Кристель Дабо - Тайны Полюса [litres с оптимизированной обложкой]

Офелия не разделяла его веселье: перерезанный шнур – это дополнительные сложности. Как нерастворимый сахар. Она безуспешно мешала его чайной ложкой – он так и не растаял. Может, из-за того, что в ее чашке было полно песка.

– Надеюсь, вы захватили монокль, – сказал Арчибальд, небрежно облокотясь на стол. – Начинается дождь.

Офелия тоже взглянула в окно: с неба метеоритным дождем падали матрасы. Девушка поднесла чашку с песком ко рту, чтобы смочить губы. Ощущение было очень странное, но она не могла выразить его словами.

– Вы поменяли интерьер?

Офелия только сейчас заметила, что в комнате нет ни стен, ни пола. Стол, за которым они сидели, парил высоко в небе, а далеко внизу был виден старинный город. Девушка надеялась, что падающие матрасы никому не причинят вреда.

– Это идея славной старушки Хильдегард, – объяснил Арчибальд, подсыпая песку в чашку Офелии. – Она все перекроила в памяти.

– Вы хотите сказать, «по памяти»?

– Нет, именно «в памяти». Память – материя гораздо более прочная, чем вы думаете.

– Это зависит от того, чья память, – заметила Офелия с профессиональным апломбом. – Память Торна или Фарука?

Арчибальд перегнулся через стол и хлопнул ее цилиндром по голове.

– Ваша, маленькая зануда.

Потеряв равновесие, Офелия упала на спину. Все куда-то исчезло: Арчибальд, стол, матрасы, старинный город. Она стояла в ночной рубашке перед зеркалом в своей детской на Аниме. Ее отражение шевелило губами. Она прочла по ним: «Освободи меня».

Офелия проснулась от сумасшедшего сердцебиения.

Однажды она выпала на ходу из трамвая и, очнувшись в больнице, испытала неописуемую смесь боли и стыда. Но это мало походило на то, что она чувствовала сейчас. У нее болело все: голова, горло, спина, живот, руки, колени, – но не сохранилось ни малейшего воспоминания о том, что же с ней произошло.

Не отрывая головы от подушки, Офелия обвела близоруким взглядом комнату. Она была залита оранжевым светом, который пробивался в щели между ставнями. Море снаружи грохотало, как вулкан, да и воздух был насыщен запахом местной сернистой воды. Офелия поняла, что находится в отеле, в своем номере.

Стараясь не двигать головой, она посмотрела на дверь. Та была приоткрыта, и ей показалось, что она слышит голос Торна, доносящийся откуда-то с нижних этажей, – такой же далекий и глухой, как шум моря.

– Проснулась?

Офелия скосила глаза в противоположную сторону и смутно различила худощавую фигуру человека, который сидел на краешке стула рядом с ее большой кроватью. Узнав отца, она улыбнулась. Он был не из тех, кого называют назойливыми родственниками; никогда не задавал нескромных вопросов и очень робел, если ему приходилось вмешиваться в личную жизнь дочерей. Однако стоило им заболеть или набить шишку, как он не отходил от них.

Офелия попыталась заговорить, и наконец ей удалось произнести более или менее членораздельно:

– Ты ведь тоже умел проходить сквозь зеркала, папа.

Отец смущенно почесал лысину.

– Э-э… В юности я действительно несколько раз проходил через зеркальные дверцы шкафа, но у меня не было таких способностей, как у тебя.

– А почему ты перестал? Ты никогда мне не рассказывал.

– Ну, не то чтобы я так решил, – застенчиво прошептал он. – Скорее… как бы объяснить… я стал иначе на это смотреть. Мы вырастаем, потом стареем и в один прекрасный день ссоримся со своим зеркалом.

Офелия перевела взгляд на потолок и погладила шарф, который лениво просыпался под ее пальцами. В молчании она прислушивалась к далекому голосу Торна, к его низкому и монотонному тембру, но не могла разобрать ни слова. Интересно, с кем он мог разговаривать таким тоном?

– Недавно я несколько раз застревала в зеркалах, – призналась Офелия. – Наверное, ты удивишься, но эти неудачи напомнили мне мой первый опыт. Вернее, то, что тогда со мной произошло. Как будто… как будто, войдя в зеркало, я позволила кому-то из него выйти. Но ведь это невозможно, да? У проходящего сквозь зеркало нет власти провести с собой живое существо, даже если он сильно захочет, правда?

Офелия смутно увидела, как отец покачал головой.

– Той ночью мы обнаружили только тебя. Вернее, твои половины, застрявшие в разных зеркалах, но и этого было достаточно. – (Он поскреб лысину и, с минуту поколебавшись, наклонился над кроватью.) – Скажи, дочка, господин Торн плохо с тобой обращается?

– Торн? – удивилась Офелия.

– Когда он привез тебя в отель, выглядела ты неважно… Он ничего нам не объяснил. Знаешь… ваш брак… если ты захочешь, мы с твоей матерью сделаем все, чтобы его отменить. Настоятельницы рассердятся, конечно, – прибавил он боязливо, – но мы… в общем… мы рассердим их вместе.

Преодолевая боль, Офелия кое-как села на постели и тут увидела вокруг себя невероятную путаницу рук, ног, ночных рубашек и пижам, принадлежавших Гектору, Домитилле, Беатрисе и Леоноре. У Офелии гудело в голове, но она постепенно приходила в себя. Если брат и сестры решили спать рядом с ней, значит, они очень волновались за нее. И давняя неудача с зеркалом отступила на второй план.

– Что я здесь делаю, папа? И с кем это Торн сейчас разговаривает?

– Так ты ничего не помнишь?

И отец протянул ей очки, как будто они могли вернуть память. Как ни странно, это помогло. Едва она увидела собственный шарф – его спущенные петли и залоснившуюся бахрому, – она сразу все вспомнила.

Несмотря на яростные протесты своего тела, Офелия встала с кровати и надела платье прямо поверх ночной рубашки.

– Тебе надо отдыхать, – осторожно заметил отец. – Уже поздно, поговорим завтра утром.

Теперь Офелия ясно увидела, как он встревожен. Ей хотелось его успокоить, но сейчас она сама была слишком расстроена. Каминные часы показывали три часа ночи – этого не могло быть, Фарук дал ей время до полуночи, чтобы найти пропавших… чтобы найти Арчибальда. Как же Торн посмел оставить ее спать?

Она накинула на шею шарф и схватила ботинки.

– Я и так слишком много отдыхала.

Девушка опрометью выбежала из комнаты, миновав Ренара, дежурившего перед ее дверью. Он стоял как бдительный часовой, с черным моноклем в одном глазу. Неужели он охранял ее?

Офелии надо было многое сказать Ренару, но он приложил палец ко рту. Голос Торна на лестничной клетке звучал словно раскаты грома:

– …Представительство в Совете министров должно быть пропорционально численности каждого клана. В настоящее время Совет насчитывает пятерых депутатов от клана Миражей, троих депутатов от клана Паутины и одного депутата от Отверженных. Клан Драконов со смертью господина Владимира потерял своего единственного депутата. Эти цифры не отражают социальных реалий ковчега и способствуют монополизации…