Галина Гончарова - Голос рода [litres]

Врут.

Теперь Массимо это точно знал.

Шел он пешком, ехал на попутной телеге или работал до седьмого пота, все равно перед глазами рано или поздно выплывали знакомые лица.

Маришка и Роман.

Тьеры, которые нашли смерть от его руки. Жорес, Римейн… Старая сводница Мадлот.

И опять – Маришка и Роман, Роман и Маришка.

Массимо знал, есть люди, которые убивают и живут потом как ни в чем не бывало. Не раз видел таких, точно знал, что убитые им тьеры даже не вспоминали о принесенных в жертву девчонках, но…

Как в хороводе кружились кровавые раны, оскаленные в предсмертной судороге зубы, мертвые глаза…

Старость, старость…

По улицам Тавальена Массимо шел, желая найти или достаточно дешевую таверну, или доходный дом, чтобы переночевать, но пока цены его не устраивали, и он решил поискать в более грязных кварталах.

Женщину у стены он заметил не сразу.

Мог бы и пройти мимо, если бы она не застонала и не шевельнулась. А потом…

Отличить тьерину от побродяжки или дешевой девки несложно. Руки, волосы, платье из дорогой ткани…

Массимо вздохнул, понимая, что сильно рискует. Если стража обнаружит его здесь и сейчас, никто не будет ни в чем разбираться. Тем более искать убийцу.

Он здесь, он рядом, так что еще надо? Признание всегда можно выбить, главное – правильно бить. И все же он не смог пройти мимо.

Бегло осмотрел женщину, отмечая, что раны у нее смертельные, но прожить еще пару дней она сможет.

Прожить…

Промучиться от боли в загнивающих кишках, прометаться в горячке, не узнавая никого, и в конце концов отойти в мир иной…

В таких случаях раньше давали яд. Так и назывался – глоток Моря. Он позволял уснуть и уйти в мир иной без боли и мучений, тихо-тихо, под шум прибоя…

Мужчины могли предпочесть удар кинжалом. Он бы точно предпочел…

Может, все же бросить ее здесь?

Это трущобы, он, видимо, попал на место преступления почти сразу после убийцы… она не доживет и до утра.

До полуночи! Придавят по-тихому, снимут одежду и украшения и спрячут труп.

Что ему стоит – плюнуть на все, пройти мимо…

Нельзя.

Массимо похлопал ладонью по щекам женщины.

– Тьерина…

Медленно, очень медленно Вальера пришла в себя. Достаточно, чтобы назвать свое имя и сказать, куда идти. И Массимо пошел.

Проклиная все на свете, ругаясь последними словами, все же пошел по улицам Тавальена, повинуясь прерывистому голосу женщины.

Пару раз Вальера теряла сознание от боли, Массимо останавливался, приводил ее в чувство и шел дальше. Со стражей общаться не рвались ни он, ни она. Вальера понимала, что Эттана не любят. Чья рука нанесла ей рану – неизвестно.

А еще ей нужно домой. К детям и Эттану. Не в стражу, нет. Там сожрут ее последнее время, а у нее и так его не осталось!

Даже перед особняком Тессани у Массимо было желание положить женщину на землю, постучать в дверь и удрать.

Не смог.

Вспомнил Маришку – и не смог.

А сейчас темно-карими глазами на него смотрел молодой мужчина…

Нет, не был Луис Даверт даже отдаленно похож на Романа Шерната. Ничего общего. Тьер и сын кузнеца. Волк и ёжик. Никакого сходства, кроме одного.

Роман потерял любимого человека.

Луис… он еще не потерял мать, но уже понимал, что Вальера умирает. И знание кровавой меткой легло на его чело.

Такие разные и такие похожие…

Боль уничтожает все различия. Вообще все.

И нет мучительнее боли, чем боль потери близкого человека.

Массимо вздохнул и пожал протянутую ему руку.

Луис разглядывал стоящего перед ним человека.

Не слишком высокий, темные волосы с проседью, крепкий, словно гриб-боровик, грубоватые черты лица, широкие плечи, сильные руки…

– Наемник?

Убийца? Вряд ли тот, кто ранил его мать, рискнул бы принести ее в родной дом, но мало ли?

– Был наемником. Потом торговал. Теперь вот… пришел в Тавальен.

Массимо отвечал не то чтобы охотно, но людям надо знать, кого они пустили в свой дом.

– Зачем? – Луис смотрел прямо ему в глаза, но взгляд Массимо был спокоен и безмятежен.

– Я остался один. Мои близкие умерли. Хочу помолиться за их души. Потом, может быть, найду для себя монастырь. Или не найду. – Массимо пожал плечами. – Денег у меня нет, работать я долго не смогу… не лучшее приобретение.

Луис прищурился.

– Идти тебе некуда?

– Я искал таверну или доходный дом.

– Сегодня можешь переночевать у нас. Утром я с тобой побеседую.

– Я дождусь, – кивнул Массимо.

– Ты никого не видел, когда нашел маму?

– Если бы видел, прибил бы, – сказал Массимо с такой искренностью, что Луис поверил. Просто поверил, что он не убийца.

Что бы ни перенес стоящий перед ним мужчина, это оставило в нем свой отпечаток. Болезненный, жестокий, словно клеймо выжгли.

Он может убить и убивал, но не сегодня, нет. И… он не станет убивать женщин. Луис ощущал это обострившимся чутьем хищника.

Это не тот.

Но когда Луис доберется до горла убийцы своей матери…

Он тряхнул головой, и видение окровавленного тела, от которого медленно отрезают по кусочку, чтобы скормить акулам, исчезло.

– Я благодарен. Поверь. Просто сейчас…

Массимо махнул рукой.

– Не надо, тьер…

– Ты меня знаешь? – насторожился Луис.

– Нет. Но я же не слепой. Дом, тьерина, слуги, оружие…

Луис кивнул.

– Завтра я зайду с утра. Мы поговорим. А сейчас прости.

Массимо кивнул. Оно и понятно – не до него. Ему бы в такой ситуации тоже не было ни до кого дела.

Луис отвернулся от мужчины, нашел взглядом одного из лакеев.

– Устроить в гостевых покоях, накормить, позаботиться об одежде… Этот человек – мой гость.

Сказанного было достаточно, чтобы лакей поклонился Массимо, приглашая за собой.

– Прошу вас, господин.

Свое положение Массимо использовал вовсю, понимая, что в доме все равно никто не уснет. А потому…

Он принял ванну, отмылся от дорожной грязи, отдал одежду постирать, переоделся в чистое, поужинал и вытянулся на мягких простынях.

И впервые за несколько месяцев ему не снились кошмары.

Видимо, они боялись приближаться к логову Эттана Даверта.

Отправив восвояси Массимо, Луис вернулся к матери.

– Мам, кто это был?

– Не знаю, Лу.

– Что ты там делала?

– Я хотела узнать о женихе Лусии. Карсты – древняя кровь, мы для них ничтожества. Лу, мне больно.

Луис прикусил губу.

– Что я могу сделать?

– Перенеси меня в мою спальню. Потом скажу.

– Это может быть опасно.

– Лу, сынок, ты думаешь, я выживу?

Вальера криво улыбнулась. Что бы там ни было, она – тоже древняя кровь, Море примет ее душу. Что бы ни проповедовал дурачкам Эттан, сама Вальера верила только в силу Королей. И в род Лаис.

И сейчас…

– Мам…