Кристель Дабо - Тайны Полюса [litres с оптимизированной обложкой]

Офелия подвязала шарфом волосы, которые трепал ветер, и рискнула выглянуть в окно. Под ним она увидела гребень высоченной отвесной стены, основание которой терялось в тумане далеко внизу. Если налетчики разбили окно снаружи, они, наверно, были опытными скалолазами. На какой-то миг у нее возникло подозрение, что тут не обошлось без шевалье, хотя это как-то не соответствовало его манере мстить.

Офелия повернулась к гардеробной, откуда вышла, и поняла, отчего ее дверь широко распахнута: из нее тоже грубо вышвырнули всю одежду. Девушка подобрала плащ, валявшийся на полу, и кое-как заткнула им оконный проем. Ветер перестал рваться в комнату, и бумаги мягко, как осенние листья, спланировали вниз.

Стуча зубами, Офелия повернула до отказа кран чугунного радиатора и винты газовых ламп, чтобы в комнате стало теплее и светлее. Какая стужа… и это в июне!

Торн ни словом, ни взглядом не мешал ей хозяйничать. Он сидел по-турецки на ковре, продолжая собирать, изучать и классифицировать свои бумаги. Его серо-стальные глаза блестели от напряжения под корками засохшей крови на изуродованном лице. Когда он откидывал назад волосы, видно было, что они склеились, превратившись в багровые сосульки.

– Торн, – опасливо прошептала Офелия. – Не хочу вас пугать, но вы… гм… вы не очень хорошо выглядите.

– Порез на лбу, сломанный нос, пара выбитых зубов и ушибы в нескольких местах, – перечислил Торн, не отрывая глаз от документов. – Не пугайтесь из-за крови, это только моя.

– У вас есть аптечка?

– Была. Нижний ящик письменного стола.

Офелия присела и, заметив валявшуюся под столом деревянную лакированную коробку и приняв ее за аптечку, высыпала содержимое на пол. К великому ее удивлению, там оказались игральные кости – десятки игральных костей. Самая странная и самая бесполезная коллекция на свете, какую ей приходилось видеть.

Наконец она разыскала аптечку по невыносимо едкому запаху – под креслом. Но все пузырьки оказались разбитыми. Офелия перебрала осколки, надеясь найти хоть один целый пузырек – увы, такового не было, как не было ни пластыря, ни бинтов.

– Вам нужно показаться врачу, – объявила Офелия.

– Нет, – ответил Торн, – мне нужно разобраться с документами. Интендантство откроется для посетителей, как всегда, ровно в восемь утра, ни минутой позже.

Шарф Офелии зябко подрагивал на ее плечах. Она опустилась на колени рядом со сгорбившимся Торном и протянула ему пачку собранных ею листов.

– Ну, как вам угодно. А теперь расскажите все-таки, что же тут произошло.

И Торн заговорил, рассматривая при этом на свет какой-то факсимильный текст:

– Двое субъектов в масках взобрались по внешней стене и проникли в интендантство путем взлома. Они стали задавать мне вопросы, на которые я, естественно, не пожелал отвечать, а потом начали искать то, чего я им не пожелал выдать. Моим притупившимся когтям, конечно, далеко до когтей моих родичей с отцовской стороны, но в сочетании с пистолетом они оказались вполне эффективными. В результате этим господам пришлось срочно ретироваться через окно. – (В подкрепление отчета, сделанного казенным языком протокола, Торн запустил пальцы в нагрудный карман рубашки и вынул черный бархатный мешочек.) – Нос и ухо, – пояснил он, встряхнув его. – Теперь у моих обидчиков есть отличительные признаки, которые облегчат будущее расследование.

– Но чего они хотели, эти люди? – спросила Офелия, стараясь не глядеть на мешочек. – Что им было нужно?

– Конфиденциальные сведения. Дело в том, что мне поручено одно щекотливое дело, в котором замешаны важные персоны.

Офелия затаила дыхание: ей вспомнились письма с угрозами.

– Это связано с Книгой Фарука?

– Что за ерунда! – буркнул Торн. – Ничего подобного. В настоящее время я занимаюсь реабилитацией Отверженных.

Офелии вспомнились многочисленные газетные статьи, предостерегавшие население Лунного Света от происков Отверженных. Она подумала о двусмысленном положении Торна в этом деле.

– Какая же может быть реабилитация?! Беренильда мне сказала, что преступления этих кланов слишком ужасны, чтобы их когда-нибудь простили.

– Не совсем так.

Сухопарое, согнутое в три погибели тело Торна почти не двигалось, зато его длинные руки неустанно сновали туда-сюда. Он разглаживал, складывал и разравнивал бесчисленные бухгалтерские ведомости; ни один листок ни на миллиметр не высовывался из идеально ровных стопок. Офелия заметила даже, что и сами эти стопки были разложены строго симметрично, по горизонтальным и вертикальным линиям клетчатого ковра. Девушка вспомнила странную коллекцию игральных костей, найденную под столом, и озадаченно подумала: а может, ее жених слегка не в себе?

– Отверженные – прекрасные охотники, единственные, кто способен одолеть зверей нашего ковчега и защитить от них остальные кланы, – между тем рассказывал Торн. – Если бы вы побывали в нижних городах Полюса, то увидели бы этих героев с глазами бесправных рабов. Их очень боятся здесь, наверху.

Офелия потуже обхватила руками колени и уткнулась лицом в шарф. Ее внезапно пронзил холод, куда более страшный, чем тот, что царил в интендантстве. Иногда ей казалось, что она помолвлена с роботом.

– Но как же в таком случае убедить Двор дать им новый шанс?

– Прибегнув к закону, – ответил Торн, взявшись за очередную кипу бумаг. – Наша конституция предусматривает возможность замены окончательного Отвержения временным, если затронуты интересы всего общества. И я постараюсь доказать это на ближайшем съезде Семейных Штатов, который состоится первого августа. Мое досье, содержащее весомые аргументы в пользу Отверженных, надежно спрятано в сейфе. А до этого времени интендантство представит их здешнему обществу и официально возьмет под свое покровительство, как бы там ни бесились те, кто нас запугивает.

Офелии неожиданно вспомнилась фарфоровая трубка, которую она прочитала по просьбе Арчибальда. Начальник полиции убил нескольких Отверженных за браконьерство и сейчас числился пропавшим без вести. Если бы Офелия не так строго соблюдала профессиональную тайну, она охотно посвятила бы в нее Торна. Но вместо этого спросила:

– А что такое Семейные Штаты? Я никогда о них не слышала.

– Они созываются раз в пятнадцать лет. По этому случаю Фарук возглавляет Совет министров и выслушивает жалобы представителей трех Штатов – знатных особ, Отверженных и бесправных от рождения.

– Но почему именно вы должны представлять Отверженных? Вы ведь убили одного из них.

И Офелия нахмурилась, ясно вспомнив, словно это было вчера, их первый обед в замке Беренильды, когда Торн равнодушно объявил эту новость между двумя ложками супа, как будто говорил о каком-то пустяке.