Дэйв Хатчинсон - Осень Европы [litres]

– Американцы?

– Их президент подарил нам машину. Такую маленькую, на топливных элементах. «Гуппи»? «Гумбо»?

– «Гумбольдт».

Ивари пожал плечами.

– Пользы-то здесь от нее… Поднимется хороший такой ветер – и унесет в залив. Или она навсегда исчезнет в болоте. Мы передали ее больнице в Таллине.

– Не припомню твою фотографию с президентом Соединенных Штатов, – сказал Руди.

– Нам не разрешили фотографировать, – Ивари поднял стакан в шутливом тосте. – Никому нельзя было знать, что он приезжал. Безопасность. Официально он никогда не покидает Соединенные Штаты, потому что всегда есть шанс, что какой-нибудь безумный иностранец взорвет себя вместе с ним.

– А в Соединенных Штатах, конечно же, эти шансы стремятся к нулю, – добавил Руди. Ивари покачал головой:

– Опыт был тот еще. Нас же никто не предупреждал, что он приедет, но потом я подумал и вспомнил, что в течение шести месяцев перед его прибытием у нас наблюдался резкий скачок посещаемости. Были американцы, но немало и британцев. Немцы. Поляки – поляков множество.

– Безопасность, – сказал Руди. – Оценивали вас.

– Так я подумал уже потом. А когда он уехал, три рейнджера, которые проработали у нас почти год, подали заявление об уходе. Без объяснений, без причин. Просто ушли. И ведь хорошие были люди. Непросто заменить. Нам их не хватало.

– А что у него было с охраной? – спросил Руди из профессионального интереса.

– Не было никакой охраны.

– Шутишь, что ли.

Ивари поднял руку.

– Как есть. Только он и еще три человека. Подъехали к особняку однажды утром, вышли, погуляли вокруг, зашли в центр и представились. Я не поверил. В смысле, я видел его по новостям и все такое, но, если видишь людей вне контекста, они сами на себя не похожи, понимаешь?

– Понимаю.

– И они показали мне пачку документов – и, если честно, они могли бы подделать их все на ноутбуке и распечатать принтере. Что-то от Министерства иностранных дел. Что-то с подписью президента – нашего президента, – Ивари снова покачал головой. – Ну и фарс.

– А у него что, не было своих документов?

– Президент Соединенных Штатов их с собой не носит, – Ивари увидел лицо брата и кивнул. – Да. Но если подумать, то зачем они ему? Его везде возят, так что ему не нужны права. Не нужен паспорт, потому что везде, где он находится, – американская территория, пусть и временно. Ему не нужна идентификационная карточка, потому что – будем честны – кто и где попросит его подтвердить личность?

– Ты просил.

– Одним из его сопровождающих был американский посол. У него были документы. Столько, что и горилла бы захлебнулась. На которую, кстати, был похож третий. Здоровый мужик с большим чемоданом, пристегнутым наручниками к запястью.

– Ядерный чемоданчик.

– Ну да, это я догадался. Скажи мне, Руди, в каком мире мы живем, что президенту Соединенных Штатов Америки приходится передвигаться как тать в ночи?

Руди пожал плечами. Это был мир GWOT, и в войне с терроризмом с обеих сторон не наблюдалось победителей. Неброская тактика американцев выглядела любопытно, но он готов был спорить, что всего в паре секунд рядом находилось подкрепление на случай, если бы возникла необходимость.

– Оказалось, он эстонец, – сказал Ивари. – Ну, его прапрадедушка. Хотел взглянуть на родину своих предков. У него такой странный акцент. Когда я спросил его об этом, он ответил, что родом из Миннеаполиса.

– А, этот… – сказал Руди.

– Этот. Оглобля. – Ивари сделал глоток. – А ладно, он вроде был ничего. Много спрашивал по делу – видно, что готовился. Большинство не заморачиваются. Мы ездили на побережье, и посол снимал нас, пока я показывал на Финляндию и выглядел отважным. Потом все обменялись рукопожатиями, и они уехали. Через четыре минуты появляется такая шикарная красотка с чемоданом документов, которые нам надо подписать. Отвечаю, ты в жизни не видел такой женщины, Руди. Помнишь, Чандлер говорил про епископа, который бы разбил свой витраж? Вот такая она была. Яан стоял с высунутым языком; если бы Кайса в тот день работала, а не навещала матушку в Ракевере, она бы развелась с ним на месте. В общем, все эти документы были договорами о неразглашении. Если мы кому-то расскажем, хоть кому-то, что президент приезжал сюда… ой, уже не помню. Убьют нас, наши семьи, наших собачек, наших друзей и сожгут дотла наши дома, и присыплют солью, чтобы ничего не выросло. Что-то в этом роде.

– А сам мне рассказываешь.

– Он проиграл на следующих выборах. Ну его на хер. – Ивари осушил стакан. – Еще по одной?

– Я пока не допил.

– В общем, – Ивари налил себе еще. – Через месяц примерно приезжает фура, и водитель со своим напарником выгружают этот самый «Гумбо». «Гумбольдт». Я за него расписался. Подарок от президента Соединенных Штатов, – он пожал плечами. – Мы на нем покатались по территории поместья, но пользы от него не было, так что Лиису – у нее брат хирург – отвезла его в Таллинн и отдала больнице. Кажется, они возят на нем стариков в дневной стационар и обратно.

– Но без фотографий.

– А, – Ивари повел стаканом. – Это тоже смешно. Когда он проиграл выборы – прошло около года, как он проиграл выборы, – я получаю имейл. Тяжелый такой имейл. От американского посольства. Со всеми фотографиями, которые наснимал посол. И с маленькой припиской – теперь, мол, это можно показывать, и президент будет этим гордитьс. – Ивари отпил скотч. – Как я уже сказал, ну его на хер. Если вернется, когда не будет облечен властью, тогда, может, и повешу.

Руди посмотрел на брата и склонил голову.

– Ты в порядке?

Ивари посмотрел на него и вздохнул. Затушил сигарету в пепельнице.

– Папенька.

– Ну да, – сказал Руди.

Ивари покачал головой.

– Он… он хочет, чтобы парк объявил о независимости.

– Прошу прощения?

– Он хочет, чтобы парк отделился. Стал независимым государством. Этой… как они там называются?

– Политией, – сказал Руди, чувствуя оцепенение. Ивари без энтузиазма щелкнул пальцами.

– Полития. Да.

– Ты же его отговорил? – спросил Руди. Но, увидев выражение его лица, поднял руки. – Прости. Сделаем вид, что я не спрашивал.

Ивари закурил новую сигарету.

– Несколько лет назад это сделал парк в Литве, забыл название.

Руди кивнул, хотя тоже не помнил названия. Но он включал участок огромного первобытного леса, о котором Руди ранее рассказывал Франсес.

– Недолго это продлилось, – сказал он.

– Да, но старик говорит, что они кучка любителей. Говорит, все просчитал.

Что ж, хотя бы это похоже на правду. Руди потер лицо.

– Это невозможно воплотить в жизнь. Перво-наперво нужно, чтобы с этим согласилось большинство населения, чтобы уже дальше куда-то идти.

– В эти дни в парке живет не больше семи сотен человек, Руди, – сказал Ивари. – И большинство злится, как и он, что правительству достается вся прибыль от туризма.