая, посыпались на пол. Кивнув Собаке, Сильюн направился к выходу.

Люк едва не рухнул на пол от облегчения, что кошмарный разговор наконец закончился. Он привалился к соседней клетке, но глазом настороженно косился в сторону входной двери питомника.

– Сильюн Джардин обещал помочь тебе отсюда сбежать? Почему? Ты не можешь воспринимать это всерьез. Это ловушка. Иначе и быть не может.

Собака пожал плечами:

– Возможно, пусть… ловушка… там хуже не будет. Почему помогает? Наверное, назло… двоюродной бабушке. Или создать… неприятности. Может быть, потому, что он… может.

– Мне очень жаль, что твоя жена погибла, – неловко произнес Люк. Он продолжал стоять. Собака не сделал движения, чтобы выползти из клетки. – Но это не извиняет того, что ты сделал. Я решил, что не буду тебе помогать, пока не узнаю, за что тебя наказали. В любом случае я тебе больше не нужен. Удачи.

Люк надеялся, что его голос не выдал его отвращения к поступку Собаки. Тот смотрел на него не отводя глаз.

– Ты должен… ненавидеть их, – проскрежетал он. – Чтобы победить.