Кристель Дабо - Тайны Полюса [litres с оптимизированной обложкой]

Филибер перестал сопротивляться. Он висел в огромных ручищах Ренара безжизненным мешком и смотрел вниз, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Сейчас он и впрямь походил на куклу из папье-маше, а не на живого человека. Однако по лицу управляющего было видно, что его раздирают самые противоречивые человеческие чувства: ярость, тоска, стыд, горечь.

– Защита Матушки Хильдегард ничего не стоит, – сказал он мрачно. – Она не смогла спасти моего молодого хозяина, а он и был моей новой жизнью. Эта встреча с передачей черных песочных часов – ты не хуже меня знаешь, что она означает.

По лицу Гаэль прошла тень; ее голубой глаз потемнел и почти сравнялся цветом с черным.

– Это был ее выбор, – пробормотала она. – Матушка умерла так же, как жила, – защищая нас до последней минуты.

– Она бросила нас, – мрачно возразил Филибер. – Мне пришлось выпутываться самому. Вчера я получил письмо. Господин Арчибальд будет освобожден, если я избавлюсь от чтицы .

– Письмо?! – взорвалась Гаэль. – И ты готов убить из-за какого-то письма?!

У Офелии так кружилась голова, что ей стоило больших мучений следить за происходящим, но она чувствовала, что должна вмешаться. Однако, когда она попыталась встать, ее локоть опять словно пронзило током. Хрипло дыша, девушка бессильно привалилась к стене маяка.

– Этот шантажист… это он… я тоже…

Офелия несколько раз глубоко вздохнула, стараясь вернуть себе голос. Из носа потекло – но теперь причиной был не насморк, а сильное кровотечение. Истерзанный шарф извивался на земле, как раненое животное: Филибер безжалостно обошелся с ним.

– Гдо авдор эдого письба? – спросила Офелия, прижимая рукав к носу. – Если вы чдо-дибудь о дем здаеде, скажиде.

– Что происходит?

Это появился Торн в своем черном плаще. Ему хватило одной секунды, чтобы оценить ситуацию, и еще одной – чтобы выхватить пистолет и прицелиться в Гаэль, Ренара и Филибера.

– Кто из них сделал это с вами? – спросил он Офелию. Его голос звучал так подозрительно спокойно, что Офелия решила не спешить с ответом.

– Убериде сдачала ваш бисдолед, – предложила девушка, по-прежнему прижимая рукав к носу. – Бы божеб обо всеб договоридься.

В этот миг третьи песочные часы вернули в исходную точку барона Мельхиора. Министр материализовался прямо среди присутствующих и тем самым прервал визуальную связь между Гаэль и Филибером. Тот воспользовался общим замешательством и снова стал невидимым в руках Ренара.

– Что за манеры, мадемуазель! – возмутился барон Мельхиор, обращаясь к Гаэль, которая бесцеремонно его оттолкнула.

Но было уже поздно. Ренар держал в руках пустой серый сюртук – он стал видимым, как только владелец его сбросил. Напрасно Гаэль, разразившись проклятиями, оглядывала все вокруг своим черным глазом – Филибер бесследно исчез.

– Дело дрянь, – сказал Ренар, со злостью отшвырнув сюртук. – То ли он невидим, то ли где-то прячется.

– О ком вы говорите? – спросил барон Мельхиор, недоумевая все больше и больше. – Клянусь своими усами, я ничего не понимаю!

И тут он заметил Офелию, которая сидела, привалившись к стене маяка, – взлохмаченная, в покривившихся очках, с окровавленным лицом.

– На меня напал господин Филибер, – ответила она хрипло, – управляющий Арчибальда.

– Какое варварство! – поморщился барон Мельхиор.

Он всегда говорил таким тоном, когда сталкивался с неэстетичной иллюзией. Офелии хотелось встать на ноги, чтобы выглядеть пристойнее, но у нее всё плыло перед глазами.

– Это Филибер толкнул меня на лестнице, – сказала девушка Торну. – Только его клан здесь ни при чем. Он тоже жертва шантажа. Я его не оправдываю, но виновен не только он.

Офелия надеялась, что ее объяснения заставят Торна убрать оружие. Но и опустив дуло вниз, он продолжал держать пистолет обеими руками, готовясь пустить в ход в любой момент. Его ястребиный взгляд метался из стороны в сторону, как будто враг находился сразу в нескольких местах. Развевающиеся на ветру волосы и полы плаща придавали ему еще более свирепый вид.

– Гаэль и Рено спасли мне жизнь, – сказала Офелия. – Вы можете им доверять.

Это утверждение имело бы больший эффект, если бы Гаэль в ту же секунду не отвернулась, чтобы избежать вопросов, а Ренар не опустил глаза, замкнувшись в сердитом молчании.

Тем временем барон вынул из кармана часы и посмотрел на дирижабль, вокруг которого собиралось все больше зевак. Поникшие усы и морщины на лбу свидетельствовали: министр пребывает в глубоком унынии. Офелия заметила, что его пальцы, унизанные перстнями, дрожали, когда он закрывал крышку часов. По-видимому, он тоже был потрясен неожиданным самоубийством Матушки Хильдегард.

– Я думаю, придется остановить расследование, – вздохнул барон с обреченным видом, убирая часы в карман. – У нас есть письменное признание, а в остальном мы бессильны. Или у вас имеются другие соображения, господин интендант?

Торн не ответил. Он стоял, по-прежнему сжимая рукоятку пистолета, с широко раскрытыми глазами, в которых читалась бешеная работа мысли. Офелия нахмурилась. Прежний Торн, которого она знала, уже взял бы дело в свои руки, разработав новый план действий, дав подчиненным указания и сделав необходимые распоряжения по телефону.

– Мадемуазель Главная семейная чтица , – обратился к ней барон Мельхиор. – Может быть, вы нам что-нибудь под-

скажете?

Офелия чувствовала, что у нее есть почти все части головоломки. Если бы только голова перестала кружиться хоть на минуту, она бы смогла их сложить…

– Я знаю! – объявил вдруг Торн.

Тень улыбки, именно улыбки, а не гримаса, не усмешка тронула его губы, пока он рассматривал свой пистолет.

– Это заняло у меня некоторое время, – продолжал он спокойно, – но теперь я знаю, что делать.

К Торну не только вернулось его хладнокровие – теперь весь его вид выражал твердую решимость. Офелия готова была поклясться, что он даже стал выше на несколько сантиметров, но потом поняла: он просто перестал сутулиться.

– Вы действительно знаете, что делать? – спросила она с надеждой.

– Мне достаточно вывести вас из этого уравнения, – ответил он.

Офелия порывисто встала. В следующую секунду земля задрожала, и на девушку обрушилась кромешная тьма.

Офелия протянула свою чашку Арчибальду. Налив ей чаю, он сел напротив нее, улыбаясь весело и беспечно, что показалось девушке несколько неуместным.

– У вас работает телефон? – спросила она, помешивая сахар в чашке.

Арчибальд опустил руку в свой бездонный цилиндр и вынул оттуда телефонную трубку. Шнур был отрезан.

– Похоже, здесь поработали чьи-то ножницы! – расхохотался он.