Мария Дахвана Хэдли - Хищная птица [litres]

– И чем этот доходяга приглянулся моей дочери? – говорит она, не сводя с меня глаз.

– Не знаю, – говорит Дай, бросая на меня неуверенный взгляд. – Он говорит, что любит ее.

Заль не способна петь вслух, поэтому она украла голоса Азы и Кару и подчинила их своей немой песне.

Без моих аудиозаписей у нее ничего бы не получилось, но я уже не в состоянии исправить свою ошибку.

– Значит, ты ее утопленник, – говорит Заль. – Ты можешь спасти ее. Ты хочешь спасти Азу?

Не могу пошевелиться, но это не страшно. Небо усыпано звездами, со всех сторон раздаются дивные песни…

– Я люблю Азу.

– Тогда помоги ей, – говорит она.

– Как?

Она открывает рот. АЗА АЗА АЗА АЗА – поют подсоединенные к ней Соловьи. Небо содрогается от сотен голосов, скандирующих одно имя.

– Дай мне свой голос, – шипит Заль. – Скажи моей дочери, что ее здесь ждут.

Странной жгучей нотой Дай припаивает к моему горлу провод, другим концом уходящий в корпус одного из дронов. Боль зверская – впрочем, я уже привык к боли.

Громкий треск – шипение – небо заволакивает зеленоватый дым – сквозь него пробиваются брызги света. Звездопад начался…

Должно быть, это Аза.

Меня переполняет радость. Я забываю, что Аза, скорее всего, ненавидит меня, что ничего уже не будет как прежде, и просто наслаждаюсь сказочным зрелищем, как самый обыкновенный влюбленный подросток: тысячи метеоров освещают ночное небо, подобно салюту в честь Дня независимости, подобно бенгальским огням на торте.

Один из них летит прямо на меня. И вот уже раскаленные глыбы падают повсюду.

– ДЖЕЙСОН! – Меня бьют по щеке, а потом окатывают холодной водой.

– Он успеет позвать ее, – говорит Заль. – Она уже на подходе.

– Он умирает, – говорит Дай.

– Еще несколько минут продержится, – отвечает Заль. – Она не захочет иметь с ним дело. Посмотри, какой он слабый! Ей нужен ты, без тебя она петь не может. Мы знаем это, а ей надо лишь вспомнить.

Ее голос обладает грубой красотой, будто она всю жизнь то гаркала на матросов, то выла от боли. На ее губах играет улыбка, в которой смешиваются ярость и нетерпение. Эту улыбку я не забуду никогда в жизни.

Кто она для Азы?

Мать.

Кошмар наяву.

Поработительница.

Капитан – которого она не выбирала.

– Он бредит, – говорит Илай, и у меня перед глазами возникает лицо Дая. Вид у него какой-то… озабоченный.

– Я люблю ее, – шепчу я, и где-то над нами Соловьи эхом повторяют мои слова. – Скажи ей, что я раскаиваюсь.

Я люблю ее. Скажи ей, что я раскаиваюсь , поют Соловьи раскатистым голосом. Я замерзаю, кожа превращается в стекло, воздух свистит в ушах, закончился звездопад… Приступаю к своему письму с извинениями.

Я не прошу ее спасти меня.

Я не прошу ее плыть сюда. Не заслужил.

– Кто-нибудь, помогите! Прошу! – Крики Илай доносятся откуда-то издалека. Не понимаю, где я… На небесах… Аза скоро придет.

59036001133053054

Меня поднимают и куда-то несут. Я парю над палубой, а кто-то так крепко сжимает мою руку, что я не чувствую пальцев.

– Аза?

– Это я, Илай.

В воздухе разливается песня, облака разражаются дождем… Илай орет на кого-то за тысячу миль отсюда… Клекот и хлопанье крыльев.

– Она ЗДЕСЬ! – ревет миллион голосов, магонских и механических.

8602139494639522473719070217986094370277053921717629317675238467481846766940513200056812714526356082778577134275778960917363717872146844090122495343014654958

Это конец. Мир полон чудес – и я рад, что увидел хотя бы некоторые из них.

Созвездия сменяют друг друга в ночном небе, над нами проносятся кометы и астероиды. Ветер дует с невероятной силой, обжигая мне лицо. Покачиваясь из стороны в сторону, «Глиампус» плывет на гребне гигантской волны из птиц.

Мы набираем скорость и, проносясь сквозь облака, оставляем после себя рябь. Никто не встречается на нашем пути.

Я стараюсь не думать о том, что ждет нас в Маганветаре. Если придется поднять в небо океан, чтобы утопить Заль, мы это сделаем. Если придется умереть в бою, что ж… так тому и быть.

Хотя умирать, конечно, не хочется.

Всю дорогу я думаю о сестре. Она у нас сильная и смелая и в Магонии не пропадет, даже если получит ранение.

Еще я думаю Джейсоне. Не о нынешнем Джейсоне – нет, с ним связано слишком много боли, а о маленьком Джейсоне в костюме аллигатора, который кружит-кружит-кружит по роллердрому.

Это воспоминание будет со мной до самой смерти.

И конечно, я думаю о Дае, который держит их обоих в заложниках. А ведь он способен не только убивать. Мы могли бы петь вместе… Наши голоса идеально совместимы, так почему же мы сами такие разные? Как так вышло, что мой этологидеон чуть не превратил нашу песню в оружие массового поражения?

Меня не покидает ощущение, что петь без партнера – неправильно, но у меня получится, я уверена. У меня теперь новые песни.

МОИ СОБСТВЕННЫЕ.

Мы летим всю ночь. Разглядывая звезды, я вспоминаю статью, которую когда-то прочитала. В ней говорилось, что один астроном уловил ритм в частоте колебания звезд (пульсацию звезд изучает специальная наука – астросейсмология) и решил создать на его основе космическую симфонию.

Может быть, у звезд тоже есть песни?..

Я заплетаю волосы в косы и укладываю вокруг головы, как учила меня Ведда. Это моя собственная боевая прическа. Подумать только: с тех пор, как я очнулась на борту «Амины Пеннарум», прошел всего один год! Помню, мне было очень страшно и я все никак не могла поверить в случившееся, а все вокруг только и хотели, чтобы я поскорее научилась петь. Помню, как нашла Кару, которого Заль держала в клетке у себя в каюте, и как он распевал свою призрачную песню.

На языке вертится стихотворение, которое мы разучивали в школе (думаю, рано или поздно его задают каждому). Оно называется Invictus . И хотя я даже не помню его целиком, в эту бессонную ночь оно служит мне утешением. Вряд ли его писали о военном походе дочери против матери в стране, расположенной высоко в облаках, но зачем же придираться к мелочам? Я поднимаю голову и кричу:

Усевшись у меня на плече, Кару смотрит вдаль, и вместе мы управляем стаей, несущей нас по небу.

Маганветар предстает перед моими глазами в лучах восходящего солнца. Столица в полной боевой готовности – так же, как и я.

Одна девушка и ее птица сердца против целого города… Хватит ли у нас сил? Меня всю трясет, но боюсь я не за себя, а за всех остальных, за небо и землю, море и звезды.

Маганветар совсем не такой, каким запомнился мне по Западному Шпицбергену. Впрочем, в тот раз мне удалось взглянуть лишь на брюхо летающего исполина, а сейчас я вижу куда больше, и меня охватывает благоговейный ужас.