Галина Гончарова - Голос рода [litres]

Сговорились на небольшой комнатушке под лестницей. Конечно, крайне непрестижно и неудобно, но Алаис заверила мужчину, что завтра-послезавтра ее сынок вернется, а тогда уж она и съедет. А на пару ночей переночевать – и ладно! Чай, она не королевская дочь – так деньгами сорить!

Предоплату трактирщик попросил вперед, получил несколько медяков за остаток ночи, за завтрак – отдельно, и Алаис оказалась в небольшой комнатушке. Крохотное окошко, узкая кровать, тюфяк, который набивали не иначе как кирпичами, тощее одеяло, на которое шерсть пошла пополам с колючей проволокой, ночной горшок под кроватью и даже запах затхлости – все это не имело никакого значения.

Свободна!

Неужели она свободна?!

Э, нет…

Она сделала только первый шаг.

Удрать – полбеды, теперь важно не попасться. А еще…

Алаис огляделась, потом выскользнула из комнатки, нашла в углу зала старую метлу и затащила ее в комнатушку. Подперла метлой дверь, придвинула туда же ночной горшок – и вытянулась на кровати.

Неудобно?

Ничего, представим, что это ортопедический матрас. Или массажное кресло. И – спать. Завтра день будет еще тяжелее, а ведь никуда не денешься – надо. Пока она в столице – она в опасности. Ей надо выбраться из города, а лучше и из страны, тогда можно будет перевести дыхание. Отсыпайся, девочка, отсыпайся, пока можешь. А завтра, с новыми силами, начнется игра в прятки.

Завтра будет новый день.

Уже проваливаясь в сон, Алаис подумала о Маркусе Эфроне. Интересно, удалось ли ему вырваться?

А, не важно. Пусть удерет, пусть попадется – для ее плана и то и другое в самый раз.

Маркус отбивался от наседающих стражников. Парировал удар, полоснул одного из них кинжалом поперек горла, мужик захрипел и упал на колени. Из-под пальцев показалась ярко-алая кровь.

Не жилец.

Остальные шавки, видя такое дело, замешкались.

Маркус бросил взгляд на дом – и заорал, что есть силы:

– ПОЖАР!!! ГОРИТЕ!!!

И это было чистой правдой – из распахнутой двери валили клубы дыма. Часть стражников обернулась – и тут же бросилась тушить пожар. Не до сражений в такой-то миг, тут полгорода выгореть может.

Оставшиеся замешкались, растерялись: что делать – то ли к Маркусу, то ли помогать с пожаром, и парню этого хватило.

Оглянуться, броситься к калитке, благо на заднем дворе всегда есть калитка. Засов?

Где он? Рука никак не нашаривает его, а стражники приближаются. Дичь опасна, но брать ее надо непременно живьем, иначе Таламир голову оторвет. Вот и осторожничают, понимают, что пару-тройку жизней он заберет, а ведь навались все сразу, могли бы… нет! Уже не успевают!

Маркус толкает дверцу плечом – и та легко поддается, распахиваясь наружу.

Едва не упал – он-то толкал, что есть силы, а тут открыто! Темные улицы принимают его, скрывают следы, путают, позади шумит погоня, но парню это лишь добавляет сил. И в себя он приходит только в порту. Куча старых ящиков, нестерпимо воняющих рыбой, принимает его в себя, скрывает от противника, позволяет перевести дух.

Маркус знал столицу.

Он бывал здесь не раз, бывал с отцом, у них тут свои интересы и… свои люди тоже. Сейчас он переведет дух, подождет, пока затихнет погоня, и пойдет на кожевенную улицу. Там есть человек, который его и примет, и спрячет.

Таламир наверняка будет его искать, это и в воду не гляди, ближайший месяц ему придется отсиживаться где-нибудь в тайнике, но оно и неплохо. Дать весточку отцу, чтобы тот не волновался, и – ждать. Выжидать подходящего момента.

Больше Эфроны в столице не появятся. Да и вообще – надо что-то решать. Ясно, что им при Лидии не жизнь, но что делать?

А что тут поделаешь?

Королева – девка продажная, взял ее король за красоту, а так там ничего нет. Ни благородства, ни древней крови – ничего. Только вот сына она родила, и править при нем будет еще долго, и трон под ней пошатывается. Вот и опирается на таких, как Таламир, на безродье, крестьянскую кровь…

Знает, что, реши аристократы ее свергнуть…

Не удержится.

Нет, никак не удержится.

Мысль была страшноватой, но… чем Эфрон не король? Если уж эта девка на троне расселась, ноги раздвинув?

Древней крови в Эфронах, почитай, и побольше, чем в некоторых, а знамя восстания… да те же Карнавоны!

Уничтожен древний герцогский род ни за что, подло, исподтишка… ах да, Алаис! Что ж, на вдове можно жениться не хуже, чем на невинной девушке. А и родится у нее отродье от Таламира – придавить, как щенка от беспородного пса.

Интересно, что сталось с женщиной, которая его выпустила? Тарла?

Маркус попробовал припомнить лицо. Нет, неясно. Морщины, седые волосы, платье служанки… может, она еще при Карнавонах была в доме? А когда их убили, возненавидела Таламира?

Вполне может быть.

И возненавидела, и постаралась ему отомстить как смогла. Выпустила пленника, подожгла дом… интересно – это все, что она сделала, или он чего-то не знает?

Не важно! Еще узнает.

Но сейчас надо добраться до своих.

Маркус попробовал встать на ноги.

А неплохо. После дней, проведенных в цепях, куда как неплохо. Кинжал удобно ложился в руку, меч был чуток длиннее и тяжелее того, к которому привык, но на безрыбье…

Ему надо добраться до кожевенного квартала – и пусть Арден примет души тех, кто решит ему помешать!

Таламир узнал о пожаре только утром.

Он честь честью провел ночь в королевской опочивальне, а потому…

Простите, монтьер, мы вас искали. По дворцу искали, подметки стирали. К королеве в спальню? Да кто ж в здравом уме будет вас искать у ее величества? Это ж невозможно! Самоубийство!

И слуг можно было понять. Лидия не отличалась добротой характера, сунься кто к королеве – такое бы устроила! Тюрьма бы раем показалась!

Домой Таламир мчался, как бешеная собака. И все равно опоздал. Городской особняк Карнавонов встретил его открытыми настежь воротами, выбитыми окнами, вытоптанным двором и – тремя телами.

Слуги толпились тут же, во дворе, и, узрев Таламира, попятились назад. Мужчина не удостоил их и взглядом, глядя на тела.

Алаис?

Ир-рион! Не мог змеиный хвост не подложить, гад! Если жена погибла, не оставив наследника, – это плохо. Очень плохо. У самого Таламира прав – шиш да маленько, охотники на титул найдутся…

Мужчина подошел к первому телу и потянул за простыню.

Стражник.

Служанка.

Старый слуга.

И?!

Где Алаис?

Вид Таламира был поистине страшен в эту минуту, потому что слуги сжались в плотный комок, попятились, а потом вытолкнули вперед дворецкого. Тот тоже был не в восторге, но говорить пришлось. И отвечать за всех.

– Монтьер… несчастье! Страшное несчастье!

– Где. Моя. Жена?

Дворецкий затрясся еще сильнее.