Кристель Дабо - Тайны Полюса [litres с оптимизированной обложкой]

На сей раз Торн долго хмуро молчал. Тишину нарушали только завывания ветра, пытавшегося найти лазейку в скомканном плаще, которым девушка заткнула окно.

– Принято, – наконец бросил Торн.

Они долго смотрели друг на друга, чувствуя какую-то странную неловкость. Офелия ждала любого символического жеста – протянутой руки, приветливой улыбки, – но Торн застыл на месте, как мраморная глыба.

«Что ж, если мы оба так разоткровенничались, нужно воспользоваться моментом», – подумала Офелия.

– Вы надеетесь на свою память, чтобы прочесть Книгу, верно? Неужели ваша память так феноменальна?

Торн покривился при упоминании о Книге.

– Даже более чем.

– Значит ли это, что на Церемонии передачи Дара я получу и когти, и память? – настаивала Офелия.

– Все будет зависеть от вашей восприимчивости. Это не имеет ничего общего с точной наукой.

– А как обстоит дело с вашей восприимчивостью? Ведь одной только памяти мало, чтобы стать хорошим чтецом . Кроме того, – добавила девушка, вспомнив условия договора, – вы обязались освоить умение читать за три месяца. А мне понадобились на это долгие годы.

– Что ж, неудача вполне возможна, – признал Торн.

Офелия испытующе посмотрела на него. Он как будто всеми силами стремился выполнить желание Фарука, но теперь девушке казалось, что его не очень-то заботит исход этого дела…

– А что будет, если вы разочаруете монсеньора Фарука, после того как обнадежили его? Вы надеетесь, что он все-таки пожалует вам знатность?

– Конечно нет, – ответил Торн все так же равнодушно. – Но зато вы будете избавлены от неудобного мужа.

Если это была шутка, то Офелия вовсе не находила ее остроумной.

– Вы не должны так легкомысленно относиться к этому чтению . Другие, в отличие от вас, принимают его всерьез, и в первую очередь сам Фарук. Я тут получила одно странное письмо… ну, неважно… Похоже, что Книга и тайны, в ней заключенные, кому-то очень мешают. И мешают даже больше, чем ваши Отверженные, – добавила девушка, указав на пол, усыпанный осколками стекла.

Торн тяжело вздохнул; из-за сломанных рёбер этот звук напоминал сиплый свисток чайника.

– Перестаньте вы поминать эту Книгу по любому поводу. И вообще, – сказал он, подобрав с пола очередную партию листков, – извините за бесцеремонность, но вы уже достаточно поговорили о себе. С вашего разрешения, я хотел бы продолжить разборку.

– Сегодня я встретила шевалье. Он мне во всем признался.

Прежде у Офелии не было случая поговорить с Торном о гибели его родственников. Она знала только, что его сводный брат и сводная сестра жестоко обходились с ним в детстве и что они почти не разговаривали с ним, став взрослыми. Но тут Офелию ждал сюрприз: услышав ее, Торн сжался всем телом.

– При свидетелях? – коротко спросил он.

– Нет. Честно говоря, мне кажется, он слегка поврежден в уме.

И вдруг Офелию пронзила догадка: кто же другой, если не сумасшедший, мог прислать ей угрожающее письмо, заключив его словами «Богу неугодно ваше пребывание здесь»?!

– А потом у меня была очень интересная беседа с бароном Мельхиором, – продолжала она. – Он сказал, что Миражи боятся шевалье не меньше, чем мы. И еще он попросил кое-что передать вам.

– Что именно?

– Господин барон посоветовал вам обследовать имение его кузена Арнольда… нет, Харольда. И сказал, что это вам поможет при переписи домашних животных. Вы понимаете, что он имел в виду?

– Приму к сведению, – бросил Торн, перебирая обрывки какого-то каталога.

Офелия нахмурилась. И это все? Немного же для человека, который только что обещал ничего не скрывать от нее. Офелия с трудом поднялась с пола и отряхнула платье закоченевшей от холода рукой. Она совсем обессилела.

– Пойду спать. Не забудьте о своих обещаниях.

– Не забуду. Я никогда и ничего не забываю.

Торн произнес это своим «официальным» тоном, чопорно выпрямившись, словно давал ей понять, что тема личной жизни исчерпана. Офелия подумала: господи, и вот с этим автоматом я буду через два месяца связана на всю оставшуюся жизнь!

«Если мы вообще до этого доживем», – сказала она себе, окинув взглядом разгромленную комнату интендантства. И, не удержавшись, посоветовала Торну:

– Вам следовало бы смыть кровь и застеклить окно перед тем, как принимать посетителей. Не стоит давать людям лишний повод плохо о вас думать.

Не отрываясь от своего каталога, Торн вынул из кармана часы, но не стал смотреть на циферблат, а только яростно сжал их в кулаке.

– Вы хотели, чтобы я был честен с вами? Так вот знайте, что вы для меня – не просто пара рук. И мне в высшей степени наплевать, что обо мне думают другие, если вы плохо обо мне думаете! Вы вернете мне эти часы, когда я исполню все свои обещания, – рявкнул он, протягивая часы Офелии и не глядя на ее изумленное лицо. – Мой вам совет на будущее: если когда-нибудь усомнитесь во мне, прочтите их.

И бросил вместо прощания:

– Я скоро позвоню вам по поводу кабинета чтения .

Офелия пролетела сквозь зеркало и очутилась у себя в спальне, в удушливо-жарком воздухе Гинекея. Она взглянула на часы Торна, стучавшие мерно, как механическое сердце, и поняла, что этой ночью ей снова не удастся заснуть.

– Офелия, говорит мама… кх-х-х… я получила твое последнее письмо… кх-х-х… Браво, сколько бесполезных слов и ничего существенного… кх-х-х… Ты никогда не умела убедительно врать… кх-х-х… Я сразу понимаю, когда кто-то из моих детей пытается что-то скрыть от меня… кх-х-х… Ты что же, решила утаить от своих близких, как живешь?.. кх-х-х… Не выйдет, ты плохо нас знаешь, дочь моя… кх-х-х… Мы прилетаем на «Бореале» четвертого июля, в два часа пополудни… кх-х-х… Поскольку я не доверяю твоему жениху, я предпочла воспользоваться этим анимафоном… кх-х-х…

Подготовь жилье для двадцати одного человека, твой брат, сестры и кузены приедут вместе с нами… кх-х-х… Мы твердо решили присутствовать на свадьбе… кх-х-х… Офелия, говорит мама… кх-х-х… я получила твое последнее…

Офелия притронулась пальцем к звуковому цилиндру, вращавшемуся в миниатюрном фонографе, и сунула анимафон в карман платья. Цилиндр ничем не управлялся – ни ручкой, ни ключом, ни шнурком, – его мог запустить или выключить только житель Анимы. Девушка не сразу освоилась с этим устройством, которое ей доставил почтальон; пришлось повозиться, прежде чем она смогла прослушать послание матери.

– Ну вот, – заключила она, обращаясь к тетушке Розелине и Беренильде. – Что вы об этом думаете?

Офелия и сама не знала, какое чувство – радость или паника – заставило сильнее биться ее сердце.

– Я думаю, что четвертое июля – это следующая неделя, – недовольно проворчала тетушка Розелина. – Они все уже находятся на борту «Бореаля», так что на сей раз мы никак не сможем их задержать. И с твоей мамашей, девочка, мы еще хлебнем горя.