Галина Гончарова - Голос рода [litres]

Плевать, что я в бога не верю, ты все равно помоги, а? Будь человеком!

Знать бы, что там сейчас происходит!

Тьер Маркус Эфрон ни на минуту не поверил загадочной «Тарле». Мало ли кто там придет, что принесет и кем назовется. Может, это Таламир выбрал очередной способ поиздеваться над узником?

Вполне вероятно!

Первые минут десять Эфрон ничего не делал, ожидая появления врага и издевок.

Потом робко принялся пробовать ключи. И каково же было его изумление, когда восьмой ключ вошел в замок кандалов?! Щелкнул, кракнул – и увесистая цепь соскользнула со щиколотки.

Маркус на миг замер, ожидая… чего?

Но кругом царила тишина. И парень принялся с энтузиазмом пробовать ключи на замке темницы.

А вдруг?!

Мало ли Таламир нажил себе врагов?

Мало ли их нажила Алаис?

Сам бы убил гадину! Своими руками раздавил бы! Может, и еще кто-то нашелся со схожими стремлениями? Мало ли?

Кинжал влажно поблескивал в рыжеватом свете факела. Манил, искушал, притягивал взгляд, так что на замке темницы Эфрон пробовал ключи с гораздо бо́льшим энтузиазмом.

И вновь ему повезло. Правда, теперь на одиннадцатом ключе, но ведь это мелочи! Ерунда! И кинжал удобно лег в руку и оказался острым и опасным.

Маркус сделал несколько движений и злорадно оскалился.

Что ж, Таламир! Теперь я обзавелся зубами и когтями – и живым ты меня не возьмешь! Только через мой труп! А лучше через твой!

Маркус усмехнулся и направился к выходу, ежеминутно ожидая подвоха и держа кинжал наготове. Да, заключение подорвало его здоровье, но не сильно. Таламир не издевался над пленником больше необходимого, помня, что это королевский подарок и доставить его надо целым и невредимым. Так что руки у Маркуса не дрожали. Он готов был убить любого, кто встанет между ним и свободой.

Только вот никого не было.

На кухне валялся связанный стражник без сознания, – добивать его Маркус не собирался. А позаимствовать одежду и оружие – вполне.

Маркус принялся обдирать с незадачливого бедняги оружие, но не успел.

Из дома потянуло дымом, раздались крики: «Пожар!!!», «Караул!!!», «Горим!!!», затопали по лестницам люди…

Эфрон выругался, схватил меч и плащ – и припустил из кухни.

Чтобы на пороге столкнуться с двумя стражниками, спешившими в дом от задней калитки.

Алаис усмехнулась.

Повезло, как же ей повезло.

Калитки не закрывались на замок, только на засов изнутри, это было нормально. Мало ли кого и куда пошлют, мало ли что случится – ключ не наищешься, а засов можно отодвинуть только изнутри. Снаружи не получится.

Сейчас она видела, как убегают в сторону дома стражники и как на пороге черного хода разыгрывается какое-то действие со звоном мечей.

Какое?

Да не важно! Наверное, кто-то наткнулся на Эфрона, и Маркус принялся прорубать себе путь на свободу. Вот уж его судьба Алаис вовсе не интересовала. Выживет – хорошо, помрет – туда и дорога. Ей важнее, что никто не остался у калитки. А еще что во дворе нет собак.

Сторожевые собаки – особая категория. Их берут еще щенками, натаскивают, приучают к хозяевам, раньше у Таламира своего дома не было, значит, и собаки тоже были без надобности. А за пару месяцев ими не обзаведешься.

Алаис довольно улыбнулась и скользнула к калитке. В темноте никто не увидел, как она отодвинула засов. И как выскользнула – тоже. Все сосредоточились на пожаре, кто-то кричал, кто-то бежал с ведром, кто-то дрался с Эфроном… все при деле. А Алаис скользнула в переплетение ночных улиц.

Первое, что она сделала, – это стянула с себя платье служанки, не тратя времени на раздевание. Просто распорола кинжалом юбку, лиф и рукава. Тряпка упала на мостовую, впрочем, Алаис знала, что валяться ей там недолго. Ткань тут недешева, подберут, постирают и к делу приладят.

Платок сдвинуть пониже на глаза. На посох опереться – и заковылять по улицам.

Опасно ли это?

Да. Но не опаснее, чем ходить по улицам города ночью в XXI веке. Примерно то же на то же.

И там и тут могут изнасиловать, ограбить, убить… Ладно, изнасиловать – не наш случай, геронтофилией тут не страдают, но ограбить или убить вполне. И везде надо соблюдать свои правила. Местные Алаис узнала из болтовни проституток.

Избегать переулков, избегать неосвещенных улиц, избегать темных подворотен, идти только по тем улицам, которые вымощены камнем, – они главные. Мощенные досками не подходят, они быстро перейдут в переулки, а там и до грабителей недалеко. По освещенным улицам стража ходит, а по темным – нет.

Как выбрать таверну?

Надо выбирать ту, где в названии есть золото. Не «Золотой олень» или там «Золоченый петушок», а само название должно быть написано золотом. Это означает, что таверна дорогая, если уж хозяин расщедрился.

В таких тавернах вина покупают только с королевской печатью, следят, чтобы не было платяных зверей, стараются не обижать постояльцев… дерут три шкуры, да и ладно!

Деньги есть! Пока – есть.

Алаис, недолго думая отправилась в первую же таверну, которая попалась на ее пути и отвечала заявленным требованиям. Толкнула дверь посильнее… заперто!

Сильно она не расстроилась. На худой конец, можно переночевать на чьем-нибудь крыльце или влезть на крышу, на это у нее сил хватит. Тут главное – выбрать дом без собаки.

Но таких жертв не понадобилось.

Уже вторая таверна гостеприимно раскрыла перед ней свои двери. Пусть уже готовилась закрываться, пусть хозяин одарил бабку с горбом и клюкой не самым дружелюбным взглядом – не важно!

Алаис проковыляла к стойке.

– Помоги, сыночек! Во имя Мелионы Милосердной, помоги.

– Не подаем, бабушка.

Трактирщик, матерущий мужик лет сорока, цепко глянул на Алаис, и ту аж дрожь пробрала.

Да, это вам не фольклорный персонаж, здесь трактирщики – ребята очень неглупые и хваткие. Три шкуры сдерут…

А выбора все равно нет.

На стол легла серебряная монета.

– Помоги, а, сынок? Я же в матери тебе гожусь, глядишь, и твоей бы маме кто помог?

– Обойдусь без таких мамаш. – Любезности не стало больше, но монета со стойки пропала. – Чем помочь-то, бабуся?

– Переночевать бы мне. Сынок, не найдется ли у тебя комнатки?

– Комнатка найдется. А чего так поздно?

– Невестка из дома выгнала, змея подколодная! Гадина морская! Дочь Ирионова… – Алаис ругалась долго и без особого вкуса, повторялась, всхлипывала, история выходила душераздирающая.

Бедная-несчастная бабушка приехала к сыну, а тот отлучился по торговым делам. А невестка ее и на порог не пустила.

Гадюка!

Алаис причитала, жаловалась, шмыгала носом, но не плакала. И не по возрасту, да и грим потечь может, и минут через десять увидела на лице трактирщика нечто вроде усталости. Поверил или нет, но особого отторжения у него история не вызвала, ему бы спать лечь…