Мария Дахвана Хэдли - Хищная птица [litres]

В одном виднеются зыбкие очертания зеленоглазого леопарда, будто бы сотканного из дыма, в другом стоит человек-вулкан, из которого сочится лава, в третьем к потолку поднимается множество крыльев с острыми, как ножи, перьями.

Меня прошибает холодный пот… В жизни не видел ничего подобного. В одной из камер постоянно сверкает молния. Штормовая акула, надо полагать? Прекрасно, просто замечательно.

Охрана ведет Азу дальше. Они спускаются вглубь корабля, проходя мимо огромной стеклянной камеры высотой с двухэтажный дом, и тут мне на глаза попадается кое-что знакомое.

У нас в штабе хранится скелет археоптерикса, обнаруженный в Германии. Это такое древнее животное, занимавшее промежуточное положение между рептилиями и птицами. Само название вида переводится как «древнее крыло». Уникальность «нашего» скелета в том, что он принадлежит куда более «молодой» особи, чем те ископаемые остатки, которые выставлены в лондонском Музее естественной истории. Археоптерикс имел зубастую пасть, а величиной был не больше дрозда. Есть у нас кости еще одного вида, который, как считается, вымер миллионы лет назад: argentavis magnificens (дословно – «великолепная серебряная птица»). Размах крыльев аргентависа достигал двадцати трех футов. Говорят, чтобы развить начальную скорость для полета, этим тяжеловесам приходилось прыгать с утесов.

Так вот, в той двухэтажной камере сидит настоящий аргентавис – живая особь вымершего вида. Он великолепен…

Не могу описать охватившее меня чувство. Все, что я знал о жизни, перевернулось с ног на голову.

За стенами конференц-зала агенты ШВАБР обсуждают заключенных. По их словам, Азу отвели в особо охраняемую зону, где содержатся самые опасные существа на планете.

В одной из камер мелькает темное пятно. У меня на глазах разбросанная по полу земля приходит в движение, как будто невидимый скульптор вылепливает из нее туловище, руки, лицо, глаза. По телу из грязи ползают черви, в нем копошатся кроты, но не проходит и минуты, как на потолке камеры включается душ. Прижимаясь лицом к стеклу и беззвучно крича, песочный человек начинает таять.

Меня выворачивает наизнанку, разматывает, как вязаный свитер, парализует от страха и восторженного изумления. Они настоящие…

Ну и ну…

Несмотря на все мои исследования, все мои связи, весь мой якобы колоссальный интеллект, я ничего не знал об этом проекте ШВАБР, даже не подозревал о существовании тюрьмы для фантастических монстров.

Неужели их всех записали в «террористы»?

Как я не догадался, что Азу посадят в тюрьму? Как я мог недооценить всю мощь секретной правительственной организации? Я думал, ее отвезут на какой-нибудь охраняемый объект…

Господи, надо же быть таким бестолковым!

У ШВАБР в СТО раз больше сведений, чем у меня, а теперь у них еще и моя девушка.

Азу ведут мимо лаборатории, посреди которой парит миниатюрная деревянная лодка серебристого цвета. Лодка привязана к столу, вокруг которого столпились люди. Они отпиливают от бортов маленькие кусочки и помещают в пробирки для дальнейшего изучения.

У Азы загораются глаза, как будто она заметила родную и дорогую сердцу вещь. Я весь год не видел ее такой оживленной. Должно быть, лодка магонская.

Как же я был слеп!

Над головой кружит число пи. Цифры после запятой ползут вверх по стенам и пляшут у меня перед глазами. Вселенную застилает туман… Слишком много неизвестных… Нельзя было доверять никому, кроме Азы.

Дверь конференц-зала отворяется.

– Кервин, – говорит директор Армстронг.

– Что происходит? – спрашиваю я ровным голосом.

– Куэл в бегах, но на борту корабля ваша девушка в полной безопасности. Нам нужно от нее лишь одно: Хор. Вы наверняка знаете слабые места Азы и как ее расколоть. Это для ее же блага.

– А что такое Хор?

– Хор – это шанс убрать Куэл без официального вмешательства с нашей стороны, – говорит Армстронг. – Благодаря вашим разведданным нам удалось завербовать Хейуорд Бойл. Можете собой гордиться. Она согласилась помочь нам выудить из Азы местоположение Хора.

За прошедший год Аза ни разу не упомянула ни о каком Хоре.

– Вам необязательно выуживать сведения из Азы. Я сам могу навести вас на Хор, – говорю я.

Армстронг меняется в лице.

– Вы знаете, где он?

Я встречаюсь с ним взглядом.

– Но отсюда мне его не найти.

Немного подумав, он кивает.

Я сижу на заднем сиденье машины, которая мчится по шоссе. Агенты ШВАБР везут меня домой.

Едва сдерживаюсь, чтобы не начать выкрикивать число пи, чтобы не щелкать по сто раз кнопкой разблокировки дверцы, чтобы не дать панике поглотить меня. Я надеялся, что оставил все это в прошлом, но, видимо, от себя не убежишь.

Рядом с машиной летит сова, а за ней – горстка других птиц. Я мгновенно настораживаюсь. Хотя, может быть, это всего-навсего птицы.

Тут сова заглядывает прямо в окно машины, и у меня по всему телу пробегают мурашки. Она сжимает и разжимает когти, длинные, как мои пальцы. Мордочка у нее круглая, а глаза просто огромные, но что она делает рядом с дорогой среди бела дня? Интересно, сколько времени я провел под землей? Поездка от дома до штаб-квартиры занимает около часа, но какой сейчас день?

У меня нет ни малейшего желания предупреждать агентов, что за машиной, вероятно, следует стая ростр. Сбоку от совы появляется голубая сойка, а над ними летит беркут. Скорость у них не шуточная.

Сова закладывает крутой вираж и взмывает ввысь, уводя за собой всю пеструю стаю. Вскоре они скрываются из виду.

Ладно. Ладно.

Успокойся, мать твою.

Зажмурившись, я повторяю кусочек пи, один виток числа, которое заключает в себе целую вселенную вместе с Азой и мной. Я представляю нас в центре круга, состоящего из триллионов цифр. Я рисую в воображении все сценарии нашего будущего, в которых мы остаемся в одной плоскости, даже если нас разлучат.

Аза стоит в одном конце пи, а я барахтаюсь в его бесконечном хвосте, и всякий раз, когда открывают новую цифру после запятой, расстояние между нами увеличивается. Но мы все равно будем связаны друг с другом.

Мы всегда будем связаны.

Как жить дальше, если Азы не будет рядом?

Мне хочется улететь далеко-далеко и забыть обо всем на свете. Некоторые виды соловьев каждый год проделывают путь из Британии на юг Африки, пролетая над Гибралтаром и пустыней Сахара, чтобы всю зиму жить в тепле и лакомиться насекомыми. В это время года, в этот самый момент, когда я сижу в машине в Америке, а за окном снег и лед, они наслаждаются африканским солнцем.

Если у меня не получится отыскать Азу, я хотел бы проснуться как-нибудь среди ночи и, подобно перелетной птице, взмыть в небеса. Я летал бы вокруг света, пока однажды не нашел бы ее.